Стамбульские этюды. Часть II
Первооснова Стамбула, определившая его структуру и положившая начало формированию его неповторимой сущности – Мраморное море и пролив Босфор, рассекающий густонаселенные кварталы города на две части. Извилистый 33-километровый пролив соединяет Черное море с Мраморным, а заодно отделяет Европу от Малой Азии. Здесь, близ слияния Босфора с морем, когда-то и зародился этот великий город, впоследствии поочередно побывавший столицей трех империй.
Как в любом портовом городе, все улицы Стамбула ведут к морю. Еще не видя его, ты уже ощущаешь его присутствие по свежему ветру и запаху соли и водорослей. Потом возникают бьющая в глаза синева, пароходы, катера, чайки, пристани, рыболовы. Паромы, курсирующие вдоль берегов Босфора и Мраморного моря в качестве рейсовых автобусов и перемещающие массы пассажиров не хуже наземного транспорта. Проворные официанты, разносящие по палубе горячий чай в слегка позвякивающих стаканах.
Центральное место стамбульского морского пейзажа занимает пара огромных полуторакилометровых мостов, связующих берега пролива. Куда бы ты ни смотрел, в конечном счете, глаз остановится на них. Опоры этих конструкций поддерживаются стальными навесными тросами. В туманную погоду большинство пролетов моста теряются из виду, и кажется, что въезжающий на него поток автомобилей погружается в облако. Такая вот достопримечательность современного Стамбула, свидетельство того, что научно-технический прогресс не обходит его стороной. Возведены эти мосты были, правда, английскими, немецкими и японскими строительными компаниями. Сегодня по ним можно только проезжать – проход для пешеходов закрыт из-за неоднократных попыток самоубийств.
Фотографии Стамбула – в Галерее «Ферганы.Ру»
Есть в городе и несколько мостов поменьше - через ответвляющийся от Босфора отросток – семикилометровый залив Золотой Рог. Они усыпаны толпами рыболовов в джинсах и со спиннингами в руках. К небу тянется целый лес удочек. Из посудин таращит глаза выловленная рыбка типа кильки. Это сардины, пеламиды, скумбрия. В кафешках на набережной их подают уже в жареном виде: от похрустывающей на зубах мелочевки размером с палец до вполне мясистых экземпляров. Жарят рыбу и на покачивающихся возле набережной разукрашенных шлюпках и вручают ее завернутой в булки с луком; тут же с разрисованных тележек торгуют жареными каштанами, жареными же початками кукурузы и прочей экзотичной всячиной, забавляющей детей и туристов.
Первые авиаторы
С ближайшего к Босфору Галатского моста отчетливо видна одноименная остроконечная башня, возвышающаяся над расположенной на европейском берегу частью города. И мост и башня получили свои имена от слова «Галата» – так называлась находившаяся в этом районе в XIII-XV веках генуэзская колония. По итальянской версии ее название (Galata) происходит от итальянского слова «калата» - склон. По греческой - от имени галатов, как греки именовали восточных кельтов (римляне звали их Galli, то есть галлами), вторгшихся из Европы в Малую Азию в 278-277 годах до нашей эры и расселившихся в центральной ее части на территории, названной Галатией. Современная столица Турции – древняя Анкара – довольно долгое время служила ее столицей Анкирой (предполагается, что именно галаты дали ей это название, означающее по-кельтски «якорь»). Позже Галатия входила в состав Римской империи, затем Византии, потом была завоевана турками-сельджуками, а в XIV веке - турками-османами.
Однако построили эту примечательную башню вовсе не галаты, а генуэзцы, обосновавшиеся в северном предместье Константинополя в 1349 году. Первоначально она звалась «Башней Иисуса» и была самой высокой башней крепостной стены, окружавшей генуэзскую колонию Галата (генуэзцы – союзники и основные торговые партнеры византийцев), просуществовавшую около двухсот лет - вплоть до захвата Константинополя турками в 1453 году. 61-метровая башня и сегодня является одним из самых узнаваемых символов города.
В 1630-х годах местный изобретатель Ахмет Челеби Хезарфен прыгнул с Галатской башни и на кожаных крыльях перелетел через Босфор на азиатскую сторону города, приземлившись целым и невредимым и осуществив, таким образом, первый в мире полет из Европы в Азию. Об этом рассказывает его современник, известный турецкий путешественник и писатель Эвлия Челеби в своей десятитомной «Книге путешествий». По словам автора, пораженный султан Мурад IV наградил Ахмета шитым золотом халатом, но затем, подумав, на всякий случай сослал в отдаленную провинцию.
