Эксперты - об Отчете Международной комиссии по Ошским событиям
3 мая 2011 года Международная комиссия по расследованию июньских событий 2010 года на юге Кыргызстана, представила свой отчет, а правительство республики дополнило их собственными комментариями. «Фергана» попросила экспертов по Центральной Азии, политологов и правозащитников прокомментировать отчет, ответив на несколько вопросов. Их ответы мы предоставляем вашему вниманию.
Вопрос 1. Есть ли в этом отчете информация, которая изменила ваше представление об Ошских событиях июня 2010 года? Что вы думаете об этом отчете?
Азиза Абдирасулова, руководитель правозащитного Центра «Кылым Шамы»: - Наша организация почти завершила очередной отчет по событиям на юге, он касается захваченного оружия. Этот наш отчет основывается на официальной информации госструктур, то есть мы не делали никакого анализа, а просто опубликовали факты, который нам предоставили власти. В Отчете Кильюнена я увидела, что захват оружия также имел место в Баткенской области. Эта информация была для меня новой. Мы знали, что захват был на территории Джалал-Абадской и Ошской областей.
Второй момент отчета, с которым я не могу согласиться, - это исторические предпосылки конфликта. В Отчете написано: «Население Ферганской долины, которая является частью Кыргызстана, традиционно состояло из значительного количества узбеков» (стр.10, п.34, - ред.). Это совершенно неверная формулировка. Комиссия либо вообще не должна была трогать этот вопрос, либо давать его более конкретно. Не Ферганская долина является частью Кыргызстана, а в Ферганскую долину входит три республики: Кыргызстан (Ошская, Джалал-Абадская и Баткенская области), Узбекистан (Наманганская, Ферганская и Андижанская области) и Таджикистан (Ленинабадская область). В этой связи неверно говорить о «значительном количестве узбеков», поскольку в Ферганской долине живут и киргизы, и узбеки, и таджики.
Третье. В отчете, таком детальном по хронологии, недостаточно подробно говорится про случившееся неподалеку от хлопкоочистительного завода «Санпа», который находится вблизи перевала Топурак-Бел: там преступная группа на подъеме залила мазутом дорогу Ош-Бишкек, чтобы проезжающие машины не могли подняться в гору, а затем расстреливала или сжигала людей. В то время там погибли 16 человек. Глубокий анализ этих событий показывает, что эти действия имели стратегическое, переломное значение в июньском конфликте. После этого перекрытия дороги 12 июня начались беспорядки в Джалал-Абаде, а 13 июня – перекинулись в Базар-Коргон. Все это недостаточно прописано.
Я указала те места, с которыми я не согласна. Но в целом это достаточно объемный доклад, на который Кыргызстан как суверенная страна не может не обращать внимания. У Кыргызстана тоже есть определенные обязательства перед своими гражданами, и я надеюсь, что этот Отчет даст толчок для их дальнейшего расследования. Во-вторых, власти должны сделать все, чтобы в нашей стране такого больше не повторилось. В Отчете говорится, что предпосылки были, но власти не смогли это предотвратить. Ответственность госструктур заключается в том, чтобы предотвращать повторения такого рода конфликтов, чтобы в стране было одинаковое отношение ко всем гражданам независимо от их национальной принадлежности.
Еще я согласна с тем моментом, где говорится, что уже после произошедшего, уже при расследовании причин конфликта имел место односторонний подход. Надо обратить внимание на тот факт, что погибших больше узбекской национальности, но и осужденных больше с их стороны. Так не может быть. Если больше погибло представителей узбекской национальности, то должна быть сторона, которая несет за это ответственность. Особо я хочу обратить внимание на тот факт, что в Отчете говорится о применении пыток к подсудимым, о чем заявляли и мы, правозащитники. Не надо далеко ходить за примером, вспомните дело Азимжана Аскарова, но расследования этих фактов так и не было.
Также я не согласен с термином «этнонационализм» и формулировкой «преступления против человечности». Был межнациональный конфликт, пострадали как узбеки, так и киргизы. Обе стороны виновны, и они в равной степени несут ответственность. Кто конкретно совершал преступления против человечности? Власть? Нет. Она неэффективно, но пыталась что-то сделать. Узбеки или киргизы? Это тоже не совсем точно. Поголовного национализма у нас не было, есть отдельные субъекты, и это нас не красит. Но все же пострадали обе стороны, и использовать такие термины надо было аккуратнее. Комиссия оперировала размытыми терминами, и различные группы населения восприняли это очень негативно.
