Фото с сайта Ozodi.org

За весь период независимости в Таджикистане парламентом было принято около 50 постановлений, касающихся переименований городов, поселков, джамоатов (сельских общин), различных местностей и отдельных объектов. Процесс идет так стремительно, что за ним не поспевают ни ответственные организации, ни предприятия, ни простые люди. И это не говоря уже о том, что переименования дорого обходятся в первую очередь местным жителям. Вопрос в том, как далеко зайдет этот процесс.

Первое постановление о переименовании административно-территориальных единиц было принято, едва страна обрела независимость. Тогда в республике шла кровопролитная гражданская война, и казалось, что время не самое подходящее для топонимических упражнений. Однако власти решили срочно избавиться от названий, носивших ярко выраженный дух социалистического государства – СССР.

Так, в марте 1992 года было принято постановление Верховного Совета РТ о переименовании Ильичевского и Коммунистического районов в Гозималикский и Бохтарский. Потом были переименованы районы Душанбе: Железнодорожный – в Шохмансур, Октябрьский – в Исмоили Сомони, Фрунзенский – в Сино, Центральный – Фирдавси. Позже постановлением правительства РТ были изменены наименования географических достопримечательностей страны. Высочайшая в СНГ горная вершина пик Коммунизма (7495 метров) была переименована в пик Исмоила Сомони. Немного позднее пики имени Ленина и Революции стали пиками имени Абуали ибн Сино и Истиклол.

Переназывают по три раза

Но, как выяснилось, это были только первые шаги. Политическая обстановка в стране несколько стабилизировалась, и начиная с 2004 года постановления о переименовании посыпались, как горох из мешка. Ежегодно принималось несколько подобных решений, и каждое из них меняло названия 10, 20 и более населенных пунктов.

Дополнительный импульс процессу переименований дала новая редакция Закона «О государственном языке РТ». В новом виде закон был принят в октябре 2009 года и в нем, в частности, говорилось о применении, защите и развитии госязыка. Отсюда вытекало и требование к порядку переименований. Области, города, районы, поселки, села, другие населенные пункты, а также улицы, проспекты, площади и парки должны были называться в соответствии с нормами государственного языка.

После обновления закона интенсифицировалась и работа по переименованию. Так, в 2012 году одних только постановлений правительства о групповом переименовании было принято 38. Общее же количество же переименованных с тех пор объектов просто не поддается точному подсчету.

За неполный 2018 год уже дважды были приняты постановления таджикского парламента о переименованиях. Благодаря этим постановлениям названия поменялись у 28-и населенных пунктов, в том числе у двух городов и 26 поселков и сел. Самое любопытное, что некоторым из них названия меняют уже второй раз – таким образом, в обозримой перспективе у них было как минимум три имени.

Так, Коммунистический район, возникший в советское время на вновь освоенных землях Вахшской долины, получил свое название в 1965 году. Спустя 30 лет он стал районом Бохтар, а в нынешнем году был вновь переименован и называется теперь районом Кушониён.

Похожая история случилась и с Калининабадом, построенным в 30-е годы прошлого века, и известным своим крупным химическим предприятием – Вахшским азотно-туковым заводом. В данном случае произошло вполне удачное слияние русской фамилии и таджикского слова «абад», которое означает «город». Таким образом, «Калининабад» произносился без затруднений и был понятен местному населению. Однако в 1996 году он был переименован в Сарбанд. На протяжении 22 лет город так и назывался, и претензий к новому имени никто не предъявлял. Несмотря на это, в начале 2018 года ему вновь сменили название – город стал Левакандом. Правда, тут «виноваты» историки, которые и инициировали переименование. Они считают, что именно так называлось поселение, расположенное неподалеку от города в первых веках нашей эры. Таким образом, можно сказать, что была восстановлена историческая справедливость. Однако для населения самого городка очередное переименование стало неприятной неожиданностью.

