29 августа в Ташкенте у здания Верховного суда состоялась акция протеста. Участники митинга-пикета требовали освобождения фармацевта Очиловой и бизнесмена Умарова, преследование которых считают политическим. На митинге был задержан снимавший акцию протеста на телефон известный правозащитник Агзам Тургунов. Позднее его осудили за административное нарушение и приговорили к штрафу.

Мы позвонили Агзаму Тургунову и расспросили его о том, что произошло 29 августа и как он оценивает происходящие в Узбекистане перемены.

– Агзам-ака, здравствуйте! Скажите, за что вас задержали и осудили? Вы нарушили закон?

– Мы с коллегами проезжали мимо Верховного суда и увидели там толпу – дети, старики, женщины, все с плакатами стоят. Кричат, шум стоит, люди в милицейской форме и гражданской одежде их плакаты рвут, людей бьют... Я остановился возле митинга и стал снимать происходящее на телефон. И вдруг сзади какой-то человек подбежал ко мне и стал вырывать телефон у меня из рук. Я не отдавал, сопротивлялся. Потом подбежал второй и закричал: «Здесь нельзя снимать!» Я спрашиваю: «Почему нельзя? Тут же улица, а не территория суда». Отвечают: «Все равно нельзя». Я сначала думал, что они грабители, но они представились сотрудниками органов внутренних дел. Я попросил их показать удостоверение, они отказались: «Не положено», «Это не твое дело». «Нет, – говорю, – это как раз мое дело. Вы должны представиться и предъявить мне какие-то законные основания для любых действий».

Мы ругались минут пять, потом я отошел от толпы и ждал у главного входа в суд. Одна из присутствовавших там женщин сказала, что якобы сегодня сюда приедет телевидение, а к людям выйдет председатель Верховного суда и станет отвечать на все вопросы. Меня это заинтересовало, поскольку я тоже подавал им надзорную жалобу и пока не получил ответа. И вдруг ко мне на большой скорости подъезжает милицейская машина, оттуда выскакивают несколько гражданских и начинают меня заталкивать внутрь. Говорят: «Ты не выполнил законные требования сотрудников милиции, поедем в отделение – там разберемся». «Какие, – спрашиваю, – законные требования?» Мол, «там проводили неразрешенный митинг, а ты его снимал, и это тоже запрещено».

В общем, отвезли в отделение, потом суд. И в суде мне говорят: «Вы должны были немедленно сесть в милицейскую машину». – «Почему, я же ничего не нарушал?» – «Потому что сотрудник милиции сказал вам «не снимайте», «садитесь в машину», вы должны слушаться его». Я говорю: «А если он скажет мне «не дышите», то я не должен дышать? Милиционер – это же не закон?»

Агзам Тургунов возле здания суда с «группой поддержки». Фото Татьяны Довлатовой

Судья все равно сказал, что вынужден оштрафовать меня на одну минимальную зарплату. Вот так. И никто не смог показать мне закон, по которому на улице Ташкента свободному гражданину запрещено снимать на фотоаппарат.

– Как вы думаете, если бы вас задержали при таких обстоятельствах в период правления Ислама Каримова, какое наказание могло бы быть?

– Когда мы организовывали пикеты в то время – возле хокимията, возле генпрокуратуры, – то нас сажали: кого на трое суток, кого на пять, кого на десять. Но сейчас я действительно ничего не нарушал! Там не было даже таблички, что фотографировать запрещено. Это была обычная улица, а не территория суда.

– В последние годы в стране почти не было никаких митингов или акций протеста. А теперь они заметно участились. Почему?

– В последние годы правления Каримова у людей было очень сильное чувство страха. Тех, кто осмеливался жаловаться, увольняли с работы или даже сажали в тюрьму. В выступлениях Мирзиёева было очень много обещаний, которым люди поверили и стали открыто заявлять о своих проблемах. Количество жалующихся постепенно увеличивается. Но, с другой стороны, и Верховный суд, и генпрокуратура остались теми же. Все они – работники старой системы. Протестный потенциал увеличивается, а они не идут навстречу народу, не меняются. Поэтому доходит уже до такой степени. Меня задержали возле Верховного суда, а в тот же день возле здания генпрокуратуры задержали несколько женщин и увезли куда-то.

– А как ведут себя милиционеры? Более корректно, чем в прежнюю эпоху?

– Милиция тоже никак не изменилась. Парень-милиционер, который мне во внуки годится, вел себя очень грубо. Я пытался ему вежливо объяснить, что он не прав. А он кричит на меня, ругается: не учи меня законам, я законы лучше тебя знаю! К слову сказать, Рустама Мурадова, оперативника из отдела по борьбе с терроризмом, который меня задержал, даже не вызвали в суд.

