В Самаркандской области Узбекистана готовится к открытию областной Фонд поддержки женщин-инвалидов, основной задачей которого будет создание условий для обеспечения экономической самостоятельности женщин-инвалидов и членов их семей. Один из организаторов Фонда – Мелия (Мила) Асанова, женщина уникальной судьбы. Получив в юности тяжелую травму позвоночника, Мила не только не сломалась сама, выдержала, пробилась и живет полнокровной жизнью счастливой женщины, но и помогает становиться такими же другим людям с непростой ситуацией со здоровьем.

Мила – инициатор, создатель и председатель Центра помощи инвалидам «Хает» («Жизнь»), один из директоров созданного в октябре 2006 года Фонда поддержки социальных инициатив (ФОПСИ). Она из тех женщин, которые всей своей жизнью опровергают устоявшиеся постулаты, что инвалиды не могут быть ни хорошими семьянинами, ни самостоятельно заработать, ни быть самодостаточными личностями. Мила получила высшее образование, вышла замуж, родила дочь, открыла свою общественную организацию, участвует в международных семинарах и конференциях, – словом, живет жизнью, которой иные здоровые люди могут только позавидовать. Но какой ценой это ей досталось?

ЖИЗНЬ РАСКОЛОЛАСЬ НА «ДО» И «ПОСЛЕ» АВАРИИ

Миле было двадцать лет, когда она попала в аварию, возвращаясь с друзьями со свадьбы подруги. После травмы месяцев шесть она пролежала полностью парализованная. Потом движения понемногу стали возвращаться: приходилось очень много заниматься физическими упражнениями. Родители делали все возможное, чтобы хоть как-то облегчить Миле жизнь. Девушка не сразу поняла, что перелом позвоночника может привести к инвалидности.

Травма стала страшным ударом по самолюбию первой красавицы института, у которой, как и у всех девочек из благополучных семей, жизнь была распланирована на многие годы: школа, институт, замужество, рождение ребенка, карьера... А после травмы поменялись не только внутреннее мироощущение и образ жизни Милы, но и ситуация вокруг нее, поведение людей.

- На меня смотрели с нескрываемой жалостью. Искренней жалостью, но она страшно унижала меня, - вспоминает Мила. - Может быть, эти взгляды и застопорили, законсервировали меня в стенах дома… Этот страшный, переломный период длился лет десять. Тогда я поняла, что человек сам ответственен за свою судьбу. И то, как он будет жить, зависит только от него, вне зависимости от ситуации, которая складывается с ним и вокруг него. Всегда пытаюсь убедить в этом людей, которые попадают в аналогичные ситуации. Можно, конечно, списать все на то, что случилось, сложить ручки и продолжать существовать как овощ. Но это - не для тех, кто готов и хочет жить полнокровной жизнью. Просто надо принять как данность вот эту форму жизни - форму инвалидности, и жить так, как этого хочешь ты.

«Я ВСТАЛА НА НОГИ!»

Когда Милу поставили на костыли, она поехала в Крым, в санаторий имени Бурденко города Саки, где лечатся люди с травмами позвоночника. Это был единственный в Советском Союзе санаторий спинальников.

- Представьте мой шок, когда я попала туда и увидела огромное количество молодых людей на инвалидных колясках! Мекка спинальников... – задумчиво произносит Мила. - Это был такой стресс для меня. Три дня я лежала, повернувшись к стенке. Тогда стала осознавать, что перелом позвоночника привел к тяжелой форме инвалидности. Спрашиваю у девочек по палате: «А сколько лет ты на коляске?» Мне отвечают: пять лет, десять, пятнадцать, двадцать лет… И укреплялась мысль, что и я так же буду жить. Но врачи убеждали: «Нет, ты должна приложить максимум усилий, бесконечно заниматься, чтобы мышцы восстановились».

Пять лет Мила прожила в Москве, в центре Дикуля занималась по его уникальной методике. Усилия принесли плоды - девушка настолько окрепла физически, что могла ходить с двумя тростями или с поддержкой, а на коляске отправлялась на дальние расстояния. Это был огромный рывок: редкий процент людей после спинальной травмы восстанавливается до такого уровня, чтобы можно было встать и ощутить свои ноги.

Параллельно Мила закончила архитектурный институт, сдав экстерном экзамены за пятый курс. Хотя тогда ей казалось: да зачем это надо, вся переломанная, к чему теперь это высшее образование?! Но по настоянию папы все-таки защитила диплом и забрала его в полной уверенности, что он никогда в жизни не пригодится. Однако наличие вузовского диплома помогло Миле Асановой при открытии центра «Хает» – ведь только человек с высшим образованием имеет возможность открыть свою общественную организацию и стать ее руководителем.