В 1633 году, по сообщению того же Эвлия Челеби, брат Хезарфена Лагари Хасан Челеби поднялся в воздух на самодельной ракете, имевшей коническую форму и заполненной семьюдесятью килограммами пороха. Согласно описанию, первый в мире реактивный полет состоялся во время празднований в честь рождения дочери султана Мурада IV. Изобретатель стартовал из района дворца Топкапи и взлетел на высоту около трехсот метров. После того как порох выгорел, зрители ожидали, что безумец свалится и разобьется насмерть, однако тот внезапно раскрыл прикрепленные к его телу крылья, «подобные крыльям орла», и мягко спланировал в воды Босфора. Султан вознаградил его мешком золота и высокой должностью. Трудно сказать, правда это или вымысел, но поскольку других сообщений об этих полетах не сохранилось, то нам поневоле приходится полагаться на честность автора и отсутствие у него склонности к мистификациям.
Уместно вспомнить, что задолго до этого некое подобие дельтаплана испытал известный ученый Аббас ибн Фирнас, бербер, родившийся на территории современной Испании, в Андалусии, в 810 году. Математик, химик, астролог, поэт и изобретатель, в 852 году он бросился с минарета большой мечети в Кордове с приспособленными к рукам раздвижными крыльями из ткани и перьев. Полет не удался, и несостоявшийся авиатор упал, отделавшись незначительными ушибами. Спустя двадцать три года в возрасте шестидесяти пяти лет он вновь повторил попытку полета, используя усовершенствованную модель аппарата. Перед глазами многотысячной толпы Фирнас спланировал с невысокого холма Джабаль ал-'арус. Управляя аппаратом, он несколько минут продержался в воздухе и, описав большой круг, вернулся на исходное место. Однако, поскольку планер не имел механизма торможения, то при попытке приземлиться ученый снова упал, повредив позвоночник. Позже он заявил, что приземление можно улучшить, приделав к аппарату хвостовую часть. Потомки оценили его достижения по достоинству: в честь первого в мире летчика назван лунный кратер Ibn Firnas.
Стамбульский Бродвей
На европейской стороне Стамбула находится главный развлекательный центр города – район Бейоглу (ранее Пера, место проживания генуэзского и левантийского купечества); площадь Таксим и отходящий от нее проспект Истикляль (Независимости), бывший Гран Рю де Пера, местный Бродвей, а также многочисленные улочки и переулки возле него. В общей сложности здесь концентрируется не менее тысячи разнообразных гастрономических и увеселительных заведений – от непритязательных кофеен, закусочных и баров до дорогих ресторанов и ночных клубов. Последние на любой вкус: рок-клубы, джаз-клубы, гей-клубы, клубы латинской или турецкой национальной музыки. Работают они всю ночь напролет. В этом районе острее всего ощущается биение жизни этого большого города. Ухо тут, правда, следует держать востро: вокруг хватает не только иностранных туристов, но и привлеченных обилием легких денег всевозможных ворюг и мошенников.
Проспект Истикляль – пешеходная зона, поэтому круглые сутки в обоих его направлениях течет нескончаемый человеческий поток, образуя сплошной калейдоскоп неповторимых встречных лиц. По середине дороги, плавно раздвигая толпу, ходит забавный старинный трамвайчик, пассажиры которого запрыгивают в него и спрыгивают прямо на ходу. Я видел девушку, которая лихо соскочила с трамвая и по инерции пробежала с десяток метров, будучи на шпильках! Трамвайная колея, правда, всего одна, но в средней части улицы есть разъезд, где вагон терпеливо дожидается, пока проползет его товарищ с противоположной стороны.
Только вот очень уж он непрезентабелен, этот стамбульский Бродвей, главная туристическая улица города, представляющая собой примерно 2,5-километровый коридор между пяти- и шестиэтажными обветшалыми зданиями конца девятнадцатого-начала двадцатого века. Многие из них сильно запущены, ободраны и заколочены досками, а некоторые конкретно грозят обрушением. Чистотой Истикляль, как, впрочем, и все окрестные улицы, совершенно не блещет. Ослепительной рекламы, подобающей центральной туристической улице по своему статусу, здесь практически нет. Зато много магазинов, торгующих недорогим ширпотребом, кафетериев и прочего общепита. Есть несколько мечетей, и даже католический собор с памятником папе римскому Иоанну Павлу II. Однако чувства восторженности Истикляль никак не вызывает.