С чем я согласен в отчете? С тем, что на самом деле власти упустили ситуацию и на них лежит определенная вина. Власть оказалась не готова к подобного рода конфликтам, и президент и другие члены временного правительства должны нести ответственность. Надо было подчеркнуть, что и некоторые местные руководители не сумели взять под контроль ситуацию.
В основном, отчет подтверждает характеристики конфликта, которые были уже известны (количество жертв, роль армии и милиции, национальность большинства жертв, отсутствие требования автономии со стороны узбеков и т.д.), и не отвечает на один из важнейших вопросов: вопрос об организации нападений на граждан и ответственности за события. А вопрос ответственности является решающим для будущего Кыргызстана. Он затрагивает чувство справедливости тех, кто пострадал.
На Балканах, например, я видел много людей, которые серьезно пострадали во время войн 90-х годов. Несмотря на произошедшее, эти люди готовы дальше строить свою новую жизнь, только если их признают пострадавшими, и пострадавшими несправедливо. В этом плане, вопрос о признании геноцида в Сребренице (где в 1995-ом году сербские солдаты уничтожили в течение несколько дней 7000 мусульман) является характерным для всех пост-конфликтных ситуаций. Хотя международный суд в Гааге признал и оценил эти убийства как «геноцид», сербские политики в стране до сих пор отказываются от этого термина, и в 2009-ом году отказались принять новый закон против отрицания всех «геноцидов». В результате, траур родственников жертв до сих пор продолжается, страна, до сих пор не единая, не может развиваться.
В Кыргызстане Международная комиссия не смогла или не захотела работать над этим важным вопросом. Она лишь рекомендует правительству «учредить комиссию по установлению истины и примирению, состоящую из уважаемых и независимых экспертов, для исследования июньских событий, их причин и последствий, и подключить к ней все общины».
После тех трагических дней в Кыргызстане так и не был дан полный объективный анализ, мы видим различные интерпретации, вплоть до спекуляций, в том числе этнического характера. Но ни один из тех документов, которые были опубликованы, невозможно назвать попыткой беспристрастного понимания и анализа ситуации
На мой взгляд, отчет не совсем искренен, вернее, его авторы. Трагедия страшная, факты, безусловно, вызывают содрогание, но если ты подходишь к ним как профессиональный исследователь, понимая всю остроту ситуации, и главное, ответственность перед теми, кто был замешан в конфликте, ты не имеешь права ими «играть», и передергивать события, подменяя и интерпретируя не только отдельные эпизоды, но и сам контекст.
К примеру - роль Батырова, который, по большому счету, подвел всех: и простых узбеков, которые доверились его амбициям, и кыргызов, которые ожесточились, и «кыргызских политиков», с которыми велась двойная игра. Кстати, именно эти три актора являются основными действующими игроками в отчете Кильюнена: узбеки, кыргызы и кыргызские политики. Батыров же адвокатируется как единственный авторский источник событий.
Охват событий излишне локален – только Ош и Джалалабад, хотя многое и здесь не освещается, другие же события, наоборот, излишне педалируются. В истории конфликта доминирует набор штампов. Главное, что шокирует в тексте, – уровень этнизации. Этноконфликт преподносится как предопределенность в КР, оппозиция двух наций – как история независимого государства. Но подобного уровня конфликты намного глубже и многослойней, и, как правило, не исчерпываются тремя днями. Подобная подача чревата для общественного мнения в стране, особенно в период президентской гонки, и члены комиссии не могли не понимать многие «резонансные» стороны подобных описаний для общества, в котором оно происходит.
«Смакование» сексуального насилия в данном докладе чрезмерно, хотя в тексте именно этот вид насилия как преступления, не единственный в конфликте, становится своего рода фетишем. Можно понять, подобная тематика в последние годы наиболее обсуждаема и является некоторым фокусом, в том числе в академическом пространстве, но насколько разумно и рационально его утрированное подчеркивание в данном документе, ожидаемом и предназначенным для широкого прочтения?
Подобный подход определяет главного потребителя отчета. В первую очередь, отчет рассчитан на международное, скорее, западное сообщество, которое находится в позиции оценщика. От него зависит интерпретация, репутация, какие-то инвестиции не только в страну/место конфликта, но и, прежде всего, в самих авторов документа. Но бог им судья!