«МНЕ ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ РЕБЕНОЧКА»

С первым мужем Мила была знакома еще до травмы, позже подружились: много общих интересов.

- Он очень хороший человек. Когда поженились, мне было 26 лет, - рассказывает Мила. - Очень хотелось родить ребеночка, хотя понимала, что это сложно, потому что у меня еще был и перелом тазовых костей, а с таким диагнозом ребенка нельзя вынашивать. Но я очень люблю детей. И решилась.

На четвертом месяце беременности Мила пошла вставать на учет в роддом. Но врачи сразу же отправили ее на аборт: «Ты не выносишь ребенка, твоя травма не позволяет тебе этого сделать. Ребенок будет расти, передавит твои органы, и ты просто погибнешь». Мила вышла из роддома в слезах и страшном смятении. Решила уехать к маме, в Крым. Мама повезла Милу в санаторий Бурденко. Врачи вселили надежду: «Будешь себя беречь - сможешь выносить эту беременность. Но внимательно прислушивайся к своему организму: если вдруг острые боли, придется сделать аборт».

- Мне хотелось насладиться КАЖДЫМ днем ощущения растущего внутри меня человечка. Это было незабываемо! Каждый день что-то новое, чувствуешь - все меняется в тебе, и сама меняешься, - вспоминает Мила. - Плюс бешеная ответственность за то, что носишь человечка, и только от тебя зависит, каким он родится, как вырастишь его внутри себя. Очень переживала не за то, как рожу этого ребенка, мне сразу сказали, что это будет кесарево сечение, а за то, насколько здоровым он родится.

На девятом месяце беременности Мила решила вернуться в Самарканд, чтобы родить рядом с мужем, «чтобы он вкусил все прелести присутствия в доме младенчика». Родители не хотели отпускать, но Мила настояла: «Была внутренняя уверенность, что ничего страшного не произойдет». Самолеты не летали, и вместе с сестрой Мила шесть суток добиралась поездом. К тому времени стали расходиться кости, организм стал готовиться к родам, ну а так как у Милы сломанные кости неправильно срослись, это были адские боли, и они могли спровоцировать выкидыш. Но, слава Богу, обошлось.

Приехав в Самарканд, Мила снова пошла становиться на учет в роддом. Врач, который отправлял ее на аборт, был в шоке: «Ты что, носишь?!» И хотел сразу прооперировать, «пока ребенок шевелится, пока живой». Но Мила отказалась: «Нет, полагается сорок недель вынашивать – буду носить сорок недель». А это еще полтора месяца надо было ходить...

Гулярочка появилась на свет третьего декабря. Тогда Мила еще не подозревала, что в этот день отмечается Всемирный день инвалидов.

- Когда мне в палату впервые принесли лялечку, я развернула ее, несмотря на то, что было холодно. Всю-всю рассмотрела, пересчитала все пальчики, перенюхала, перецеловала... Как молилась на нее! Своя, понимаете, своя! – светится Мила. - И внутреннее ликование – я смогла! Я родила ребенка, несмотря ни на какие проблемы, ни на какие боли. Это мое! Это то, что я смогла сделать. И даже если умру – мне не страшно! Потому что свой долг я уже выполнила, я дала потомство свое. На биологическом уровне это было для меня так важно, необыкновенно…

«МАЛЫШКА САМА ЗАМАЧИВАЛА СВОИ ПЕЛЕНКИ»

Когда выписались из роддома и вернулись домой, Мила поняла: очень важно, чтобы рядом были родственники. В первые три месяца помогла мама, а потом Гулярочку пришлось растить самостоятельно. Это было достаточно тяжело.

Когда малышка начала ползать, Мила научила ее тащить в ванную охапку намоченных за ночь пеленок. «Наготовит» девочка за ночь дюжину пеленок (из-за холода приходилось ее в несколько штук заворачивать), а утром ползком с пеленками отправляется в ванную. Там всегда в тазике была вода, и малышка сама замачивала в ней свои пеленочки. Потом она вставала на четыре точки и мама ей говорила: «На кухню!» Если по дороге она заворачивала в зал, Мила своей тростью тихонечко корректировала ее путь.

