Власть над Памиром. Что принял в наследство новый начальник Горного Бадахшана
Фото с сайта Tajikistan-times.com
В Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) Таджикистана на этой неделе сменился руководитель. Новым главой региона назначен Ёдгор Файзов вместо Шодихона Джамшеда, который в середине сентября получил взбучку от президента. Во время своей поездки в ГБАО, выступая перед областным активом, Эмомали Рахмон выразил недовольство работой местных властей и поинтересовался у председателя, почему они не могут справиться с организованной преступностью, наркотрафиком и изъять незаконно хранящееся оружие. Президент дал месяц на исправление ситуации, пообещав уволить не справляющихся со своими обязанностями чиновников.
Однако увольнения начались практически сразу. Президент сменил всех заместителей председателя области, назначил новых руководителей региональных управлений Госкомитета нацбезопасности (ГКНБ) и МВД, мэра Хорога (областного центра) и председателей ряда районов ГБАО. Наконец, дело дошло до главы области. Правда, снят он с формулировкой «в связи с переходом на другую работу».
Очевидно, что перед новым председателе ГБАО стоят нелегкие задачи — во-первых, оправдать доверие президента, то есть закончить начатое его предшественником в регионе «наведение порядка», во-вторых, оправдать надежды местного населения на улучшение социально-экономической ситуации на Памире. Справится ли он? Попробуем разобраться, что представляет собой сегодня Горный Бадахшан и в каких условиях предстоит работать Ёдгору Файзову.
Бывший и настоящий
Вначале нужно пояснить, что в Таджикистане управление государством происходит в «ручном» режиме, председатели областей, в том числе и автономной, имеют ограниченные полномочия, они мало что могут решать самостоятельно, без указки из Душанбе. Силовые структуры и правоохранительные органы им не подчиняются. Даже распределением квартир в новых домах занимаются в аппарате президента (негласно, конечно). Председателям же областей и районов подчиняются лишь нижестоящие чиновники, учителя да врачи. Практически любой шаг и решение им приходится согласовывать с центром.
В таких условиях предшественник Файзова Шодихон Джамшед сумел сделать неплохую карьеру. Будучи оперирующим хирургом-травматологом, сначала он был назначен заведующим травматологическим отделением областной больницы, затем — начальником областного отдела здравоохранения, председателем хукумата (администрации) Шугнанского района ГБАО, а в 2013 году стал председателем области. Продвигаться по карьерной лестнице ему помогали лояльность и исполнительность — он был угоден тем, что никогда не выходил за рамки негласных правил и установок, умел торжественно организовать встречи и проводы главы государства и членов правительства, посещавших регион, и в этом добился определенных успехов. Но в последнее время что-то пошло не так, Джамшед, вероятно, чем-то не угодил и попал под горячую руку возмущенного президента.
Шодихон Джамшед (фото с сайта President.tj) и Ёдгор Файзов (фото с сайта Asiaplustj.info)
Вновь назначенный председателем области Ёдгор Файзов окончил Сельскохозяйственный институт в Душанбе (ныне — Аграрный университет). Начал карьеру в комсомоле, а после развала Союза перешел на работу в Фонд Ага Хана, представительством которого в Таджикистане руководил последние 14 лет. Будучи топ-менеджером Организации Ага Хана по развитию (АКДН) в республике, он как никто другой знал, что происходит с экономикой в ГБАО и как живут жители региона. Кроме того, он сформировался как демократичный руководитель, которому не чуждо такое понятие, как плюрализм мнений, и который понимает важность построения сильного гражданского общества.
Сплоченность и другие особенности
В то же время ГБАО — регион со своими этно-культурными особенностями. В отличие от остальной части Таджикистана, населенной мусульманами-суннитами, жители Памира исповедуют исмаилизм (шиитское течение в исламе. – Прим. «Ферганы») и имеют довольно высокий уровень этнического самосознания. По словам научного сотрудника Института востоковедения РАН Азиза Ниязи, «исмаилиты Памира – самая сплоченная часть населения Таджикистана. Сильное чувство общинной солидарности базируется на традиционной структуре исмаилитской организации и на широко разветвленных родственных связях жителей разных районов ГБАО».