В данной ситуации гораздо важнее основные потребители – пострадавшее общество, государство, конкретные люди! Сейчас же наблюдается разочарование документом практически у всех субъектов конфликта. Особенно учитывая, что он воспринимается как соотносящийся с ОБСЕ, к которой и так неоднозначное отношение в стране.
Отчет Международной комиссии воспринимается как очередная интерпретация некоторого неучастного не участника в оценке событий (что не есть позиция объективизма), которое стало для данного конкретного общества трагедией, травмой, все еще не понятной и незавершенной.
Важно помнить, что в те четыре страшных дня царил крайний хаос, и только из нескольких отчетов можно составить общую картину того, что случилось. Это непосильная задача для одной организации - в одиночку реконструировать каждый инцидент во всех деталях, основываясь на официальных документах и учитывая свидетельства очевидцев. Хорошо, что постепенно публикуется все больше отчетов - если посмотреть их все, начинает формироваться полная картина того, как развивались события. Отчет Международной комиссии не изменил мое представление о событиях, но дополнил другие отчеты и углубил понимание произошедшего. В июне, после случившейся трагедии, я недолгое время пробыл в Оше, получил очень тяжелый опыт, но и тогда мне было очень трудно понять, что произошло.
В целом, я думаю, что это очень хороший доклад - видно, что составители проделали серьезную работу. Это самый подробный отчет из всех, что выходили до сих пор. Очень важны правовые аспекты доклада и рекомендации. Если от меня ждут некоторой критики, то я могу сказать, что мне не хватало сносок на источники информации. Было бы лучше, если бы упоминание фактов или персонажей сопровождалось указанием, откуда взяты эти данные: из документов ГКНБ, МВД, или они основаны на показаниях и оценках очевидцев. То, что источники не указаны, вызывает у читателя стойкое чувство недоверия, - ты не знаешь, откуда пришла эта информация. Многие документы, которые приводились правоохранительными органами, были неясны или предвзяты, тенденциозны. Поэтому лучше было бы, если бы Международная комиссия прояснила читателям источники, которыми пользовалась, - возможно, тогда бы составители избежали некоторых замечаний, высказанных киргизским правительством. К сожалению, отсутствие сносок вынуждает относиться к отчету с излишним скепсисом.
Также, некоторым описаниям не хватает деталей. Это тоже было затронуто в комментариях правительства к отчету. Например, слишком много вопросов остается по вспышке насилия возле гостиницы «Алай» и действий правительственных войск в это время. Уже доступно больше информации, чем представлено в отчете, - это так же касается зачисток в период после вспышки насилия.
Но в основном, это очень хороший и ценный отчет.
Поскольку Отчет подготовлен группой международных экспертов, то была надежда, что все материалы будут собраны с особой тщательностью, а главное, рассмотрены беспристрастно. После прочтения Отчета создается двоякое впечатление. С одной стороны, действительно проделана большая работа по сбору материалов. Все это представлено последовательно, текст хорошо структурирован. С другой, комиссии все же не удалось остаться полностью беспристрастной. Это заметно по тому, с какой тщательностью рассматриваются и приводятся факты преступлений, совершенных одной стороной, в то время как преступления с другой стороны лишь коротко упоминаются. Вызывает сомнение также квалификация действий одной стороны как «преступление против человечности». Мне как юристу, изучавшему международное право, в том числе и за рубежом, представляется, что для такой квалификации нет оснований. Если говорить коротко, то в конфликте пострадали обе группы людей, в то время как государство не принимало сторону одной из них. Государство пыталось остановить конфликт. Другое дело, что это плохо получалось, но следует иметь в виду, в какое время это все происходило – развал прежнего режима, а новая власть еще не окрепла. Вообще, во всем мире после насильственной смены власти органы правопорядка находятся в деморализованном состоянии и не в состоянии в полной мере выполнять свои обязанности. Это факт, который комиссия почему-то отметила в своем отчете только вскользь. Я же думаю, что это была одна из основных причин, почему столкновения приняли такой катастрофический характер. Именно так произошло в КР. В целом я думаю, что отчет может быть полезен в части продолжения работы над поиском причин и выработки решений имеющихся проблем в области межнациональных отношений, но брать его за основу и ставить точку в анализе ошских событий не стоит.
