Российские СМИ отнеслись к трагедии в Узбекистане неоднозначно. Некоторые авторы открыто выражают поддержку действиям государственной власти, другие - сочувствуют "мятежникам". Третьи - пытаются серьезно разобраться в проблеме, не довольствуясь поверхностными суждениями. Статья из провинциальной волгоградской газеты "Неделя города", которую мы предлагаем вашему вниманию, на наш взгляд, относится к последней группе.

МЕЖ ДВУХ ИСЛАМОВ

Вахид Ахтамов

"Неделя города" (Волгоградская область), N20, 2005

В Ташкенте спокойно. Никто ничего не говорит. Во время новостей на всех российских каналах плавают по экрану ласкающие глаз рыбки, летают птицы в безмятежной синеве над седыми горами. О том, что в результате андижанских событий расстреляно несколько сот мирных жителей, в том числе стариков, женщин и детей, и несколько тысяч беженцев штурмуют границу с Киргизией, в столице знают пока не многие.

В прошлом году меня поразил один случай. Напротив Боткинского кладбища маршрутка, в которой я опаздывал на работу, попала в пробку. В отличие от Москвы, пробки в Ташкенте возникают не в часы «пик», а в часы «икс», за полчаса до появления на близлежащей трассе кортежа какой-нибудь облеченной властью персоны, причем в строго определенных частях города. Боткинское кладбище и Ташсельмаш никогда к таким районам не относились. Поерзав несколько минут на раскаленном июньским солнцем сидении, я вышел из маршрутки, чтобы узнать причину затора.

Полтора десятка узбекских женщин на проезжей части, подбадривая друг друга, с задорным упорством, словно предаваясь какой-то детской забаве, преграждали путь неистово сигналящим машинам. Кто-то из них сидел на дороге спиной к нетерпеливо толкающим их железным мордам легковушек, кто-то лежал на асфальте. Другие три, смеясь, упирались руками в бампер малолитражной малышки «Тико».

Причиной «бунта невесток», как выяснил я у осведомленных зрителей этого бесплатного цирка, стали коммунальные проблемы расположенной вдоль дороги девятиэтажки: многомесячное отсутствие горячей воды, протекающая крыша, откровенный «пофигизм» жилищников и чиновников. Не знаю, кто надоумил отчаявшихся женщин выйти на дорогу вдали от центра города и его высоких кресел, где только вездесущая узбекская милиция могла «оценить» этот акт гражданского неповиновения, но этот неумелый стихийный пикет, неожиданный и странный после многолетнего и глухого молчания насквозь патерналистского и вечно покорного узбекского общества, убедил меня тогда в том, что некий сдвиг в сознании произошел, что чаша терпения действительно переполнена. Что ликом узбекского протеста перестает быть бородатое лицо исламиста. Так, наверное, в начел прошлого века появление горьковской «Матери» воспринималось как свидетельство глубины социальных противоречий и неотвратимости потрясений. Как предвестие будущей крови.

Когда первые лица узбекского государства утверждают, что в расстрелянной в Андижане толпе митингующих были сплошь родственники осужденных экстремистов, я вспоминаю веселых женщин-пикетчиц, заставивших меня опоздать на работу в июне 2004-го. И еще – мальчика, одиноко стоящего у входа в здание генеральной прокуратуры с плакатом на узбекском: «Отпустите домой моих папу и маму». Едва ли сын уголовников, понесших справедливое наказание, пойдет к гербоносному подъезду с таким плакатом. Можно допустить, что заключенные – члены «Акрамии» – действительно виновны перед узбекским законом и заслуживали возмездия за пролитую ими кровь. Но, даже учитывая исконную многодетность узбекских семей, едва ли все несколько тысяч людей, собравшихся на центральной площади Андижана, можно было бы уличить в родстве с экстремистами. Если же допустить, что так оно и есть, невольно придешь к выводу, что в экстремистах сегодня оказалась изрядная доля узбекского населения, и тогда война с терроризмом оборачивается для правительства Узбекистана в войну с собственным народом.

Похоже, у государства накопился немалый счет к своим гражданам, но в таком случае и они вправе предъявить кое-что в ответ. Например, нищенские зарплаты и массовую хроническую безработицу, беспрецедентные поборы и давление на частных предпринимателей. Все, что заставляет женщин в провинции продавать детей на базарах по пять долларов штука, а потом сжигать себя, облитых бензином, свято веря в то, что душа, покинувшая очищенное огнем тело, непременно попадет в рай, а мужчин – сворачивать бизнес, вовлекаться в порочный и всеохватывающий круг воровства и взяточничества, который превращает разговоры о борьбе со злоупотреблениями в пустую риторику.

В эти дни некоторые обозреватели пытаются провести аналогию между андижанскими событиями и киргизской революцией. Даже если отбросить полное отсутствие в Узбекистане легальной оппозиции и уже разогнанные в большинстве своем западные фонды и неправительственные организации, аналогия нарушена непоправимо одной огромной разницей: Аскар Акаев во избежание крови отрекся от власти – Ислам Каримов пролил ее, чтобы сохранить эту самую власть… ну и, конечно же, пресловутую стабильность. Хотя массовость андижанских выступлений убеждает в том, что стабильность, покупаемая ценой вымирания, перестала устраивать народ Узбекистана. Зато она, судя по всему, продолжает устраивать российских лидеров.

В оценках, звучащих сейчас по теле- и радиоканалам, как нельзя более ярко проявилось отношение российских политиков к русским, оказавшимся в центре кризиса. МИД России заявил, что в Андижанской области сейчас находится около 80 «наших соотечественников», никто из которых не пострадал. Имеются в виду, естественно, россияне. То, что оставшиеся в регионе сотни тысяч русских могут оказаться под угрозой гуманитарной катастрофы, российский истеблишмент, по традиции, не интересует. О том, какова судьба русских андижанцев, еще пятнадцать лет назад бывших для россиян такими же соотечественниками, и какие у них теперь перспективы в разоренном и раздавленном «бэтээрами» городе – также не слышно ни слова. И напрасно. Ведь надо быть готовым к тому, что к российским городам и весям вот-вот потянется продавшая жилье за бесценок новая вереница русских и не очень мигрантов, за которыми надо следить и вовремя штрафовать за нарушение паспортного режима. Тем же, кто остается в Узбекистане и будет стремиться избежать маргинализации, видимо, придется выбирать между извлекаемым сейчас из подполья антикаримовским, но отталкивающе зеленым знаменем исламизма, и участием в работе карательной машины полицейского по своей сути и в достаточной мере чуждого им деспотического государства.