Несмотря на экономическую отсталость автономии и бедность населения, жители ГБАО тяготеет к получению образования (еще в советские времена уровень образования на Памире считался выше среднего по стране). Родители копят деньги на образование детей. Благодаря действующему в Хороге лицею Ага Хана и Университету Центральной Азии многие владеют английским. Родители вкладываются в образование своих детей, в том числе девочек. Однако этот потенциал остается нереализованным, и многие вынуждены уезжать за пределы страны.
Памирские языки — еще одно из неучтенных богатств региона. Как пишет доктор наук, историк-этнограф Лариса Додхудоева, «до 1920-х годов малые иранские (памирские) языки считались в СССР различными языками», однако в 1926 году «они были понижены в статусе и получили статус диалектов таджикского языка». Рушанский, шугнанский, бартангский и другие памирские языки являются языками бытового общения у местных жителей, официальным же языком, на котором ведется делопроизводство, является таджикский.
Бедность и безработица
Несмотря на высокий уровень человеческого потенциала и богатейшие природные ресурсы (с советских времен известно, что в горах Памира можно найти всю таблицу Менделеева), область считается самой бедной и неразвитой в республике. Уровень бедности в ГБАО составляет около 40%, тогда как других регионах — 20-30%. Процент безработного населения тоже выше, чем в целом по стране. Почти вся памирская молодежь выезжает на заработки в Россию.
Во времена СССР область получала субсидии из центрального бюджета, после развала большой страны и обретения Таджикистаном независимости этот дотационный регион стал страдать от нехватки финансирования как из государственных средств, так и от внешних инвесторов. Например, капитальные вложения в развитие экономики ГБАО в 2011 году составили 121.884 тыс. сомони, или 2,4% от общего объема республиканских вложений. Со временем диспропорция в развитии между ГБАО и остальными регионами Таджикистана только увеличивалась. Социально-экономическую ситуацию усугубляют проблемы географического и климатического характера (отдаленность от центра и высокогорье).
Административное деление Таджикистана. Иллюстрация с сайта Life.ansor.info
Не хватает самостоятельности
Горный Бадахшан мог бы стать процветающим регионом, если бы имел больше самостоятельности. Область не имеет возможности напрямую привлекать инвесторов без одобрения из центра. В Таджикистане в принципе слабый инвестиционный климат, международные эксперты, инвесторы говорят о высоком уровне коррупции, большом количестве административных барьеров, непрозрачных правилах ведения бизнеса в стране.
«В ГБАО многие крупные иностранные компании из России, Канады, Вьетнама хотели вложить деньги в различные проекты, связанные с добычей ископаемых, сельским хозяйством и другими отраслями. Предоставляли области хорошие бизнес-планы. Власти области давали свое согласие, однако окончательное решение по данному вопросу принимает республика. Далее инвесторы сталкивались с различными проблемами в процессе оформления всех формальностей. Некоторые ждали разрешение 1-1,5 года, но уезжали ни с чем», — говорил еще в 2007 году бывший глава области Алимамад Ниезмамадов.
Только одна американская компания, по его словам, была готова вложить в развитие ГБАО $600 млн. Также были иностранные инвесторы, которые хотели добывать никель в Ванчском районе, построить там ГЭС, инфраструктуру, школы и жилье для своих рабочих. К сожалению, их проекты так и не получили одобрения из центра. По мнению бывшего губернатора ГБАО, «области необходимо дать дополнительные полномочия» и менять налоговую и таможенную политику с учетом климатических и географических условий региона.
При Ниезмамадове в августе 1998 года была разработана программа снижения дотационной зависимости региона и перехода ГБАО на самофинансирование. По мнению Азизбека Холдорбекова, бывшего председателя комитета по экономике и внешнеэкономических связей области, для перехода ГБАО на самофинансирование в те годы необходимо было решить две основные проблемы. Во-первых, нужно было внести изменения в законодательство, «чтобы руководство области имело право самостоятельно заключать договора о создании совместных предприятий с зарубежными и отечественными предпринимателями и привлекать в регион инвестиции». Во-вторых, нужна была всемерная поддержка региона со стороны правительства, министерств и ведомств «в осуществлении намерений программы».
Программу планировалось реализовать в два этапа: первый (2000-2005 годы) предполагал восстановление имеющихся производственных мощностей, создание энергетических объектов, освоение угольных месторождений; второй (2005-2010 годы) предусматривал создание совместных предприятий по освоению, переработке и производству изученных и готовых к использованию месторождений золота, серебра, вольфрама, мрамора, драгоценных и полудрагоценных камней с привлечением иностранных инвестиций и участием отечественных предпринимателей.
