Первого марта в московском Издательском доме «Территория будущего» состоялся круглый стол «Центральная Азия: пути и возможности эволюции существующих политических режимов», организованный Институтом Восточной Европы и информационно-аналитическим порталом Prognosis.ru. В заседании приняли участие ведущие эксперты по странам центральноазиатского региона.

Круг обсуждаемых вопросов включал в себя вероятные сценарии изменений политических режимов, возможные формы кризисов в странах Центральной Азии, проблемы выбора государственной идеологии центрально-азиатских государств (этнонационализм и другие), поиск моделей политической модернизации, а также «образ будущего» для стран региона.

Артем Улунян, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, эксперт ИА «Фергана.Ру», представляя свой доклад, отметил, что вопрос стабильности политических режимов в Центральной Азии в настоящий момент является одним из самых важных из тех, что активно обсуждаются в экспертном сообществе, средствах массовой информации и так далее. Очевидно, что Центральная Азия, для которой были характерны своеобразные формы власти, заметно выделялась в этом отношении еще в эпоху существования Советского Союза. После распада СССР наступил затяжной переходный период, продолжавшийся вплоть до начала XXI века. В настоящий момент по сформировавшейся модели правления говорить о единстве государств Центральной Азии не приходится. Их можно условно разделить на две группы, в одну из которых входят Туркменистан и Узбекистан, в другую – Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан. Критерием выделения групп служит степень тоталитарности существующего политического режима. Несмотря на то, что из всех стран региона только Киргизия наиболее близка к демократическим устоям, для всех государств Центральной Азии характерен полный контроль над законодательной властью. При этом нижняя палата парламента во второй группе стран избирается.

Докладчик сделал акцент на том, что нет оснований говорить, что в какой-либо из стран региона существует блок оппозиции в привычном демократическом понимании. В силу этого представляются возможными три варианта развития событий: 1. реализация «народного сценария» (примером может служить «революция тюльпанов» в Киргизии); 2. «номенклатурная революция» (Туркменистан после смерти С.Ниязова); 3. попытка создания эволюционной модели. Однако данная попытка не представляется ничем иным, как стараниями существующей власти максимально долго удержаться у руля, постепенно эволюционируя.

Алексей Власов, заместитель директора Информационно-аналитического центра МГУ им.М.В.Ломоносова, представил свое видение ситуации, заострив внимание на Казахстане. Он отметил, что формы правления во всех странах региона схожи, различаются лишь степенью проявления черт тоталитаризма. При рассмотрении ситуации в Казахстане, который демонстрирует бурный экономический рост, не следует говорить о том, что экономические реформы там переходят в политические. Все страны региона сделали выбор в пользу этнонационализма как государственной идеологии.

Форму правления, которая выстраивается государствами Центральной Азии, можно условно назвать «управляемой демократией» или же «фасадной демократией». Главные усилия руководства направлены на сохранение положения правящих элит. Оппозиция является виртуальной, встраиваясь в существующие структуры и чутко улавливая настроения власти. В силу этого неизбежный кризис власти в центрально-азиатских государствах, о котором много говорили российские эксперты, вряд ли наступит. Построение «управляемой демократии» - вот самый вероятный сценарий развития стран региона. В силу каких-либо форс-мажорных обстоятельств (например, обострения исламского фактора) возможно только резкое обострение разногласий внутри правящих элит с трудно прогнозируемым исходом. Единственное исключение в регионе представляет собой Киргизия, которая в настоящий момент находится в крайне нестабильном состоянии. Возможно, построение государства придется там начинать снова с нуля.

Аждар Куртов, старший научный сотрудник Института стратегических исследований, в целом соглашаясь с предыдущими докладчиками, рассуждал о судьбах оппозиции в странах Центральной Азии. Лидеры оппозиции частично были вытолкнуты за границу, часть из них находится в местах заключения, а часть просто перекуплена. Некоторые сделали свой выбор, влившись в ряды «псевдооппозиции», как, например, в Казахстане. Тот же путь был проделан в Узбекистане, а в последние годы схожие процессы наблюдаются и в Таджикистане. Существующая партийная система в странах региона создана на основе единственной доминирующей партии.

Тем не менее, государства Центральной Азии ждет модернизация и трансформация существующих политических режимов, но крайне медленная. Пошаговые изменения возможны при передаче власти, но правители и их наследники будут преследовать одну и ту же цель – держать ситуацию полностью под контролем и не допустить перераспределения власти и собственности.

Санобар Шерматова, член экспертного совета РИА «Новости», также представила доклад на тему перспектив оппозиции. Один из главных вопросов, затронутых докладчицей, касался реальности шансов оппозиции участвовать в трансформации политических моделей. Насколько общественность готова воспринять «инородное тело» оппозиции, ведь эти люди в большинстве своем длительное время провели за границей? Представители туркменской и узбекской оппозиции в настоящее время заявляют о том, что необходимо работать над переменами в собственных странах, однако надеяться приходится только на собственные силы. Ставка на Запад, под давлением которого Узбекистан мог бы пойти на трансформацию режима или развитие «цветных революций» абсолютно бессмысленна.

В Таджикистане, где оппозиция дважды приходила к власти и имела 30-процентную квоту мест в парламенте, сейчас наблюдается сокращение ее численности. После недавних выборов представителей оппозиции в парламенте практически не осталось. Существующий политический режим в Таджикистане также настроен на то, чтобы постепенно выдавливать «инородное тело» оппозиции из активной политической жизни.

Особняком в этих процессах стоит Киргизия. В силу того, что в стране всегда существовало разделение «север-юг», это не давало одной из элит настолько сильно укрепиться, чтобы выстроить прочную вертикаль власти. Постоянная борьба элит, столкновение интересов, необходимость апеллировать к закону (или создавать законы по ходу борьбы за доступ к властным ресурсам) идет на пользу развитию страны. Кроме того, в Киргизии достаточно сильно развито гражданское общество, его развитие происходило еще при бывшем президенте А.Акаеве. Даже сам киргизский менталитет не способствует созданию и развитию тоталитарного режима.

Тем не менее, Киргизия – единственная страна региона, где возможна радикальная исламизация. Партия «Хизб ут-Тахрир» хотя и официально запрещена в стране, но ее представители ведут активную работу и даже участвуют в муниципальных выборах. Более того, сторонники партии победили на выборах в ряде регионов, и это не может не настораживать. Кроме того, значительное число социальных проблем, бедность населения – все это работает на исламскую идею.

Главный научный сотрудник Института Европы РАН Дмитрий Фурман отметил, что специфических среднеазиатских режимов не существует, но их можно отнести к одному типу, условно названному им «имитационной демократией». И Центральная Азия здесь не одинока в мире. Тот же тип режима мы можем видеть, например, в России, Египте, и многих других странах. Общее сходство здесь доказывать не стоит, поскольку оно очевидно. Исследователей должны интересовать, в первую очередь, различия.

В заключительной части дискуссии старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН Сергей Абашин, говоря о важности проведения политологических, социальных и других исследований Центральной Азии российскими учеными, отметил, что представление о том, что регион всегда будет связан с Россией тесными узами, неверно. В странах Центральной Азии подрастают новые поколения, формируются новые элиты, не связанные исторической памятью бывшего советского пространства. Поэтому крайне важно сохранить присутствие российских исследователей в регионе.