Помимо прочего он является излюбленным местом для проведения всевозможных пикетов и демонстраций, в общем, для выражения своего мнения недовольными всех мастей. Ввиду постоянного присутствия толпы народа это мнение, как правило, оказывается донесенным до части беспрестанно движущегося людского потока. Нам повезло, и во время прогулки по Истиклялю мы застали небольшую демонстрацию курдов, протестующих против ввода турецких войск в северный Ирак. Точнее, окончание демонстрации: последних ее участников запихивали в полицейский автобус. Вскоре от возмутителей спокойствия не осталось и следа, а человеческая масса, как ни в чем не бывало, продолжала течь в обоих направлениях.
Уличная толпа здесь в целом европейского облика, хотя не стоит всех встречных принимать за турок – в ней много иностранцев. Женщины, к примеру, почти все в джинсах. Но нередко попадается и полная противоположность эмансипированным молодым турчанкам - женщины, с головы до ног укутанные в черные балахоны (из прорези поблескивают лишь стеклышки очков) и чрезвычайно похожие на выводок ниндзей. Как правило, они прогуливаются в сопровождении важного вида бородачей в неевропейской одежде, а прибыли, по всей вероятности, откуда-то со стороны Ирана, Афганистана или Пакистана.
Вообще среди жительниц Стамбула немало симпатичных и миловидных, но вот по-настоящему красивых почему-то немного: единицы. В этом отношении в сравнении с Москвой или Киевом Стамбул отдыхает: в одной подмосковной электричке красавиц можно насчитать больше, чем во всем центре этого города. Мужская мода выражается, в основном, в прическах - не менее половины прогуливающихся по Истиклялю молодых людей гордо носят бородки-эспаньолки и длинные волосы. Очевидно, что романтически-мужественный образ «а ля Че Гевара» весьма востребован. Встречается и множество всяких неформалов – рокеров, панков, «голубых».
Несмотря на изобилие одетых по-современному девушек и прочие приметы приобщения к западным ценностям, о равенстве полов тут говорить пока не приходится. Даже в области сервиса женщин непривычно мало, заняты в основном мужчины. Именно они здесь работают официантами, продавцами, контролерами и так далее. Что касается женщин, то им в турецком обществе по-прежнему отводится традиционная роль: уборка, готовка, дети. Неравенство полов зафиксировано вполне официально. Например, если мужчина после развода может снова жениться хоть на следующий день, то женщине придется пройти медицинское освидетельствование, потом выждать полные девять месяцев, и только после этого она получит право вторично выйти замуж. К слову, лишь в 2002 году в Турции были отменены обязательные тесты на девственность среди старшеклассниц. Ее наличие считается величайшей ценностью: в ходе одного из опросов пятьдесят процентов студентов университета заявили, что если они узнают о том, что их будущая жена не девственница, то немедленно оставят ее, выбросят на улицу, вернут родителям или даже убьют. В провинции и сегодня принято вывешивать напоказ простыню после свадьбы. Впрочем, как сообщает веб-сайт министерства культуры Турции, «в настоящее время эта церемония существует не во всех регионах».
Бросается в глаза, что многие жители Стамбула имеют совершенно европейский тип внешности. Очевидно, это потомки влившихся в состав турецкой нации греков, албанцев, болгар и сербов. А вот негров на улицах города пока маловато. Хотя иногда они и попадаются, но в целом их, наверное, раз в сто меньше, чем, скажем, в столице Франции. Так что в этой области туркам еще есть над чем поработать (а то нехорошо, расизм получается).
Говоря о впечатлении, которое производят стамбульцы, могу отметить, что они кажутся уравновешенными, даже какими-то апатичными, замедленными. Отчетливо выражено чувство собственного достоинства, самоуважения, – качество, которого многим из нас остро не хватает. Любопытно, что в XIX веке Брокгауз и Евфрон оценивали турок следующим образом: «Господствующие черты их национального характера – важность и достоинство в обращении, умеренность, гостеприимство, честность в торговле и мене, храбрость, преувеличенная национальная гордость, религиозный фанатизм, фатализм и склонность к суевериям. В культуре турки отстали от всех европейских народов, и лишь медленно, с большими затруднениями, пролагает себе путь к ним западноевропейская цивилизация».