Холдорбеков считает, что «для выполнения программы были реальные возможности», ведь с конца 1990-х годов иностранные инвесторы начали проявлять заинтересованность в проектах по разработке и добыче полезных ископаемых ГБАО. Уже тогда были подписаны договора с компаниями из Канады, России, Вьетнама и других стран.
Программа прошла все ступени рассмотрения и была согласована со всеми министерствами и ведомствами. Депутаты областного маджлиса одобрили ее и представили для утверждения в правительство, которое в свою очередь передало проект программы на рассмотрение Маджлиси Оли — парламента страны. Однако он так и не был принят. Причины остались неизвестными. «Многие почему-то придают этому вопросу политическую окраску, хотя речь идет только об экономическом развитии», — объяснял «Азии-Плюс» Алимамад Ниезмамадов.
Многие в ГБАО считают, что программа перехода региона на самофинансирование не потеряла своей актуальности и сегодня, поэтому вопрос о ее принятии (с небольшой корректировкой) можно было бы поднять снова.
Горный Бадахшан. Фото с сайта Wikiway.com
Потенциал есть
Потенциал ГБАО в экономическом, в частности, транспортном развитии Таджикистана очень важен, но используется слабо. Состояние дорог в области плачевное. Транзит через область ничего ей не дает, пошлины и сборы поступают в республиканский бюджет. С 2012 года автономию лишили возможности проводить на территории области таможенное оформление. Теперь это делается в Душанбе. Раньше пересекавшие киргизско- и китайско-таджикскую границу фуры оформляли в таможенном терминале в Танге (35 км от Хорога), и отчисления шли в местный бюджет. Кроме того, грузчики, водители, ремонтники, работники столовых и магазинов и многие другие имели заработок благодаря этому терминалу. В Танге содержимое большегрузов перегружали в меньшие грузовики, которые затем разъезжались по стране. Теперь же зачастую перегруженные фуры едут через ГБАО прямиком в другие регионы и Душанбе, разрушая при этом дорожное покрытие.
В одном из своих интервью осенью 2014 года прежний глава ГБАО Шодихон Джамшед назвал три приоритетных направления развития области. Первое — туризм.
«Нам всем остается только работать над тем, чтобы сформировать правильный имидж ГБАО как региона Таджикистана, приспособленного под активный отдых, укрепление здоровья и реабилитацию», — сказал руководитель автономии. Но туризм — сезонный бизнес, поэтому он не может быть постоянным источником дохода.
Уличная торговля в Хороге, зима 2017 года. Фото с сайта Asiaplustj.info
Второе направление — это развитие и генерирование гидроресурсов и производство электроэнергии, потенциал которых, по словам Джамшеда, используется не более чем на 5%. По мнению академика Мамадшо Илолова, который возглавляет Центр инновационного развития науки и новых технологий при Академии наук Таджикистана, в ГБАО есть множество рек для строительства мини-ГЭС, но кроме этого, можно использовать все источники энергии — от солнечной до ветряной.
«Если нам удастся отойти от монополии государства на производство энергии, это уже будет инновационным прорывом. В этом случае частный бизнес или местные жители смогут создавать свои электро- или гелиостанции в маленьких селениях. Селения эти иной раз так далеки от центра, что не до всех доходит централизованное электричество. К примеру, Мургабский район в Горно-Бадахшанской автономной области. Там уже реставрировали местную ГЭС, но ее энергии все равно хватит только на центр Мургаба. А остальные селения по сути остаются без света. Проводить туда линию электропередачи из Танга, где расположена ГЭС «Памир-1» — очень дорогое удовольствие. Именно поэтому надо стимулировать создание на местах частных электрических и гелиостанций», — сказал он ранее в интервью «Фергане».
И, наконец, третье направление — это минеральные ресурсы области, прежде всего, запасы редких и благородных металлов, а также драгоценных и полудрагоценных камней. Ведущий научный сотрудник Центра глобальных проблем МГИМО Павел Паршин отмечает, что ряд важных игроков (прежде всего, Китай, а также Индия и США) проявляют явный интерес к рудным месторождениям Памира, однако рассчитывать на быструю реализацию этого потенциала пока трудно. Исследователь напоминает, что недрами Республики Таджикистан распоряжаются республиканские власти, и «вряд ли они будут рассматривать интересы ГБАО как приоритетные», хотя в нынешних реалиях правительству стоило бы пересмотреть многие положения статуса автономной области.