Агзам (Азам) Тургунов родился в 1952 году. Активист, возглавлял незарегистрированную НПО «Мазлум». Занимался правами осужденных по политическим и религиозным мотивам, проблемами пыток и образования. Вел регулярный мониторинг судебных процессов, выступал общественным защитником. В 1998 году был осужден на шесть лет по политически мотивированному делу о «злоупотреблении должностными полномочиями». Освобожден по амнистии в мае 2000 года. Неоднократно выступал общественным защитником в судебных делах, связанных с нарушением прав. В октябре 2008 года Тургунова признали виновным в вымогательстве и приговорили к 10 годам тюрьмы. Правозащитные организации назвали приговор политически мотивированным. Тургунов был освобожден в октябре 2017 года. Фото 2018 года. © Тимур Карпов / «Фергана»

– Скоро будет год, как вы освободились из тюрьмы. Чувствуете какие-то изменения при Мирзиёеве, или все осталось так же, как было в 2008 году?

– Когда мы с Дильмурадом Сайидом сидели в тюрьме, то мысленно готовились к тому, что нас не освободят, пока Каримов не умрет. Но вдруг он умер, с нас сняли все нарушения и выпустили. И после освободили еще нескольких невинно осужденных. И это хорошо. Но я чувствую, что до серьезных изменений еще очень далеко. Смотрите сами: на днях президент собрал вокруг себя как бы новую команду советников, но они все – из окружения Каримова. Иноятов, Худайбергенов, Алматов... Какие из них советники получатся? Они только приказывать умеют. Я очень хотел, чтобы Шавкат Мирзиёев стал первым президентом-реформатором, но, наверное, до настоящих демократических реформ еще далеко.

– После выхода из тюрьмы вы объявили, что будете создавать правозащитную организацию. Получилось?

– Еще десять лет назад, после Андижанских событий, когда из Узбекистана выгнали «Фридом Хаус», я мечтал создать правозащитную организацию такого типа, правозащитный центр – для теоретической и практической деятельности в области защиты прав человека. И даже на зоне мы с Дильмуродом об этом думали. Теперь почва, фундамент уже есть. Все документы у нас уже готовы. Сегодня-завтра я сдаю их в Министерство юстиции. Надеюсь, что зарегистрируют. Тогда это будет наша очень большая победа.

– Защитой чьих интересов будет заниматься эта организация?

– Я и раньше говорил в интервью, и сейчас повторю. Прежде всего мы будем заниматься защитой интересов невинно осужденных. Таких в Узбекистане очень много, я сам видел. Мы их квалифицировали по группам: «религиозники», военные, предприниматели, политические заключенные. Может быть, они и нарушили закон, но были осуждены несправедливо. Мы также предлагали и предлагаем Олий Мажлису (парламенту) и омбудсмену (уполномоченному по правам человека при президенте) создать совместную комиссию для изучения дел невинно осужденных. И еще надо отдельно изучать действия семьи Каримова, дать им правовую оценку.

ЧТО ГОВОРИТ ЗАКОН УЗБЕКИСТАНА «ОБ ОРГАНАХ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ», ВСТУПИВШИЙ В СИЛУ ВЕСНОЙ 2017 ГОДА

Статья 8. Принцип соблюдения и уважения прав, свобод и законных интересов граждан

«Органы внутренних дел осуществляют свою деятельность на основе соблюдения и уважения прав, свобод и законных интересов граждан.

Органы внутренних дел обязаны обеспечить каждому гражданину возможность ознакомления с имеющимися у них документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права, свободы и законные интересы, если иное не установлено законом.

Сотрудник органа внутренних дел при обращении к гражданину обязан: назвать свою должность, звание, фамилию, имя, отчество, предъявить по требованию гражданина служебное удостоверение, после чего сообщить причину и цель обращения;

в случае применения к гражданину мер, ограничивающих его права и свободы, разъяснить ему причину и основания применения таких мер, а также возникающие в связи с этим права и обязанности гражданина.

Сотрудник органа внутренних дел в случае обращения к нему гражданина обязан назвать свою должность, звание, фамилию, имя, отчество, внимательно его выслушать, принять соответствующие меры в пределах своих полномочий либо разъяснить, в чью компетенцию входит решение поставленного вопроса».

Статья 10. Обязательность выполнения законных требований сотрудника органа внутренних дел

«Законные требования сотрудника органа внутренних дел, предъявленные в пределах его компетенции, в том числе о соблюдении закона, представлении документов, материалов проверок и других сведений, выделении специалиста, явке в орган внутренних дел и даче объяснений по поводу выявленных нарушений закона, об устранении нарушений, а также причин и условий, способствовавших их совершению, обязательны для выполнения всеми государственными органами, другими организациями, должностными лицами и гражданами.

Информация, документы и иные материалы, необходимые для выполнения возложенных на органы внутренних дел задач, представляются по их законному требованию безвозмездно».

Международное информационное агентство «Фергана»