- Она приползала на кухню, я поднимала ее на стульчик, мы мыли ручки, личико, она перепрыгивала в манеж и, пока я готовлю ей кашку, гремела ложками-поварешками, - рассказывает Мила. - После завтрака Гуляра отправлялась в свою комнату, устланную курпачами (узкими одеялами - Авт.), где ей было раздолье. Мы выделили для нее самую большую комнату, прогревали ее, и в другие комнаты дочку не пускали. Ко мне приходила девочка-помощница, чтобы погулять с малышкой часик-полтора на улице, а я за это время перестираю и обед приготовлю…. Сейчас Гуляре тринадцать лет, она у меня очень самостоятельная, со своими убеждениями, своим мнением. Очень независимая. Наверное, потому, что еще в раннем возрасте поняла: она – человек ответственный и за маму, и за себя (смеется).

«Я НАТКНУЛАСЬ НА НЕГО В ИНТЕРНЕТЕ»

Со вторым мужем, Исмаилом Жанкишиевым, Мила Асанова познакомилась в… интернете. Совершенно случайно. В поисках остроумных зарисовок для странички юмора бюллетеня центра «Хает» она бродила по Всемирной паутине. Которая наводнена, кроме прочего, разговорами, пустыми и не очень. Одна из интернет-бесед привлекла внимание Милы: уж очень интересная и содержательная. Решилась вступить в переписку. Увлеклась. На этом сайте и познакомилась с Исмаилом.

- Мне нравилось общаться с умным, знающим, понимающим человеком, с которым можно посоветоваться, - вспоминает Мила, - который может внести что-то новое и в твою жизнь, и в ту работу, которую ты делаешь. Нет вопросов, в которых Исмаил не был бы компетентен! С ним интересно, привлекала живость ума, манера письма. Нас очень сблизила любовь к поэзии, музыке, литературе. Оказалось, что нравится мне – нравится и ему, с ним можно по этому поводу поговорить. Очень сближает людей, когда много общих интересов.

- Вы сразу рассказали ему о своей ситуации?

- Нет. Он долго не знал даже, как меня зовут: общались под никами. Меня на тот момент вполне устраивал наш уровень отношений. Но однажды он просто поставил ультиматум: или ты называешь свое реальное имя, или я буду считать, что наша переписка - пустая болтовня. К тому времени общение с ним стало мне очень дорого, и не хотела его терять. Пришлось раскрыться и выслать ему фотографию.

Самое интересное: на фотографии была изображена я, сидящая на коляске, достаточно эффектно одетая, с ухоженной прической, и рядом стоит моя подруга, американка, гораздо старше меня и даже старше Исмаила, с очень серьезными нарушениями лицевых нервов. Когда я послала ему фотографию, он решил, что я – вот эта американка. Ему и в голову не пришло, что я сижу на коляске. Потому что я в такой метафорической форме описала свою жизненную ситуацию, что он толком ничего не понял.

Но какая у него была реакция: «Как ты могла подумать, что твоя внешность имеет значение в моем отношении к тебе?! Я тебя люблю любую, даже если у тебя проблемы с лицом!» Читаю и не понимаю: а что у меня с лицом, я же там такая красотка сижу! (смеется). А потом поняла: он решил, что эта американка – я. Меня так растрогало, что ему не важно, как я выгляжу, даже если у меня такое искореженное лицо, что он меня любит и принимает такой, какой узнал и почувствовал через нашу переписку (голос Милы наполнен особой теплотой). Но потом, когда я ему написала: «Ты немножко перепутал, я сижу на коляске», он увидел, что я еще и красотка (смеется), ТАК обрадовался!

Год постоянного общения по интернету привел нас к той черте, когда мы поняли: дальше так продолжаться не может, надо что-то изменить в наших отношениях, в нашей жизни. Мне было уже далеко за 30, а ему далеко за 40. После очень долгих и мучительных раздумий пришли к выводу: мы должны быть вместе. Ну что это за жизнь, когда два человека, которые так хотят быть рядом, не могут этого сделать, идя на поводу традиций, мнений, отношений, родственных связей, будучи при этом совершенно несчастны?

Жизнь постоянно ставит человека перед выбором. Иногда этот выбор делается ценой мучительных сомнений и кому-то от этого становится плохо, потому что нельзя быть хорошим для всех и вся вокруг. Что-то нужно принести в жертву...

