Кузнец и его дети
Кадр из кинофильма «Ты не сирота»
Помпезные монументы советской эпохи редко вызывают отклик в душах людей, современные, впрочем, еще реже. На этом фоне памятник кузнецу Шаахмеду Шамахмудову был вызывающе неформален и человечен.
Каждый, кто жил в Узбекистане, знает этот тип узбеков - черных от солнца, простодушно-честных, с коричневыми узловатыми руками, привыкшими держать мотыгу или другой нехитрый инструмент. Всю жизнь такой отец семейства озабочен только тем, чтобы одеть, обуть и, по возможности, выучить многочисленное потомство, а главное – достойно справить всем свадьбу.
|
Но 15 апреля 2008 на месте памятника появилась клумба с цветами. А Дворец Дружбы народов, перед которым памятник простоял двадцать шесть лет, по указанию мэра города был переименован в Дворец Независимости. Через пятнадцать с половиной лет после ее объявления.
Разумеется, форумы и блоги, где обсуждаются геополитические проблемы бывших стран СНГ, в считанные часы раскалились добела от возмущенных постов.
Однако, если совершить небольшой экскурс в историю, все произошедшее выглядит вполне закономерным.
В Туркестанский край, присоединенный к России в 60-х годах XIX века, русские, с одной стороны, вошли победителями, с другой – принесли блага цивилизации и промышленности. Местные же народы очень терпимо относятся к людям других национальностей и религий. Все эти факторы на многие годы предопределили характер взаимоотношений между ними и европейским населением, которое накатывалось сюда несколькими волнами массовых переселений.
Крестьян из центральных губерний, которых сто лет назад гнало безземелье и столыпинские реформы, в 1919 году сменили профессора Московского и Санкт-Петербургского университетов, призванные декретом Ленина развивать высшую школу и науку. В 1921 году хлебный Ташкент спасал голодающих Поволжья, в 1941 принимал беженцев, раненых, рабочих и инженеров эвакуированных заводов. В 1966 году сюда приехали строители – для восстановления города после землетрясения.
Сообразно духу времени менялся и образ русских. В тридцатых годах, когда в Ташкенте жили, в основном интеллигенция и образованный пролетариат, европейское и местное население сосуществовало мирно, во взаимном уважении и принятии. В сороковые, когда вал голодных, беспризорных и осиротелых хлынул в Узбекистан, было не до конфликтов – речь шла о самом существовании страны. Но уже через двадцать лет, когда Ташкент накрыла новая волна приезжих, ситуация изменилась.
|
Все это – и «аморальное» поведение, и попытки лезть со своим уставом в чужой монастырь, - европейцам припомнили в девяностые годы, когда в ответ на любое проявление недовольства они слышали: «Уезжай своя Россия». Они и уехали. Тем, кто не смог или не захотел, пришлось приспособиться к тому, что теперь они - не «главные в доме» и вести себя соответственно. Безобразных сцен, когда русские бабки, не стесняясь, могли в транспорте ворчать «мы вас, черных, всему научили», не стало.
В свою очередь, узбеки поняли, что без европейцев, особенно ИТР, не обойдешься. Стало ясно, что не Союз виноват в их бедах, а собственное правительство. К этому времени в России поменялся президент, экономика сделала рывок, и узбеки стали ездить туда на заработки. А после беспорядков в Андижане в 2005 году, когда Россия поддержала версию о происках экстремистов, «народный» тренд позитивного настроя по отношению к бывшему старшему брату совпал с официальной позицией Узбекистана.
Трудно поверить, но именно межнациональные отношения стали в последние годы самым стабилизирующим фактором узбекского общества. Экономические трудности, на которые так часто ссылаются, объясняя вспышки ксенофобии в России, не стали детонатором ненависти в самой большой азиатской республике бывшего Союза. Таким детонатором может стать и уже становится отношение к узбекам в России.
Эту фотографию я сделала в Ташкенте прошлым летом. Тогда, узнав, что я из России, эти старики, идущие из мечети, сказали: «Мы благодарны Путину и Каримову за то, что наши страны живут в мире». Фото автора.
Узбекистан, в отличие от соседних Кыргызстана и Таджикистана, не только никогда не поощрял трудовую миграцию своих граждан, но и, как мог долго, делал вид, что ее вообще не существует. Тот факт, что граждане Узбекистана работают дворниками в чужой стране, не вписывается в концепцию «государства с великим будущим». Однако если массовый исход в гастарбайтеры еще можно не замечать, то нападений на собственных граждан не замечать уже не получается. Кроме вершины айсберга - официальных цифр, которые обнародуются в прессе, есть нападения, которые нигде не фиксируются, есть насмешки и оскорбления, заканчивающиеся драками, все чаще в студенческой среде.
Есть кинематограф, где – при всем этническом разнообразии самой России – нет ни одного фильма, ни взрослого, ни молодежного, где бы мы видели людей с неевропейской внешностью в качестве положительных героев. С плакатов, призывавших исполнить гражданских долг на президентских и парламентских выборах (социальная реклама, которая, как известно, оплачивается государством), на нас тоже смотрели исключительно голубоглазые «белокурые бестии» – и это в Москве, где живут более ста национальностей!
Да что далеко ходить, если центральный телеканал «Россия» две недели подряд в анонсе к сюжету в «Вестях недели» дает дикторский текст: «Убийства на национальной почве - что делать? Искать убийц или пересматривать миграционную политику России?». «А что, если политика будет пересмотрена, убийцы должны оставаться безнаказанными?», - пишут мне мои друзья из Ташкента.
В Узбекистане и сегодня дети разных национальностей живут в мире. Фото автора.
В отличие от России, противодействие национальной розни (как и попыткам исламизации государственной жизни) – одно из сильных, выигрышных направлений в политике руководства Узбекистана, которая в этой сфере всегда была последовательной и твердой. Трудно представить, чтобы верховный муфтий республики вдруг заявил о необходимости преподавания основ ислама в государственных школах. Или в столице страны прошла бы разрешенная властями демонстрация под лозунгом «Узбекистан для узбеков». Мы же в России частенько наблюдаем нечто подобное.
Возможно, снос памятника на площади Дружбы народов – нетипичная, уродливая, но реакция узбекских властей на отношение к своим гражданам в России. Но этот официальный или полуофициальный шаг – ничто по сравнению с тем, что будет с нашими соотечественниками в азиатских республиках, если родственники пострадавших в России начнут давать волю своим чувствам.