Законсервирован для Китая?
Сегодня Памир практически закрыт для всех внешних инвесторов, кроме Китая, у которого правительство страны предпочитает брать кредиты, потому что КНР не ставит в качестве условий проведение социально-экономических реформ, в отличие от МВФ, ЕБРР и других финансовых институтов. Более того, в 2011 году Таджикистан передал Китаю тысячу квадратных километров территории Мургабского района ГБАО. Многие представители общественности в Таджикистане обвинили власти в нарушении 7 статьи Конституции, которая гласит, что «территория Таджикистана неделима и неприкосновенна». Год назад, по данным источников «Ферганы», еще часть земли отошла Китаю под предлогом выравнивания границ.
Памир. Дорога в Мургабский район
По соглашению, подписанному в апреле 2010 года между геологической службой министерства земли и запасов КНР и Главным управлением геологии Таджикистана, в течение семи лет проводились совместные геологические исследования по всей территории автономной области, хотя в документе указывались только приграничные участки. Опираясь на разработки советских ученых, китайские исследователи совместно с таджикскими геологами определили и нанесли на карты месторождения, по меньшей мере, 47 полезных ископаемых по всему ГБАО.
На восточном Памире есть уникальное месторождение серебра – Бозор Дара. Запасы серебра там составляют 50 тысяч тонн, оно занимает четвертое место в мире. Китайцы уже работают на этом серебряном руднике. Они построили там трехэтажный завод. Однако налоги от деятельности предприятия идут в бюджет республики, но не в бюджет ГБАО. Единственный плюс от его функционирования — это трудоустройство некоторого числа местных жителей и строительство 70-километрового участка дороги от Бозор Дары до Аличура.
До 2012 года китайские специалисты изучали месторождение олова в Мургабе – Заречное. Когда уже должна была начаться его разработка, в Хороге обострилась ситуация и была проведена силовая операция (летом 2012 года). Китайцы временно ушли, но, по некоторым данным, недавно опять вернулись.
«Не для того китайцы исследовали в течение семи лет наши горы, чтобы позволить кому-то еще их разрабатывать. Насколько я знаю, с китайской стороны уже поступают предложения о выдаче им лицензий на разработку некоторых месторождений, но правительство это не афиширует. На территории Мургаба китайскими специалистами сейчас ведется детальная проработка всех месторождений, но, разумеется, не с целью передать их освоение другим инвесторам. Сами и будут разрабатывать», — сказал «Фергане» на условиях анонимности таджикский экономист.
Казалось бы, что тут плохого. Но вопрос в том, на каких условиях осваивают китайцы недра Памира, какая польза от этого ГБАО? Не станет ли регион сырьевой провинцией Китая, не превратится ли в могильник отходов горнорудной переработки?
«Насколько прозрачно работают китайские инвесторы на Памире, неизвестно. Сколько они отчисляют налогов, и какая часть из них выделяется в бюджет ГБАО – тоже неизвестно. По крайней мере, общественность об этом ничего не знает», – отмечает экономист.
Таким образом, региональная политика центральных властей в отношении ГБАО до сих пор показывает свою неэффективность. Отсутствие у местных властей возможности находить новых инвесторов, а значит, и новые источники дохода, в конечном итоге тормозят экономический рост региона, не позволяют снизить безработицу и повысить уровень жизни населения. Нерешенность этих проблем становится источником социальной напряженности в ГБАО.
Но при доброй воле правительства Горный Бадахшан может из источника проблем трансформироваться в динамично развивающийся регион, специфика которого позволяет ему выполнять ряд важных для развития республики функций. Все, что нужно для этого — реанимировать программу перехода ГБАО на самофинансирование, дать местным властям больше возможностей в принятии решений (хотя, по большому счету, это касается не только ГБАО, но и других регионов), поддерживать любые инициативы по привлечению в область инвестиций. Или даже просто сделать всю область одной большой свободной экономической зоной с льготным налогообложением. От того, хватит ли у нового главы ГБАО смелости выступить с такими не слишком привлекательными для Душанбе предложениями, зависит спокойствие и благополучие в этом непростом регионе.
Нурулло Курбонов
Международное информационное агентство «Фергана»