Когда Исмаил приехал в Самарканд, встал вопрос о том, чем он будет здесь заниматься. У Исмаила два образования - физик и журналист. У себя на родине он достаточно успешно работал в конструкторском бюро, занимался передовыми технологиями, писал кандидатскую диссертацию. Но они решили: если хотим всегда быть вместе – и работать надо вместе. Исмаил быстро во все вник, и сейчас он – координатор программ центра «Хает».

- Исмаил из Нальчика, балкарец, - рассказывает Мила. - Кавказ, его традиции, его ментальность, как оказалось, очень близки к нам в вопросах отношения к семье, к женщинам. Нам обоим очень сложно было преодолеть внутрисемейные связи, отношения с родственниками, потому что у них так же, как у нас, очень дружные семьи. Соблюдение традиций и обрядов для балкарцев, как и для нас, - очень важный момент. И я в полной мере оценила его шаг, когда он решился на то, чтобы оставить семью и приехать жить сюда. Это было достаточно решительным шагом - так круто изменить свою жизнь. Но думаю, дети - три сына, достаточно взрослые, старший в армии, второй учится на медицинском факультете, - поняли его. Они часто приезжают к нам.

Исмаил приехал в Самарканд на Новый год в 2002-м году. К тому времени с первым мужем Мила уже не жила.

- Его перевели в Ташкент, а я уезжать не хотела, - говорит Мила. - Потому что, во-первых, очень люблю свой Самарканд, во-вторых, здесь моя работа, мои друзья. Все у меня связано с Самаркандом. Оставить это и уехать в Ташкент просто не смогла, ведь я очень много сил вложила в то, чтобы все это поставить на ноги, чтобы все заработало. Исмаилу тоже очень нравится наш город, он вообще считает Самарканд центром Вселенной.

- А дочь ваша как его приняла?

- Не могу сказать, что она это очень быстро сделала. Гуляра очень любит своего папочку, часто с ним встречается, каникулы у него проводит. Он очень хороший человек. Но ситуации в жизни по-разному складываются… Гуляра с Исмаилом оценили и приняли друг друга. Он постоянно рассказывает о чем-то или о ком-то, и для Гулярочки стал непререкаемым авторитетом. Как-то я услышала спор между нею и подружками, когда дочь в чем-то их убеждала, а ей не верили. И последний аргумент Гулярки прозвучал как вердикт: «Дядя Исмаил сказал так-то и так-то, а он ни-ког-да не врет!» Видите, какую она ему оценку дала (улыбается).

СТРАСТНО ХОТЕЛОСЬ ЖИТЬ

- Весь период после получения травмы у меня шел непрерывный процесс самообразования, - рассказывает Мила. - Много читала. Ведь человек должен развиваться. Потому что если не вперед, то назад, серединки нет. Не позволяла себе уйти в какие-то мелочные, бытовые заботы, чтобы мозги плесенью не заросли. И это помогло мне выкарабкаться.

Пыталась устроиться на работу. Звонила по газетным объявлениям, перечисляла свои достоинства как специалиста, мне отвечали: приходите. Как только проговаривалась, что у меня инвалидность первой группы, слышала: извините, вы нам не подходите. Не хотели брать не потому, что я была профессионально непригодна, а потому, что не хотели связываться с больным человеком. Ведь у нас, к сожалению, очень стойко убеждение: инвалид - значит больной. Но я не чувствую себя больным человеком! Могу сделать гораздо больше, чем здоровая женщина. И таких много. Мы активно боремся с этим ярлыком и стереотипом, убеждая всех, что инвалидность – не болезнь, а образ жизни. И если ограничены какие-то двигательные функции, это не значит, что параллельно ограничены и какие-то умственные или физические способности. Такой взгляд в корне неверен. Я, к примеру, вполне потянула бы какую-нибудь сидячую работу, не требующую мобильности, – в отделе кадров, бухгалтерии…

Дочке исполнилось шесть лет, когда я случайно узнала об общественных организациях, о том, что есть объединения людей по проблемам, которые сообща пытаются выйти из трудного положения. Знала, что в нашем доме кроме меня еще двое в такой же ситуации, как и я: с невозможностью спуститься со своего этажа и общаться с людьми. Сама, бывало, в октябре поднимаюсь на свой третий этаж и только в мае спускаюсь. Потому что, во-первых, лифты не работают, а во-вторых, – ну что буду на улице делать? Мне ведь, собственно, даже и некуда идти...

А потом я просто объединила тех людей, которые жили в массиве Саттепо. Пошла в собес, взяла списки инвалидов, созвонилась с ними и пригласила к себе. Так и родился кружок женщин-инвалидов. Одна из девушек, тоже с инвалидностью, научила нас вязанию, и мы даже вязали тапочки-«пяточки» на продажу, т.е. научились зарабатывать. Так вот потихонечку выкарабкивались.

