Девятилетняя Хуршеда Султанова не первая девочка из Таджикистана, убитая в Петербурге. В сентябре прошлого года бритоголовые напали на группу таджикских цыган на окраине города, около платформы "Дачное" - якобы за отказ платить им отступные. Одна из них, шестилетняя девочка, скончалась в больнице.

За последние пару лет в городе на Неве похожим образом погибли еще несколько "южан". Эти убийства вызвали меньше шума, поскольку выглядели как бы менее вопиющими - их жертвами становились взрослые. То железными прутьями забьют до смерти торговца-азербайджанца. То на вокзале расправятся с приезжим-узбеком. Что же до банальных избиений без фатального исхода, то вряд ли кто-нибудь вел им счет.

География опасных мест, куда людям с "неправильным" происхождением лучше не соваться, расширяется. Это облюбованные скинхедами пригороды, включая и такие петербургские жемчужины, как Пушкин. Это определенные станции метро. А теперь уже и просто вечерне-ночные улицы и дворы, на одном из которых - не так уж далеко от городского центра - нашла свой конец маленькая Хуршеда. Не чистый ли миф толерантность Петербурга, противопоставляемая "московской ксенофобии"?

И миф, и не миф. Представления о том, что Питер - город терпимый, преобладают не только в официальных кругах, но и в народе. В том, что он терпим, вас заверит и рядовой горожанин, пожаловавшись попутно на засилье "черных", этой терпимостью будто бы злоупотребляющих.

Племенная и религиозная толерантность царит в публичном политическом обиходе. Ни крупный чиновник, ни городской депутат здесь не позволит себе высказаться на этнические темы с прямотой, довольно обычной в устах его московских коллег. Но тем темнее страсти, копящиеся подспудно.

Многоплеменный с первых дней существования, Петербург изначально нес в себе дух имперской этнической терпимости. Но эта терпимость не помешала ни погромам немецких магазинов в начале Первой мировой войны, ни этническим репрессиям конца 30-х, когда город "чистили" от латышей, эстонцев, ингерманландцев и тех же немцев, ни антиеврейской "борьбе с космополитизмом".

Сегодняшние опросы показывают, что ксенофобия в Петербурге так же или почти так же сильна, как и в других российских мегаполисах. Особенно активна неприязнь к "кавказцам". И особенно к азербайджанцам - самой быстрорастущей этнической общине города. По официальным сведениям, число граждан Азербайджана, поселившихся в Петербурге, измеряется десятками тысяч. В милиции, а иногда и в городской администрации неофициально говорят, что не десятками, а сотнями. Не исключено, это отражение предубеждений. Но в том, что власти не владеют реальными сведениями о масштабах миграции, не сомневается никто, включая и сами власти.

Главное занятие, открытое в Петербурге для "южанина", - рыночная и уличная торговля, то есть то, чем коренной петербуржец заниматься обычно не хочет, как делом тяжелым, унизительным и на низовом уровне малодоходным. Но при этом тот же коренной петербуржец абсолютно убежден, что простого русского торговца "приезжие" на рынок не пустят. Чтобы убедиться, что он не прав, достаточно пройти по торговым рядам. Однако при всем при этом некую тенденцию он, пускай и в извращенном виде, улавливает.

Общество у нас не гражданское, а клановое. И экономика у нас - клановая. Это нам не "южане" придумали. Раздел торговых площадок и особенно рынков осуществляется у нас кланами, в том числе этническими. Отдельно взятому торговцу, какой бы племенной принадлежности он ни был, в эту игру лучше не соваться. И если "приезжий" человек записан в "свой" клан, так сказать, по определению, то местному человеку проблему собственной клановой прописки надо еще решить. Проблема, конечно, частная. Но отображает куда более широкое явление.

Влиятельных и при этом не входящих в систему власти гражданских структур в Петербурге, как и в остальной России, нет. Нет соответственно ни навыков, ни каналов общественного обсуждения и решения каких бы то ни было вновь возникающих вопросов.

Готовы ли петербуржцы к возникновению в городе этнических кварталов наподобие тех, что существуют в западных мегаполисах? Готовы ли они к тому, что в городских школах будет много детей не просто непривычного происхождения, но и непривычного образа жизни? Неизвестно. Сами не знают. Будет проверяться опытным порядком - на людях. И решаться (или не решаться) в непубличных спорах кланов, включая и коммерческие, и властные, и правоохранительные.

Что до властей, то о предстоящих трудностях они, кажется, еще не задумываются, а если в последнее время и начали думать, то рассчитывают вылечить их чем-то вроде советской ритуальной дружбы народов. А в ксенофобской ауре, исходящей от молчаливого большинства горожан, скинхедовские кланы почувствовали санкцию: бить.

Сомнительно, что таджикский ребенок был таким способом "наказан" за теракт в московском метро, происшедший несколькими днями раньше. Это - петербургское преступление с петербургскими корнями. Оно же и переполнило меру здешней терпимости к ксенофобии. Маятник качнулся: всеобщее омерзение так велико, что если убийц найдут (на день написания этой статьи они пойманы не были), то накажут, видимо, строго. И правоохранители от вялотекущих препирательств с нацистскими группировками перешли к кое-каким практическим карательным мероприятиям. Бритоголовые на время затихли.

Но маятник качнется еще не раз. Петербургская экономика быстро растет. В ближайшие годы, видимо, возобновится целенаправленный ввоз рабочей силы. "Южан", понятно, позовут в последнюю очередь, но реальный избыток рабочих рук не где-нибудь, а именно у них. Встреча их архаического жизненного уклада с нашим домашним гражданским вакуумом обещает еще много драматических событий.

Ну вот, докликались. Мы получили режим, который пока что гораздо демократичней столыпинского, мягче пиночетовского и, рискну предположить, разумней всего, что мог бы предложить Примаков.

Источник: Новое время