Колхозабадский район в 2007 году сделался районом Джалолиддина Руми. Однако спустя 9 лет название ему вновь изменили – на Джалолиддина Балхи. Список таких многократных переназываний можно продолжать, но дело это, прямо скажем, не очень веселое.

126 ученых на один город

Вообще говоря, процесс переименования не так прост, как может показаться стороннему наблюдателю. Вначале местные маджлисы (собрания народных депутатов) проводят опрос местного населения. При этом более 60% опрошенных должны высказаться за переименование – только тогда делу будет дан дальнейший ход. Бывает, что к процессу привлекаются дополнительные силы. Так, над вопросом переименования города Курган-Тюбе трудилась рабочая группа, состоящая из 126 учёных-востоковедов.

Город Бохтар, бывший Курган-Тюбе. Фото с сайта News.tj

Получив одобрение населения, местные маджлисы официально обращаются с ходатайством в правительство страны. Правительство рассматривает ходатайство, принимает постановление о поддержке и представляет его на рассмотрение парламенту. Народные избранники двух палат должны одобрить правительственное постановление, после чего принимают свое – о переименовании конкретных населенных пунктов; чаще всего переименования проходят оптом – как уж говорилось, по 20-30 единиц за раз. И только после этого на местах начинается переименование как таковое: оно длится месяцами и требует немалого времени, хлопот и финансов.

Таким образом, в процессе оказывается занято множество людей: госслужащих разного ранга, историков, лингвистов и других ученых, которым приходится сначала работать над сменой названий, а потом – над его реализацией. У рядовых жителей в этом случае начинается своя головная боль, сопровождающаяся немалыми финансовыми затратами. Но об этом – чуть ниже.

Повторяются, режут слух и не склоняются

Если верить властям Таджикистана, у всех переименований — высокие цели: «повысить чувство национального достоинства и пробудить историческую память у молодого поколения». Однако члены Академии наук, историки, филологи, языковеды по этому вопросу предпочитают отмалчиваться.

Правда, критику и сомнения в целесообразности происходящего высказывают некоторые СМИ. Так, журналисты газеты «Азия-плюс» подсчитали, что после многочисленных переименований в Таджикистане появилась масса географических названий-двойников. Так, 8 наименований дублировались от двух до 38 раз. Рекордсменом стало название Гулистон и Гулистан (цветник), которых в стране насчитывается уже 38 единиц.

Журналист и языковед Умед Джайхони является активным противником многих переименований и открыто озвучивает свою позицию руководству Комитета по языку и терминологии, а также и парламентариям. Особенное его возмущение вызывает незнание таджикской топонимики, а также искажение ее инициаторами переименований.

В беседе с «Ферганой» Джайхони рассказал о том, что исконно таджикские топонимы возникали с использованием слов «-шахр» или «-обод», например, Хуррамшахр или Рахмонобод. Новые же названия, образованные от имен собственных, противоречат всем национальным традициям и правилам образования названий географических объектов в таджикском языке. По его мнению, особенно возмутительно давать административно-территориальным единицам имена выдающихся личностей. Их имена не нуждаются в увековечивании, ибо и так столетиями не сходят с уст потомков. Назвать город или район просто Сомони, Рудаки, Мирсаид Али Хамадони, Абдурахман Джами, Насир Хосров, и так далее совершенно недопустимо.

Умед Джайхони совершенно справедливо указывает, что новые названия часто являются неуклюжими, трудными в употреблении, противоречат не только здравому смыслу, но и не обладают адресной функцией. Он также подчеркивает, что совершенно непонятно, как писать новые названия на иностранных языках, не говоря уже о том, что эти названия не склоняются и от них зачастую невозможно образовать другие части речи.

«Например, жителя Душанбе называют душанбинцем. А как назвать жителя района Мир Сайид Алии Хамадони?» – спрашивает он.