Когда мы решили все-таки открыть свою общественную организацию, назвали ее «Хает» - жизнь. Потому что нам страстно хотелось жить! Не той жизнью, какой мы ДОЛЖНЫ были жить в ситуации, в которой находимся, а той, какой мы ХОТЕЛИ бы жить. Мы чувствовали в себе потенциал делать больше, чем варить суп или стирать пеленки.

Я стала посещать разные семинары, коих тогда очень много проводилось в Самарканде разными фондами. А потом вместе с психологом и юристом написала программу «Женщины-инвалиды в движении за независимую жизнь». Она была составлена на опыте моем личном и моих подруг, который был переработан в юридическом плане и психологическом. Потому что невозможно работать с человеком для того, чтобы помочь разрешить его ситуацию, пока у него внутри сидят комплексы, смутные, неосознанные страхи.

Центр «Хает» получил регистрацию в декабре 1999 года. Официальный статус дал возможность работать с фондами, ездить на семинары, совершать поездки по обмену опытом и т.д. А в 2001 году американская организация «Мобилити интернешнл», которая занимается тем же, что и мы, пригласила пятнадцать женщин с инвалидностью из Узбекистана в Штаты. Представьте себе: люди, которые годами не спускались со своих этажей, не знают даже своего города, и статус в семье был соответственный - иждивенцы, и родственники к ним соответственно относились, а тут такой резкий скачок в восприятии их статуса - поехали за рубеж! Кто на колясках, кто на костылях, с ослабленным зрением, слухом, каким-то речевыми нарушениями…

Сегодня мы работаем не только в Самарканде, а распространяем свою деятельность на всю страну. Разработали несколько проектов и занимаемся по ряду направлений, основное из которых - трудоустройство инвалидов. Так как на работу их почти не берут, мы решили научить основам малого бизнеса, чтобы сами организовали свое дело. Разработали программу «Инвалиды и бизнес: путь к самостоятельной жизни», подготовили семинары с участием психологов и экономистов. На семинары приглашаем не только инвалидов, но и их родственников, ведь мелкий частный бизнес – это чаще семейный бизнес. И как результат - открылись прачечные на дому, кто-то шил, пек лепешки, кулинарией занялся... Можно найти выход в ситуации, которая кажется совершенно безнадежной (с твердой убежденностью). Стоит лишь приложить немножко смекалки, немного усилий и все получится.

Инвалиды - очень замкнутая социальная категория людей. Они есть, рядом с нами, но их не видно. И никто не знает о том, как они живут, чем они живут… Только у нас, в Самаркандской области, 90 тысяч человек с инвалидностью. Нельзя выключать из общества 10 процентов населения! Это неправильно, несправедливо. И потом – это бьет по карману самого общества. Ведь во сколько обходится государству содержание одного инвалида с момента его рождения до смерти? Пенсии, дотации, зарплаты людям, которые за ними смотрят, т.е. это целый процесс, который лежит на бюджете государства. А кто платит? Налогоплательщики. Но если обустроить условия для того, чтобы ребенок, который родился инвалидом, получил образование в школе, чтобы имел возможность продолжить его в университете, чтобы мог трудоустроиться, он будет и себя содержать, и налоги в казну платить. Нужны всего лишь разовые финансовые вложения, которые решат проблемы на многие годы. Ведь однажды построив пандус, во второй раз строить его не надо.

ДЕТИ ДОЛЖНЫ УЧИТЬСЯ ВМЕСТЕ!

Одно из основных направлений деятельности Центра «Хает» - продвижение инклюзивного образования, то есть – совместного обучения детей с инвалидностью и здоровых.

- У ребенка с инвалидностью должен быть выбор: идти в общеобразовательную школу или в специнтернат, - уверена Мила. - Содержание специнтернатов обходится государству в колоссальные средства, но ребенок в этом заведении живет изолированно от общества, а выйдя из него, чувствует себя беспомощным и ненужным. Если же эти средства вкладывать в общеобразовательную школу, они себя оправдают в гораздо большей степени, ведь ребенок растет вместе со всеми, в детском социуме. А здоровые дети, обучаясь совместно с детьми с инвалидностью, приобретают уникальный опыт и доброты, и понимания, и восприятия. Можно бесконечно теоретизировать о толерантности, а можно дать возможность учиться, общаться вместе, и тогда о терпимости даже и говорить не придется, потому что она впитывается в процессе жизненного опыта каждым ребенком. Детишки с инвалидностью не будут чувствовать себя беспомощными, вызывать жалость, потому что к ним здоровые дети привыкают как к данности, воспринимают их нормально, равными себе. И когда вырастет поколение детей, которые будут воспринимать инвалидов адекватно, тогда исчезнут все барьеры, существующие между людьми с инвалидностью и без оной. Но для этого нужен переворот в сознании людей, чтобы они приняли эти мысли.

