На фото: профессор из Лондона Ширин Акинер

22-23 октября в Москве прошла международная конференция «Безопасность в Центральной Азии: интересы России и Европы». Организаторами конференции выступили Центр политических и международных исследований, Центр Евро-атлантической безопасности МГИМО, Федерация мира и согласия, Российская академия военных наук, Российская ассоциация политической науки и немецкий Фонд им.Ф.Эберта.

Конференция, проходившая по правилам «Чатэм-Хаус» (правила, введенные Лондонским Королевским институтом международных отношений: для того, чтобы участники дискуссии чувствовали себя более свободно, накладываются ограничения на распространение мнений (или фамилий) некоторых участников дискуссии – ред.), еще раз подтвердила, что в деле сохранения безопасности в Центральной Азии есть много проблем, решать которые ни Европа, ни Россия, ни сами страны региона сегодня не в состоянии.

Так есть ли российская стратегия?

«Если бы российская стратегия в Центральной Азии отсутствовала, то вы бы и вопросов о ней не задавали. А раз задаете, то значит, стратегия есть!» - заявил Сергей Николаев, заместитель Директора третьего Департамента стран СНГ МИДа России. И действительно, есть – вот он, «Стратегический курс России с государствами-участниками Содружества Независимых Государств», вывешен на сайте МИДа России.

Заявление С.Николаева прозвучало в ответ на бесконечные сомнения присутствовавших на конференции экспертов и журналистов: есть ли у России вообще стратегия в регионе? Почему президент России Д.Медведев сначала заявляет Исламу Каримову, что при строительстве гидросооружений на трансграничных реках должны учитываться мнения соседних стран (а Узбекистан выступает против строительства ГЭС Таджикистаном и Кыргызстаном), а потом Россия выделяет кредит на строительство киргизской Камбаратинской ГЭС-1 и запускает таджикскую Сангтудинскую ГЭС-1? Ведь сначала Бишкек и Душанбе удивились словам Медведева, произнесенным в Самарканде, а потом пришло время Ташкенту высказывать свое недовольство финансовыми проектами Москвы.

Таких примеров противоречивости позиции России – множество (следует вспомнить и споры о местоположении новой российской военной базы в Кыргызстане). Такие колебания в генеральной линии Москвы раздражают центральноазиатские государства, которые ждут от России точной и внятно выраженной позиции. Стратегия не может быть противоречивой, поэтому многие эксперты на конференции и настаивали, что российской стратегии не существует.

Помните старый анекдот про российское лето? Мол, кто говорит, что у нас лета нет? Есть. Только оно у нас вот такое, со снегом и дождем…

Российская стратегия есть, но – вот такая, «со снегом и дождем», противоречивая и ситуативная. Однако, как подтвердила в разговоре с корреспондентом «Ферганы.Ру» заместитель директора Центра стратегических и политических исследований России Ирина Звягельская, стратегия России в регионе пока не может быть иной, поскольку сам регион пока не сформировался как единое политическое и интеграционное пространство, и потому отношения между Россией и странами Центральной Азии, как правило, носят двусторонний характер.

Впрочем, не все эксперты, прибывшие на конференцию, замечали противоречивость российской стратегии в регионе. Посол России (в отставке), ведущий научный сотрудник Центра Евроатлантической безопасности МГИМО МИД России Евгений Воронин уверенно заявил, что «политика России в Центральной Азии может быть охарактеризована как открытая, партнерская, предсказуемая, но жестко ориентированная на обеспечение национальных интересов при всемерном учете национальных интересов и взаимных потребностей союзников в регионе». Впрочем, сказанное Е.Ворониным по сути не противоречит тому, что говорила И.Звягельская. Политика России, действительно, предсказуема и открыта, - но только в двустороннем формате. Причем отношения с каждой страной выстраиваются Россией без оглядки на соседей.

ОДКБ. Пациент скорее мертв, чем жив…

Но если единой стратегии России в регионе нет, если страны региона не склонны к добрососедскому сотрудничеству, а все договоренности носят, как правило, двусторонний характер, - то в чем смысл существующих региональных организаций? Поскольку конференция была посвящена безопасности, то речь, в первую очередь, пошла об ОДКБ, о КСОР (коллективных силах оперативного реагирования) и о недавних учениях КСОР, которые с помпой прошли в Казахстане.

Международный обозреватель газеты «Время новостей» Аркадий Дубнов заявил, что ОДКБ как структура «переживает перманентный функциональный кризис с самого начала со своего образования в 1992 году, поскольку была создана по исключительно конъюнктурным причинам: Узбекистану, а точнее, его президенту Исламу Каримову, нужны были гарантии безопасности своего режима в условиях разгоравшейся в Таджикистане гражданской войны». Сегодня, по мнению А.Дубнова, ОДКБ переживает очередной кризис – в частности, потому что Узбекистану навязываются гарантии безопасности, которые Ташкентом воспринимаются как угроза. «ОДКБ является нежизнеспособной организацией, поскольку в ее основе отсутствуют общие ценности – в отличие от НАТО, например, где членов Альянса объединяет идея евроатлантической солидарности, которая основана на уважении к человеческой личности», - сказал А.Дубнов.

