«Подсчитывая стоимость экспансии». Так называется вчерашняя статья в гонконгской газете "The Standard", посвященная тому, как центральные власти Китая "усмиряют" мятежный Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР). По мнению автора публикации, развитие западных районов страны идет такими стремительными темпами, что у жителей остальной территории Китая это вызывает чувство зависти и ущемленности.

Перевод статьи © ИА "Фергана.Ру".

* * *

Не так давно Кашгар был сонным городом, состоящим из грязных зданий, большинство которых остались в том же виде, в каком их увидел Марко Поло, проезжая через этот город в тринадцатом столетии.

Но теперь этот пограничный город, как и другие аванпосты на китайском Дальнем Западе, быстро развивается благодаря нефти, хлопку, углю и торговле. Железнодорожные поезда, новые шоссе и международный аэропорт доставляют сюда тысячи людей из соседнего Пакистана, которые жаждут посетить туристические достопримечательности и купить недорогие китайские товары.

Несколько месяцев назад по новому 965-километровому трубопроводу, строительство которого финансировалось испытывающим нехватку энергоресурсов Китаем, начала поступать нефть из Казахстана. Торговля с соседними Кыргызстаном и Таджикистаном также устанавливает рекорды.

Взлетевшую экономику Китая часто иллюстрируют картинками небоскребов в прибрежных городах. Но, как и американское переселение в XIX веке, кампания под названием “На Запад!”, которую проводит Пекин на протяжении последних десяти лет, преобразовывает обширные просторы Центральной Азии, открывая для нее западные внутренние районы Китая, населенные многомиллионными национальными меньшинствами. Сотни тысяч этнических китайцев приезжают сюда в надежде получить работу на новых предприятиях в строительстве и других отраслях.

Как говорят аналитики, существуют две лежащие на поверхности, причины, которые толкают Китай на запад: необходимость экономического развития и необходимость контроля над Тибетом и тибетцами и, конечно, уйгурами, а также другими тюркскими народами, населяющими Синьцзян. В Синьцзяне живут примерно девять миллионов уйгуров, и в последние годы сепаратистские группы ведут яростную борьбу с китайскими властями, выступая за независимость и религиозную свободу.

По данным экспертов, которые отслеживают все события в стране, Пекин, кажется, усиливает свою экономическую и политическую власть в западном регионе. В то время, когда остальной Китай был кипящим котлом волнений (а в прошлом году число протестующих достигало 80 тысяч по всей стране), в Синьцзяне на протяжении последних двух лет не было никаких крупномасштабных беспорядков.

Некоторые правозащитные группы обвинили китайцев в использовании международной антитеррористической кампании в своих интересах - для усиления репрессий против уйгуров. Пекин неоднократно отрицал эти обвинения, в то же самое время расправляясь с активистами-уйгурами. Одновременно китайские власти успешно склоняли Соединенные Штаты, чтобы те признали группу сопротивления уйгуров в Синьцзяне террористической.

Хотя в прошлом Пекин использовал оружие и силу для усмирения уйгуров, в его арсенале в последнее время были люди типа Вонга Сонока (Wong Sonok), мелкого торговца из Шэньчжэня (Shenzhen) в юго-восточном Китае. Говорят, что Марко Поло нашел Кашгар оазисом, когда он прибыл туда в 1275 году во время путешествия по Шелковому Пути. Когда Вонг прибыл сюда в 1998 году, в этом городе с грунтовыми дорогами было больше телег, запряженных ослами, чем такси. Кашгар и другие районы Синьцзяна все еще тлели после беспорядков, обстрелов автобусов и убийств, когда погибло и было ранено множество людей.

С тех пор улицы успокоились. Сегодня пятидесятилетний Вонг сидит за массивным столом, наблюдая за строительством склада и международного торгового центра, копии гигантского рынка в городе Йиву (Yiwu) в Чжецзяне, восточной провинции Китая, где ежедневно собираются более трех тысяч иностранных торговцев.