В докладе точно названа основная причина произошедшего - это националистическая политика прежнего и нынешнего руководства Кыргызстана, нарушение прав узбекского меньшинства, политический цинизм, отсутствие воли предупредить и предотвратить погромы, прямое соучастие власти в этих погромах и её нежелание справедливо наказать виновных. На мой взгляд, доклад даёт достаточно убедительные материалы для предъявления конкретных обвинений по совершённым преступлениям. Я думаю, что любые попытки руководства Кыргызстана оспорить или отвергнуть оценки этой комиссии (и других международных организаций) должны рассматриваться международным экспертным сообществом как продолжение националистической политики. Я надеюсь, что нынешнее руководство Кыргызстана не хочет превращения своей страны в подобие Сомали или Афганистана. Надежда, как известно, умирает последней.
Вопрос 2. Согласны ли вы с рекомендациями Международной комиссии?
Азиза Абдирасулова: - Что касается рекомендаций, то я даже не знаю, как их воспримет наша власть. Невыполнимых рекомендаций там нет. Но может вызвать недовольство рекомендация относительно узбекского языка. Я думаю, что эта рекомендация не означает, что Кыргызстан обязан дать статус официального узбекскому языку. На мой взгляд, в этом нет необходимости. Эту рекомендацию я понимаю как возможность культурного права каждого гражданина использовать свой язык, разговаривать на нем, получать информацию, иметь СМИ на своем языке и получать образование.
Не согласен с тем, что Кыргызскую Республику надо переименовать в Республику Кыргызстан. Я считаю, что изменение названия страны является прерогативой, прежде всего, народа. Если этого потребуют граждане страны, то этот вопрос следует вынести на референдум, но он ни в коей мере не находится в компетенции Международной комиссии.
Андре Лорш: - С рекомендациями Международной комиссии можно только согласиться: комиссия предлагает, по сути, построить новое государство (даже с новым названием «Республика Кыргызстан»), обеспечивающее прозрачность, гарантируя права всех национальных меньшинств, со школьными программами, открытыми «для различных культурных, языковых и исторических традиций и точек зрения», популяризировав «разнообразное культурное наследие Кыргызстана». Другими словами, комиссия предлагает создать в Центральной Азии демократию по стандартам западной Европы. Рекомендация по себе хорошая.
Но главный вопрос здесь другой: реально ли ожидать такие кардинальные изменения в стране, учитывая постоянное обеднение населения, экономические и политические трудности, и, прежде всего, низкий уровень системы образования? В 2010 году Кыргызстан занимал последнее место исследования PISA (проведенного Организацией экономического сотрудничества и развития). А хорошо функционирующее, прозрачное, демократическое, мультикультурное государство нуждается в грамотных политиках, чиновниках, специалистах и гражданах. Требуется и ясное представление о своей идентичности и о своей истории. Пока Кыргызстан (или Кыргызская Республика, конституция страны включает два названия, что является интересным доказательством общей неопределенности, которая существует в стране) не написал свою историю. Исторический музей в центре столицы Бишкека изменил только свое название после обретения независимости. Внутри все по-прежнему, больше про Ленина, чем про Кыргызстан, молодые экскурсоводы до сих пор показывают выставку, построенную и придуманную во время СССР, рассказывая об истории Кыргызстана и киргизов с марксисткой точки зрения.
Сможет ли, захочет ли Кыргызстан построить то государство, которое описывается в отчете Международной Коммисси? На этот главный вопрос у меня ответа, к сожалению, нет.
Эльмира Ногойбаева: - О том, что всем нужно жить в мире и стабильности – разумеется, никто не спорит. О том, что нужно переименовывать страну? Наверное, нужно чуть больше знать и понимать предмет, когда пытаешься всучить подобные «дружественные» идеи.
Ивар Дале: - Рекомендации хороши, и видно, что они написаны людьми, у которых есть серьезный опыт в подобных вопросах. Некоторые из этих рекомендаций довольно специфичные, что так же позитивно.
Я не уверен, согласен ли я с рекомендацией изменить название страны с Киргизской республики на Республику Кыргызстан. Мне кажется, это выходит за пределы рекомендаций, которые может давать международная организация или комиссия. Замечание, что название «Киргизская республика» исключает присутствие других этнических групп, важно, но это название несет в себе и некоторые позитивные смыслы. Я полагаю, что для некоторых людей в этом названии отражена степень независимости от соседей, это название в сознании многих связано с положительным опытом и уникальными страницами новейшей истории Кыргызстана, например, с борьбой за демократию. Конечно, это вопрос семантики, название означает лишь то, что люди в него вкладывают, и поэтому работа на местах, которая бы реально улучшила отношения между этническими группами, мне представляется более важной.