По мнению А.Дубнова, не может быть эффективной региональная организация, нацеленная на обеспечение безопасности, если страны-члены этой организации находятся в состоянии нерешенных взаимных территориальных проблем, если границы между странами заминированы, если эти страны не в состоянии договориться между собой даже в таком жизненно важном вопросе, как вода, а в отношениях между центральноазиатскими партнерами по ОДКБ есть привкус недоверия и подозрительности.

Заявление А.Дубнова о нежизнеспособности ОДКБ вызвало активные возражения представителей самой ОДКБ. Так, один из них счел необходимым произнести, что ОДКБ – самая эффективная региональная международная организация из существующих в регионе. ОДКБ не может заниматься водой или приграничными конфликтами, возникающими между странами региона, ее задача – защита стран-членов ОДКБ от внешних угроз. «Вы считаете, что общих внешних угроз для центральноазиатских государств не существует, - сказал представитель ОДКБ. – Послушали бы вы, о чем часами говорят секретари совбезов стран ОДКБ! Единственное направление, откуда может грозить крупная беда, - это юг. Нет уверенности, что Международные силы не проиграют талибам, и тогда военные действия переместятся в узбекскую часть афгано-пакистанского региона. В ОДКБ оценивают возможности удара с юга и не исключают прихода талибов на север Афганистана и в Центральную Азию. КСОР необходимы, это серьезный шаг в эволюции нашей организации».

Тут же возник еще один поворот дискуссии – нужна ли талибам Центральная Азия. Военные и представители ОДКБ утверждали: конечно, нужна. Эксперты и ученые из Центральной Азии и Москвы сомневались: талибам нужен Афганистан, а не Самарканд с Бухарой. Представителей талибов на конференции не было, поэтому уточнить их планы было не у кого, поэтому на этом вопросе решили надолго не останавливаться.

Представитель ОДКБ, отстаивая идею создания военной организации в регионе, сказал: «Никто из стран-членов ОДКБ не заявляет, что не существует общих внешних угроз, никто не говорит: давайте разойдемся. Мы все заинтересованы в сотрудничестве друг с другом». Однако чиновник согласился и с тем, что взаимное недоверие между странами-членами организации присутствует: «Трудно отрицать очевидное», - и добавил: «Но разве лучше было бы оставить эти страны наедине друг с другом и один на один с теми угрозами, которых они опасаются?»

О том, что у стран-членов ОДКБ различаются представления об угрозах национальной безопасности и о возможностях их сдерживания, говорила и профессор Ирина Звягельская, которая заметила, что для стран Центральной Азии на их нынешнем этапе развития чрезвычайно важно сохранение суверенитета. Поэтому они довольно прохладно относятся к участию в наднациональных структурах, хотя и понимают необходимость подобной интеграции.

Обсуждая тему эффективности ОДКБ, все эксперты вспомнили, что ни один из союзников России по военному блоку не разделил российской позиции в августе 2008 года. Представители ОДКБ тактично объяснили это тем, что «у нас демократия, о какой мечтают даже в НАТО», другие эксперты сочли такой военный блок «странным», третьи заметили, что подобное различие интересов и приоритетов стран-союзников «довольно прискорбно», а четвертые увидели в этом подтверждение того, что ОДКБ не способна реально влиять на ситуацию и вырабатывать общую позицию по каким-либо существенным вопросам.

И все же общие угрозы для стран-членов ОДКБ существуют, как и общие вызовы. И это не только угроза наркотиков, религиозного экстремизма и терроризма, - это, прежде всего, проблемы сохранения стабильности правящих режимов. И в этом стремлении государства-члены ОДКБ понимают друг друга с полуслова.

Безопасность и стабильность по-европейски и по-азиатски. Почувствуйте разницу

О том, насколько по-разному европейцы и центральноазиатские страны воспринимают понятия «стабильность» и «безопасность», говорила Беата Эшмент, научный сотрудник Бременского Института по изучению Восточной Европы. «В Центральной Азии стабильность воспринимается как отсутствие изменений, а безопасность – как стабильность государств, а точнее – режимов. И стабильность, и безопасность воспринимаются этими странами как предварительные условия для дальнейшей демократизации», - сказала Б.Эшмент. Если Евросоюз, поднимая тему безопасности, имеет в виду, в том числе, и безопасность личности, то страны Центральной Азии смотрят на этот вопрос совершенно иначе, а когда Запад заводит разговор о правах человека (как о части концепции безопасности), то европейцев тут же обвиняют во вмешательстве во внутренние дела. Интересно, что российский взгляд на безопасность гораздо ближе к азиатскому, чем к европейскому: Москва тоже не терпит замечаний европейских правозащитников, видя в этом посягательство на свой суверенитет.

Учитывая фундаментальные расхождения Евросоюза и центральноазиатских государств в ценностях и во взглядах на безопасность, ЕС встает перед выбором: либо он самостоятельно, без помощи стран региона, борется с вызовами, идущими из Афганистана, и решает свои энергетические проблемы, либо принимает к сведению центральноазиатскую систему ценностей и ради собственной безопасности (в том числе и энергетической) помогает сохранять стабильность авторитарных режимов.