Мила признается, что очень многому научилась от зарубежных коллег.

- Как-то зашли в один из классов обычной американской школы, где учились дети лет двенадцати. Просторный кабинет, детишки за партой. А ближе к стене в ванночке лежит мальчик с тяжелой врожденной формой инвалидности. Он ровесник этих детей, но совершенно не разговаривает, у него обильное слюноотделение, - рассказывает Мила. - Перед ним - маленький компьютер с четырьмя клавишами, на которых изображены еда, горшочек, стакан и еще что-то. То есть в двенадцатилетнем возрасте его обучают тому, что он способен усвоить. Ручки-ножки у него не работают, до клавиш может достать только носиком. Он не мешает сверстникам, у него свой педагог. И тут звонит звонок на перемену. Дети радостно вскакивают. Совершенно ничем от наших детей не отличаются: такие же шалопаи, такие же любопытные. Кто-то выбежал из класса, кто-то – уже рядом с нами, тросточку мою дергает. А несколько детишек подбежали к этому мальчику и общаются с ним. Он не может им ответить, потому что не говорит. Но его счастливые глазки свидетельствуют об испытываемой им радости общения! И он в этом классе воспринимается как норма, как данность: да, он такой, не может учиться, сидя за партой, но он вместе с нами, понимаете? Это меня так пробило, так тронуло… Неважно, оправдает ли он затраты, которые сделало на него государство, но то отношение, которое воспитывается в детях, сидящих вместе с ним в классе, это оправдывает в миллион раз.

Или такая деталь. Дети выбегают во двор, весь усеянный опилками, чтобы не травмировались. Стоит лодка-качели, на которую ребенок может на коляске закатываться и раскачиваться вместе со всеми детьми. Это же здорово! – восклицает Мила. - Ну что стоит сделать качели с площадкой для коляски! Или чтобы построить пандус в школе: если вы и так лестницы строите, сделайте там пандус удобный, чтобы человек мог заехать в школу. Ставите в школьных классах двери – сделайте пошире, чтобы можно было проехать на коляске. То есть нужны какие-то небольшие финансовые вложения, а как могут изменить жизнь!

- В прошлом году произошло очень радостное событие – Министерство народного образования Узбекистана выпустило приказ №234 о переходе на инклюзивное образование, - сообщает Мила. - Это ни в коей мере не заслуга Центра «Хает», но нам очень приятно, что наша работа оказалось нужной и полезной людям, а, главное, своевременной. Кроме того, в этом году появился Фонд поддержки социальных инициатив (ФОПСИ), в числе инициаторов создания которого были и мы. Я являюсь одним из директоров этого фонда, а попечительский совет фонда возглавляет Гульнара Каримова. Она уже больше года поддерживает, - в основном морально и своим авторитетом, - все наши начинания по инклюзивному образованию. Этот фонд готов в течение года финансировать нашу работу в составе коалиции «Доступность» по созданию инклюзивных школ и детских садиков совместного воспитания в шести областях Узбекистана. Эти школы и детсады станут моделями, которые затем можно будет «тиражировать» по всей стране. Работу планируем начинать в январе. Постараемся обеспечить все – доступность этих школ и садиков, необходимое оборудование. Собираемся создавать методическую литературу и в этом смысле очень надеемся на наших партнеров из стран СНГ.

Мила Асанова уверена: если людям с инвалидностью дать возможность изменить свою жизнь, создав для них атмосферу понимания и благоприятствования, они почувствуют уверенность в себе, в своих творческих способностях и талантах, и в обществе уменьшится число нереализованных, чувствующих себя невостребованными и ущемленными граждан. Но чтобы это произошло, надо изменить взгляды общества на проблемы инвалидов. Именно к этому прикладывает все силы Центр «Хает» и его руководитель Мила Асанова, которая собственным примером убеждает, что человек с инвалидностью не только может жить полнокровной жизнью, но способен помочь и другим.