По поводу последних переименований (Курган-Тюбе в Бохтар и Сарбанд в Левакант) у Джайхони есть отдельное мнение. Он считает, что новые названия не только исторически не обоснованы, но и просто безграмотны. «Например, Леваканд из-за чьей-то неграмотности зафиксирован в документах в искаженном виде – как Левакант», – отмечает он.

«Остается только уповать на здравый смысл будущих поколений и надеяться, что они очистят карту Таджикистана от корявых эрзац-названий. Бесспорно, память выдающихся людей надо беречь. Однако, если правительство продолжит практику увековечения наших великих предков, то скоро карта Таджикистана будет похожа на мемориальное кладбище, проще говоря, гуристан. Но коли уж парламент и правительство тратят бюджет на переименования, то самым верным решением, с моей точки зрения, было бы возрождение исконных названий населенных пунктов и географических объектов», – пишет в своем блоге Умед Джайхони.

Патриотизм или выгода?

Некоторые эксперты утверждают, что постоянный процесс смены топонимов происходит в том числе и из-за меркантильных соображений. Эксперты полагают, что воспитание патриотизма – сама по себе вещь хорошая. Однако изменение названий городов, кишлаков, улиц и географических объектов вряд ли может выполнять воспитательную функцию, а вот приносить доход в государственную казну – несомненно.

В Таджикистане дефицитный бюджет имеет большая часть районов и даже городов. Поэтому властям приходится дотировать их и направлять туда серьезные средства, чтобы людям выплачивались хотя бы зарплаты и стипендии. При этом установленные планом налоги собрать не удается, поскольку нет в регионах ни промышленности, ни бизнеса, способного платить налоги в тех объемах, которых ждут власти. Население в массе своей живет за счет денег, присылаемых трудовыми мигрантами, и добровольно делиться этими деньгами с государством не собирается.

Между тем, неналоговые доходы госказны могут компенсировать недобор налогов. Надо только умело все организовать. И переименование населенных пунктов в этом смысле – вполне подходящее мероприятие. Ведь все расходы по переименованию ложатся не на центр, а на местные бюджеты, в частности, на местное население, предприятия, учреждения и бизнес-структуры.

Судите сами. После переименования все жители населенного пункта будут обязаны поменять паспорта, как внутренние, так и заграничные. А заграничные паспорта в Таджикистане самые дорогие, если сравнивать с другими странами СНГ. И это при том, что Таджикистан является беднейшей страной в СНГ. Тем не менее, стоимость таджикского загранпаспорта составляет $88; даже в намного более богатых странах, России и Казахстане, их цена составляет соответственно, $61 и $59. 

Да и получение внутреннего паспорта также обойдется в немалую для таджикистанцев сумму. К числу трат можно отнести переоформление водительских и служебных удостоверений, свидетельств на право собственности. Нужно ли говорить, что все названные расходы людям придется оплатить из своего кармана?

Но этим дело не ограничится. Бизнесменам, например, придется менять уставные документы, печати, штампы, бланки, регистрацию, обновлять вывески... Расходы тут будут посерьезнее. Кроме официальных выплат для ускорения процесса, вероятно, придется подмазывать чиновников. Все государственные учреждения – школы, больницы, детсады, другие организации – также будут вовлечены в процесс, и также будут вынуждены выделять из своих скромных бюджетов средства для «обновления» своего статуса в соответствии с результатами переименования.

Но куда же пойдут эти деньги? Правильно, в местные и государственный бюджеты. Как говорится, с носа по сотне, казне – миллион.

Табличка на улице Закариёи Рози в Душанбе, бывшая улица Сеченова. Фото с сайта Asiaplus.tj

Вышесказанное подтверждается и на практике. Согласно анализу, проведенному Комитетом по экономике таджикского парламента, неналоговые доходы (куда входят и вышеописанные поступления) в последние годы растут, как на дрожжах. За семь лет с 2010 по 2017 годы они увеличились почти в 4 раза.