Например, никто не реагирует остро на название «Чешская Республика» (Czech Republic) (хотя можно предложить и «Республика Чехия»), потому что дело не в названии страны, а в уважении прав всех этнических групп, представленных в стране. Изменение названия будет связано с привлечением значительных административных ресурсов, нужно будет выдать всем новые паспорта, напечатать новые деньги. Кыргызстан, с его скудным бюджетом, должен сосредоточиться на более конкретных вопросах. Идея интересная, но она должна исходить от правительства.
Другие рекомендации должны быть внимательно проанализированы и приняты правительством на реализацию.
Сергей Абашин: - На мой взгляд, рекомендации комиссии — не самая удачная часть доклада. Не потому, что сами по себе они плохие, а потому, что такого рода рекомендации требуют специальной, как я считаю, работы, специального анализа и аргументации, не связанной только лишь с расследованием событий в мае-июне 2010 г. Большинство рекомендаций носят слишком общий характер пожеланий и не содержат перечня конкретных мер для их реализации, по которым можно было бы судить, действительно ли Кыргызстан прислушивается к мнению международного сообщества или игнорирует его.
Примером такой непродуманности является, в частности, курьёзное предложение изменить название государства с "Кыргызская Республика" на "Кыргызстан". На самом деле последнее на русский язык переводится "Кыргызская страна", так что никакого принципиального различия нет. Конечно, замысел комиссии в целом благородный и правильный - указать на необходимость реального уравнения прав этнических кыргызов и представителей других национальностей, призвать к отказу от понятий "титульная нация" или "государствообразующий этнос", пожелать строить мультиэтническое общество "кыргызстанцев", а не этническое для одних "кыргызов". Вопрос, однако, в том, какими должны быть механизмы такого рода изменений, - а в списке рекомендаций их явный дефицит. К примеру, одно из немногих конкретных предложений - придание узбекскому языку официального статуса в местах компактного проживания узбеков - верное, но явно недостаточное. На мой же взгляд, комиссия могла бы более жёстко указать, что совершенно неприемлемой является положение, когда самое крупное меньшинство (каждый девятый кыргызстанец) не представлено пропорционально (или даже вовсе не представлено!) ни в парламенте, ни в правительстве, ни в местных органах власти.
Впрочем, даже в таком усечённом и общем виде, я считаю, рекомендации комиссии весьма полезны. Это ясный знак руководству и обществу Кыргызстана, что думают о политике страны в международном экспертном сообществе. В идеале надо было бы, конечно, чтобы исполнение всех рекомендаций было увязано с предоставлением международной помощи и возможностью международного уголовного преследования за попустительство преступлениям против человечности. Как я надеюсь, здравомыслящие граждане Кыргызстана должны понять, что такого рода советы направлены не на "подчинение" и "раздел" государства, а на стабилизацию положения в регионе, остановку явно негативного сценария, который сейчас на наших глазах разворачивается здесь.
Вопрос 3. После отчета К.Кильюнена есть ли шанс, что другие страны Центральной Азии пустят к себе Международные комиссии по расследованию чего бы то ни было?
Азиза Абдирасулова: - Я считаю, что другие страны будут пускать к себе подобные международные комиссии. Все-таки это первая Международная комиссия. Мы помним Андижанские события, когда руководство Узбекистана категорически сопротивлялось работе подобных комиссий. Мы видим, что ничего здесь страшного нет, все-таки комиссия у нас поработала и, говоря грубо, на 75-80 процентов ее члены сказали правду. Они смогли озвучить то, что не смогла Национальная комиссия, потому что Национальная комиссия ничего не сказала насчет захвата оружия. Но ни одна из комиссий так и не сказала, кто первым стрелял. На сегодня этот вопрос остался открытым. Также они справедливо предоставили Отчет властям Кыргызстана и дали им возможность написать свои выводы.