Синьцзян может стать опорным пунктом Пекина для продвижения на запад. Этот регион размером с Аляску занимает одну шестую часть территории континентального Китая. Его климат и ландшафт столь же разнообразны, как и в Калифорнии, с пустынями и высокими горными хребтами. Синьцзян богат углем и хлопком, фруктами и вином. Хотя официальные данные по эмиграции недоступны, за прошедшее десятилетие по меньшей мере 180 тысяч китайцев только из одной отдаленной области Чжэцзян переселились сюда и открыли свой бизнес в Синьцзяне.

Некоторые из иностранных коммерсантов приезжают в Йиву из Пакистана, Таджикистана и Казахстана. Теперь международный торговый город Вонга в Кашгаре стоимостью 50 миллионов долларов позволит сэкономить время приезжим торговцам. “Мы создаем мост в Центральную Азию”, - говорит Вонг Сонок.

Пекин вложил 15 миллиардов долларов в строительство дорог, дамб и линий электропередач. Принадлежащие государству энергетические компании вложили намного больше в строительство трубопровода от Каспийского побережья Казахстана.

Согласно последним данным Пекина, ханьцы, то есть этнические китайцы, составляют более 90 процентов населения Китая и приблизительно 40 процентов среди 20 миллионов жителей Синьцзяна. В отличие от других уйгурских анклавов, Урумчи, столица региона, напоминает большинство китайских городов: множество бледных жилых домов, Народная площадь в центре города и заведения общественного питания типа Kentucky Fried Chicken, где готовят исключительно цыплят.

Местные жители говорят, что продолжающаяся экономическая кампания Пекина охладила надежды уйгуров на построение независимого государства. В то же время многие уйгуры отказываются давать интервью, напуганные полицейскими репрессиями. Другие считают, что лучше без опаски заняться зарабатыванием денег, начав свой бизнес, вместо того, чтобы тратить время на занятия политикой, которые будут быстро пресечены.

“Уйгуры в Синьцзяне сейчас переживают тихий, прагматичный период”, - говорит Джоанн Смит, эксперт по уйгурам из британского университета в Ньюкасле.

Узкие переулки Кашгара, петляющие между глиняными домами, источают запах жареной баранины и “наана” - местного хлеба, которым торгуют бородатые старики в национальных головных уборах. Молодые ремесленники и их отцы в небольших мастерских делают бронзовые горшки и тюркские лютни с длинным грифом.

Абилкем, долговязый 22-летний парень с тонкими усами, стоит за прилавком в маленьком заведении в узком переулке, перед ним находятся девять телефонных аппаратов красного цвета, трое из них предназначены для международных звонков. Абилкем, который как и большинство уйгуров, имеет только одно имя, говорит, что его бизнес держится только на туристах и иностранцах.

Некоторые уйгурские торговцы процветают, зарабатывая на китайских туристах, которых становится все больше, и расширяют торговлю с Центральной Азией.

Но многие уйгуры, особенно старики, не говорят на путунхуа - основном диалекте китайского языка, считающемся литературным. Они говорят на тюрском языке и читают только тексты, написанные арабскими буквами. Это затрудняет получение работы в китайских компаниях. Официально зарегистрированный уровень безработицы в Синьцзяне, как и во многих районах Китая, уже в течение многих лет составляет четыре процента. Но улицы показывают совершенно иную картину.

В жаркий полдень в Народном Парке Кашгара молодые и старые уйгуры, понурившись, сидят на скамьях под деревьями. Китайские торговцы поблизости продают напитки и закуски. Лишь один уйгур торгует вразнос соком сливы по 5 американских центов за чашку.

На другой стороне улицы возвышается 26-метровая каменная статуя Mao, о которой говорят, что она самая высокая в Китае. Статуя напоминает каждому, кто здесь управляет.

"The Standard", Гонконг, Китай