Между тем есть масса социальных проблем в сельской местности, таких, как повальная безработица, мизерные зарплаты и пенсии, слабое здравоохранение и образование. Но они почему-то не привлекают особого внимания властей.

Есть ли новые карты?

Кроме вышеописанных хлопот и расходов, возникающих в ходе переименований, появляется еще одна специфическая задача – составление и издание карт с новыми названиями. Речь идет в первую очередь об административных, физических и геологических картах. Работа эта совершенно необходима – без нее очень скоро возникает серьезная путаница. Однако успевают ли ученые, картографы и геологи вносить в документацию и карты многочисленные изменения?

В Главном управление геологии (ГУГ) при правительстве РТ сообщили, что пока работать приходится по старым картам. Впрочем, при необходимости они пишут новое название месторождения или местности с указанием в скобках старого названия. «Это нужно, чтобы не возникало путаницы, ведь кроме таджикских специалистов мало кто сможет разобраться в массе переименований», – пояснили сотрудники ГУГ.

Удалось также выяснить, что специальная комиссия при Комитете по языку и терминологии при правительстве Таджикистана должна официально рассылать документы с перечнем переименований. Однако за весь период независимости в ГУГ поступил лишь один такой документ.

Легко подсчитать, что период смены топонимов длится не меньше четверти века. По каким же картам тогда изучают отечественную географию нынешние школьники? Неужели по старым?

Как ни странно, нет. Оказывается, карты с новыми названиями существуют. Правда, только в электронном варианте. Директор ГУП «Картографическая фабрика» Хусейн Хусанов рассказывает: «К нам приходят все постановления парламента о переименованиях, и в соответствии с ними мы наносим на электронную карту все изменения. Отдельные карты ГУП «Картографическая фабрика» издавала в 2015 году. Но сейчас мы сделали паузу и планируем приступить к печатанию карт в конце текущего года, включив в них все произведенные на эту дату переименования».

Скриншот последнего правительственного постановления о переименовании населенных пунктов от 11 мая 2018 года

Встает естественный вопрос: а есть ли смысл издавать карты при том, что переименования продолжаются? Может быть, подождать завершения работы? Это было бы логично, если бы не одна проблема: никто не знает, когда эта работа завершится и завершится ли она вообще.

Неправильные села, горы, озера и мосты

В феврале 2018 года Комитет по языку и терминологии при правительстве Таджикистана сообщил о результатах мониторинга названий географических местностей на соответствие нормам таджикского языка. 

Сотрудниками Комитета было изучено более 10 тысяч географических названий, среди которых 1,5 тысячи признаны не соответствующими закону «О государственном языке РТ». В их число вошли 836 сел, 58 джамоатов, 672 пастбища, а также горы, реки, озера, родники и даже мосты.

Отметим, что «несоответствующими» признаются названия, связанные с советским прошлым и его героями, неблагозвучные, а также топонимы тюркского или арабского происхождения. Но на практике «неправильными» могут оказаться и вполне нейтральные названия. Так, Кайраккумское водохранилище – скорее технический термин для обозначения водоема, сооруженного при Кайраккумской гидроэлектростанции еще в 1937 году. Однако и оно попало под раздачу. После переименования его стали называть Бахри Точик (Таджикское море). Хотя с точки зрения географической топонимики это неграмотное название, хотя бы потому, что пресное водохранилище не может быть морем.

Отметим, что на территории современного Таджикистана в разные времена проживало много этносов и народностей. Они давали название местностям и населенным пунктам много веков назад, и названия эти закрепились исторически. Несмотря на это, их сейчас меняют на имена и фамилии людей, которые часто даже не известны местным жителям.

Так или иначе, одно можно утверждать определенно: в недалеком будущем жителям почти 900 населенных пунктов предстоят расходы на смену всех и всяческих документов, а местным властям угрожают бесконечные административные хлопоты.

Шухрат Негматулло

Международное информационное агентство «Фергана»