Б.Эшмент заметила, что из-за несовпадения базовых ценностей эффективность действий Евросоюза в Центральной Азии пока ограничена. К тому же в европейской стратегии в Центральной Азии, которая была принята в 2007 году, Россия вовсе не была упомянута в качестве партнера, и Б.Эшмент говорила об этом как об ошибке. «Европейская стратегия в регионе может быть успешной только при условии сотрудничества с Россией», - заявила эксперт.

Шанхайский дух

ОДКБ как региональная организация «пробуксовывает» еще и потому, что страны-партнеры с напряжением относятся к очевидному доминированию России в организации. В регионе, где страны обостренно воспринимают любое, даже мнимое, посягательство на собственный суверенитет, более успешны оказываются международные организации, в которых доминирование одной страны невозможно. Такой «успешной» организацией российские эксперты назвали Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС): там присутствие Китая уравновешивает российское влияние.

Но оба российских тезиса – и о российском влиянии в ШОС, и об успешности самой организации – вызвали волну вопросов у западных коллег.

Так, Рейнхардт Крумм, руководитель российского филиала Фонда им. Ф.Эберта, решился спросить у российских представителей ШОС напрямую: «Вы можете мне объяснить, в чем успехи ШОС?» Начался короткий мозговой штурм, и наконец, самым удачным – то есть повторенным более двух раз - был признан ответ: «Успех ШОС в том, что она есть!» Но звучали и более привычные ответы, например – «А в чем успех НАТО?». Мол, на себя посмотрите.

Серьезность российского влияния в ШОС подвергла сомнению Ширин Акинер, научный сотрудник Форума по исследованиям Центральной Азии Кембриджского университета, приехавшая в Москву из Великобритании. Напомним, что доктор Ширин Акинер стала известна после Андижанских событий. Ее отчет о том, что произошло 13 мая 2005 года, по многим позициям не совпал с выводами, сделанными другими организациями, в частности, специалистами по правам человека и журналистами. Версия произошедших событий, изложенная Ш.Акинер, практически полностью согласуется с версией узбекского правительства.

На московской конференции Ш.Акинер рассказала о своем видении ШОС – но мы не можем пересказывать ее слова, поскольку на ее тезисах стояла пометка «не для цитирования». Заметим лишь, что и ею, и многими российскими экспертами ШОС воспринимается в качестве прокитайской «зонтичной» организации, которая призвана упрощать двусторонние контакты Китая со странами региона. Например, об этом в интервью «Фергане.Ру» говорила старший научный сотрудник Института экономики РАН Елена Кузьмина.

Однако конкретный вопрос, зачем России участие в прокитайской организации и что она с этого получает, так и повис в воздухе. Александр Лукин, директор Центра исследований Восточной Азии и ШОС Московского Государственного Института международных отношений, заметил даже, что «в России существует серьезное противодействие многостороннему сотрудничеству: ссылаются на то, что денег нет, что лучше сотрудничать через ЕврАзЭс, где лидирует Россия, а не через ШОС, потому что таким образом получится, что Россия помогает Китаю… Да и что удивляться тому, что Китай доминирует в ШОС, если он говорит, что намерен выделить в фонд ШОС десять миллиардов долларов, а Россия пока не выделяет ничего?»

«ШОС – не военный блок и не интеграционное объединение, - объяснил другой представитель ШОС. – ШОС как организация сталкивается с множеством проблем и вызовов: это и соседство с Афганистаном, и различие в уровнях развития стран-членов ШОС – но эта проблема не уникальна, с тем же сталкиваются и в ЕС, и в АСЕАН. Кроме того, у стран-членов ШОС национальные интересы превалируют над общерегиональными, а между центральноазиатскими странами, к тому же, существует букет нерешенных проблем, связанных и с водой, и с энергетикой… Но мы в ШОС относимся к этим противоречиям «в шанхайском духе»: не нужно пережимать. Страны должны сами решать свои проблемы, и они их, конечно, решат – но мы все понимаем, что это произойдет не сегодня и даже не завтра».

Конечно, российская стратегия, жизнеспособность ОДКБ и учения КСОР, успешность ШОС и бессилие Евросоюза не были единственными спорными вопросами, которые поднимались на конференции. Говорили и об Афганистане (редакция «Ферганы.Ру» готовит отдельный материал о незаконных вооруженных формированиях Афганистана), и о положении с русским языком на постсоветском пространстве (и об этом тоже будет специальная публикация), вскользь затрагивали и другие важные темы. Но конференция выявила основные камни преткновения, на которых спотыкаются и эксперты-теоретики, и практики, занимающиеся проблемами регионального сотрудничества и безопасности.

Страны Центральной Азии еще не готовы к политической интеграции, хотя общая логика развития подсказывает суровую необходимость создания региональных объединений. Поэтому уже формально существующие объединения не исчезнут, но и не станут супер-эффективными: они продолжат решать очень конкретные, неглобальные и иногда искусственно придуманные задачи, оставаясь «крышей» для двусторонних договоренностей стран-участников.

Мария Яновская