Точка отсчета: Таксим
Но самые многолюдные манифестации бывают на площади Таксим, куда выходит проспект Истикляль. Это самая оживленная площадь города, центр Бейоглу и всего европейского Стамбула. Как полагается, там стоит памятник Ататюрку и его соратникам - монумент «Республика», сооруженный по проекту итальянского архитектора Пьетро Каноника и установленный на площади еще при жизни основателя Турецкой Республики - в 1928 году. Время выкрасило бронзовые фигуры вождя и его сподвижников в неестественно зеленый цвет.
В 1977 году на этом месте была расстреляна многотысячная первомайская демонстрация. Власть тогда принадлежала правой коалиции «Националистический фронт». Страна находилась в глубоком кризисе, левое движение набирало небывалые обороты. Желая добиться отставки правящей коалиции, турецкие профсоюзы вывели на манифестацию пятьсот тысяч человек. Когда это человеческое море собралось на площади Таксим, какие-то люди с нескольких точек открыли по толпе огонь (кто это был, так и осталось неизвестным - власти все валят на левую оппозицию, оппозиция на власти, правых и полицейских агентов). Возникла паника, давка. В результате погибло около сорока человек, в основном женщины, сотни были ранены.
С 1979 года любые демонстрации на площади Таксим запрещены. Однако турецкие профсоюзы настойчиво пытаются провести первомайские манифестации именно здесь, чтобы почтить память погибших в 1977-м году. В 2007-м и в 2008 году между полицией и демонстрантами, пытающимися прорваться к площади Таксим, происходили настоящие побоища. Манифестанты воздвигали на улицах баррикады, забрасывали полицейских и жандармов камнями и бутылками с зажигательной смесью, а полиция водометами и слезоточивым газом разгоняла толпу и целыми сотнями арестовывала демонстрантов и членов организационного комитета. Турецкие телеканалы в прямом эфире показывали, как полицейские выстреливают в толпу газовые гранаты, сбивают людей с ног водометными струями, избивают дубинками демонстрантов с флагами и транспарантами, в ответ в них летят камни и бутылки. С обеих сторон в столкновениях участвовали десятки тысяч человек, ближайшие улицы были окутаны облаками слезоточивого газа. Словом, политическая жизнь в Стамбуле далеко не болото и многие здесь не боятся отстаивать свои права. В этом году турецкие рабочие одержали важную победу: власти пошли на долгожданную уступку и официально разрешили празднование 1 мая, объявив его Днем труда и солидарности.
Площадь Таксим знаменита не только протестными демонстрациями, но и тем, что именно здесь начался печально известный погром греков, армян и евреев 1955 года, после которого греческая община города перестала существовать. Поводом послужил взрыв дома в Салониках, в котором родился Ататюрк и впоследствии располагалось турецкое консульство. Местные СМИ раздули масштабы разрушений родного дома «отца турков», вызвав бурю возмущения. Позже выяснилось, что подрыв произвел сам смотритель музея: две бомбы, переданные ему турецкими спецслужбами, взорвались, третья – нет. Провокация была осуществлена по заданию националистической верхушки как раз в расчете на погром нацменьшинств. И этот расчет вполне оправдался: народ не подкачал.
6 сентября 1955 года на площади Таксим начала собираться возбужденная толпа. Полиция не вмешивалась, и вскоре более ста тысяч погромщиков двинулись в греческие, армянские и еврейские кварталы города. Всю ночь бесчинствующие толпы турков грабили, жгли, насиловали и убивали. На следующий день, 7 сентября, погром продолжился и был остановлен только после того, как в город вошли регулярные части турецкой армии, и он был объявлен на осадном положении. Волна погромов прокатилась также по Анкаре и Измиру.
В результате погрома старые районы Стамбула, в том числе Бейоглу, лежали в руинах. Было сожжено и разграблено четыре тысячи магазинов, разрушено две тысячи жилых домов, повреждено 73 из 83 православных храмов, треть из которых была полностью сожжена и разрушена. Разгрому подверглись также многочисленные римско-католические и армянские церкви. Были повреждены и частично разрушены тридцать две греческие и восемь армянских школ. Осквернены христианские кладбища, где погромщики не ограничились уничтожением надгробий и памятников, но вскрывали могилы, вытаскивали тела и разрубали их на части. Улицы Стамбула были завалены выброшенными из домов и магазинов товарами. Огромное число женщин подверглось насилию, а точное число убитых и пропавших без вести до сих пор не известно ввиду невозможности подсчета.
Эти страшные события заставили греков и множество армян в кратчайшие сроки покинуть Турцию. И если в 1955 году в Стамбуле проживало около ста тысяч греков (почти восемь процентов населения), то сегодня - от двух до пяти тысяч. За короткий срок город утратил свой многонациональный и космополитичный характер.
Стамбульские базары
Душой города, как справедливо отметил еще Бродский, является базар. Не какой-то конкретный, а базар вообще, базар как образ жизни и способ существования. Действительно, рынков в городе немало, крупнейшие из них находятся рядом и образуют довольно большой район, на территории которого располагается и Стамбульский университет (где установлена скульптурная композиция из трех фигур: мускулистого юноши, полногрудой девушки, за которыми примостился - кто бы вы думали? - правильно, Ататюрк), и парки, и мечети, и даже кладбище. Крупнейшие стамбульские базары – это Гранд-Базар, он же Крытый рынок (Капалы чарши) и Египетский базар (Мысыр чаршиси) - рынок пряностей, овощей и фруктов.
Гранд-Базар - самый большой рынок Стамбула и один из самых крупных рынков мира: он состоит из свыше четырех тысяч магазинов на пятидесяти восьми улицах. Строительство этого рынка началось еще при султане Мехмеде II вскоре после завоевания им Константинополя - в 1464 году на основе существующих рынков византийской столицы. До середины XIX века этот базар был знаменитым центром работорговли. Сегодня он практически полностью специализируется на торговле сувенирами и прочим подобным товаром - ювелирными изделиями, украшениями, антиквариатом, кожей, текстилем, коврами, изделиями из меди, керамики, бронзы, дерева и так далее. Ежедневно Крытый рынок посещают свыше полумиллиона человек. Второй по величине базар – Египетский, где продаются пряности, специи, кофе, колбасы, орехи, маслины и всевозможная плодоовощная продукция, - находится в паре километров от Гранда, хотя, по сути, все пространство между ними является сплошным базаром. Египетский рынок существует с 1660 года, а свое название он получил благодаря тому, что основная масса пряностей и специй когда-то поставлялась из Индии через Египет.
Поскольку район базаров расположен в европейской части Стамбула (именно здесь размещаются торговые и служебные центры, а также самые посещаемые туристические объекты; азиатская же часть преимущественно состоит из тихих жилых кварталов), то даже вдали от торговых рядов его улицы кажутся продолжением базара. Они переполнены множеством магазинчиков, где продают различные запчасти, полезные в хозяйстве механизмы, моторы, карбюраторы и прочее. Все это выкладывается прямо на тротуары, загромождая проход и вынуждая прохожих периодически выскакивать на проезжую часть дороги.
В 1990-х годах стамбульские базары пережили невиданный взлет торговли, вызванный нашествием челноков из бывшего СССР (особенно знаменитый оптовый рынок Лалели). Пытаясь удовлетворить запросы внезапно возникшего рынка сбыта, турецкая легкая промышленность за считанные годы увеличилась в разы. Кризис 1998 года, непосредственным образом отразившись на кошельках обитателей постсоветских стран, повлек за собой и резкий спад турецкой экономики, сильно зависевшей от их закупок. Сейчас базарная торговля держатся ровно, а бывшие граждане СССР способствуют налаживанию уже курортного бизнеса.
Особенности национального быта
Стамбул – это столица сладостей. Нигде я не встречал подобного изобилия разнообразной аппетитной снеди и такого количества кондитерских, где возвышаются горы всевозможных лакомств, ассортимент которых исчисляется сотнями наименований: халва, пахлава, лукум, пирожные, медовые торты и печенья, всякие штуки, начиненные орехами, и так далее – всех существующих форм и видов. Употреблять все это с чаем – премилое дело. Чай тут, кстати, тоже чтут. В небольших чайных за маленькими столиками всегда сидят неподвижные солидные мужчины (никаких женщин!), и, коротая время за беседой или игрой в нарды, неспешно прихлебывают крепкий черный чай из сужающихся посередине стеклянных стаканчиков, похожих своей формой на песочные часы (или, как предпочитают считать сами турки, на цветок тюльпана). Так выглядит чаепитие по-турецки. Зовется подобный стаканчик для русского уха весьма необычно - «бардак». С учетом того, что тарелка по-турецки называется «табак», имеет хождение следующая шутка: «Что нужно русскому туристу в Турции? Бардак водки да табак селедки».
В отличие от чая, пить пиво или более крепкие алкогольные напитки вне специальных помещений в Стамбуле нежелательно: за это могут задержать (и правильно - я полностью «за»). В пивных или ресторанах – пожалуйста, глотай вино или ракию сколько душе угодно, но только не на улице. (Ракия, точнее raki, – турецкий национальный напиток, - анисовая водка крепостью от сорока до семидесяти градусов; разбавляешь ее, и она становится белой как молоко. Эвлия Челеби в первом томе своей книги, написанной в 1630 годах, перечислял ремесленников Стамбула, изготовлявших этот напиток. По его словам, производством и продажей раки было занято около трехсот человек в ста цехах. В тавернах подавали ее на любой вкус: винную, банановую, гранатовую, горчичную, липовую, гвоздичную, настоянную на травах, и, конечно же, анисовую. - Прим. авт.). В качестве иллюстрации нам поведали жуткую историю о том, как некий нарушитель был остановлен полицейским за то, что пил пиво, и после короткого спора был убит им на месте. Действительно, ни одного человека с бутылкой на улицах Стамбула мы не встретили. Зато, отдалившись на пару сотен метров от ярко освещенного Истикляля, на первом же пустыре наткнулись на какого-то небритого типа, сжимавшего надутый целлофановый пакет, из которого он периодически затягивался, после чего, яростно жестикулируя свободной рукой, возобновлял громогласную дискуссию с невидимым оппонентом.
Другая достойная внимания деталь - книги. Вернее, впечатляющее количество переводов на турецкий язык: Бальзак, Дюма, Толстой, Тургенев, Гоголь, Горький, Чехов, Достоевский, Борхес, Маркес, Бах, Коэльо, и, разумеется, вездесущие Мураками и Даниэла Стил. Не скажу, что книжных магазинов много, но они есть. При этом книгами торгуют не только на центральных улицах: зайдя в супермаркет в одном из спальных районов, возле кассы я обнаружил железную корзину с книгами – переводы примерно перечисленных авторов. То есть, книги в Стамбуле - это обыденный товар, что вызывает удивление, исходя из ситуации в ментально близких странах Средней Азии: к примеру, в книжных магазинах Ташкента переведенные на узбекский произведения зарубежных авторов единичны. И это при том, что общий уровень грамотности в Турции на одиннадцать процентов ниже, чем в Узбекистане – всего 87,4 процента (данные ПРООН).
Еще один жирный плюс: отлаженная как часовой механизм работа общественного транспорта, который тут ходит строго по расписанию, - с точностью до минуты. В автобусах нет орущих кондукторов - у всех пассажиров магнитные карточки. Имеются две линии современного скоростного трамвая протяженностью пять и четырнадцать километров. Оснащенные кондиционерами двухвагонные трамваи канадского концерна Бомбардье («Bombardier»), той же модификации, что и в Стокгольме, очень похожи на поезда метро; вход на трамвайные остановки осуществляется через турникеты. Нельзя не отметить и бесперебойное паромно-катамаранное движение.
И все-таки общее впечатление складывается не в пользу города на Босфоре. Стамбул отчетливо депрессивен. В нем нет ощущения свободы, чувствующей себя в своем праве. Нет юмора в его уличных проявлениях – всяких забавных скульптур, рисунков, рекламы. Нет улыбок, нет ощущения легкости бытия. Не замечаешь, не чувствуешь всего этого. И, несмотря на свои громадные размеры, Стамбул производит впечатление чего-то заштатного, третьесортного. Город элементарно грязный. Как-то сразу видно, что мировая культура или наука в нем не делаются, эпохальные идеи или революционные открытия не вынашиваются и не рождаются. Стамбул – это город не слишком образованных людей, замкнувшихся в своем бытовом существовании, и, по-видимому, вполне этим удовлетворенных.
И очень сильно бросается в глаза, как много народу тут пытается заработать на всякой мелочи. Здесь я впервые увидел уличных чистильщиков обуви, как в старых черно-белых фильмах. Сразу вспомнились слова давно забытой песенки: «Целый день чистит Джим ботинки…». То есть люди занимают все существующие ниши, дающие им возможность хоть сколько-нибудь заработать. Так что узбекским и киргизским гастарбайтерам в Турции ловить особенно нечего, несмотря на отмену визового режима. Там своих бедняков девать некуда.
Алексей Волосевич