Марат Казакпаев: - Помните, долгое время не пускали на юг международную группу полицейских сил ОБСЕ, хотя ничего особенного в этом не было? Само население не считает, что люди извне смогут объективно расследовать то, что произошло в их стране. После этого Отчета такая тенденция усилится, потому что веры не будет. Теперь для таких комиссий могут возникнуть определенные препятствия. Комиссия была не совсем объективна, поэтому пошел такой эмоциональный ажиотаж. Я даже не исключаю, что как только итоги Комиссии будут шире растиражированы, это может привести к обострению ситуации на юге.
Андре Лорш: - Решение о призыве или принятии какой-либо комиссии зависит от многих факторов: от требований, предъявляемых определенному государству, от давления общественности или международного сообщества, и, возможно тоже, от последствий аналогичных расследований, проведенных в других странах. Какой прецедент создан публикацией отчета Международной комиссии по Кыргызстану? Я не уверен, что этот отчет будет иметь значительное влияние на страну, и потому не думаю, что он повлияет на решение других государств в Центральной Азии пускать к себе международную комиссию или нет.
Эльмира Ногойбаева: - Такого не было до сих пор и не будет уже долгое время. Открытость и доверчивость дорого обходятся государству Кыргызстан, и не только в этом. Однако упрекнуть это государство в закрытости, утаивании фактов и кровожадности, после подобного беспрецедентного эксперимента, будет очень сложно.
Ивар Дале: - Как нам известно, Ислам Каримов никогда не позволит провести независимое расследование событий, случившихся в Андижане в 2005 году. Его отказ был воспринят международным сообществом как признание вины.
В этом смысле, важным аспектом этого доклада является сам факт того, что правительство Кыргызстана выдало мандат независимой комиссии для проведения этой работы. Комментарии правительства к докладу также представлены систематически и профессионально - я не думаю, что мы можем ожидать этого от других стран Центральной Азии. Это само по себе говорит о том, насколько Кыргызстан отличается от своих соседей.
Как мы уже увидели, некоторые киргизские политики гневно отреагировали на доклад, им трудно принять некоторые факты, изложенные в отчете. Скорее всего, другие региональные лидеры окажутся довольно чувствительны к критике и не будут приглашать в свои страны подобные комиссии. Но Кыргызстан проявил достаточно мужества, пригласил комиссию и опубликовал ее отчет, чем положил начало болезненным и трудным дискуссиям. Но эти действия предоставили Кыргызстану кредит доверия.
Многие предпочли бы забыть, что случилось, как можно скорее, но к сожалению, самоанализ необходим, если Кыргызстан хочет установить здоровые отношения между этническими группами и двигаться дальше по демократическому пути развития. Несмотря на большие проблемы, которые есть сегодня в Кыргызстане в области прав человека, соседним странам есть чему поучиться у Бишкека.
Тамерлан Ибраимов: - То, что в КР была допущена к работе международная комиссия, сам по себе факт уникальный. Такого в ЦА никогда не было, да и во всем мире это бывает крайне редко. Все государства очень болезненно относятся к вопросам суверенитета и не доверяют всякого рода международным комиссиям. Кстати говоря, такого рода опасения нередко бывают справедливыми. Международные комиссии могут стать объектом влияния различных сил, на которые суверенное государство не имеет воздействия. В этом смысле КР, разрешившая комиссии работать у себя, сделала очень смелый шаг. Думаю, что этот прецедент вряд ли будет поддержан другими странами ЦА, например Узбекистаном в отношении андижанских событий или Таджикистаном в отношении событий гражданской войны. Самая главная ценность того, что комиссия была допущена к работе, заключается в самом факте ее работы, который говорит о том, что КР открыта для обстоятельного и беспристрастного анализа причин той трагедии. Что касается выводов, то с ними можно соглашаться или спорить – это уже дальнейший процесс, который, возможно, будет продолжен в течение длительного времени. Самое главное – процесс примирения и восстановления нормальной жизни.
Сергей Абашин: - Я бы переформулировал этот вопрос другим образом: являются ли такого рода комиссии реальным инструментом воздействия на власти центральноазиатских стран, действительно ли они могут повлиять на местные власти, элиты и общества? Доклад, как я уже сказал, в целом достаточно квалифицированный и точно описывает события в Кыргызстане, но комиссия, к сожалению, имела очень ограниченный мандат — по сути дела, результаты проведённого анализа не имеют никаких правовых и политических последствий. Бишкек позволил себе демонстративно не согласиться с ним. Официальный представитель США похвалил доклад и пообещал, что будет помогать нынешнему правительству (которое отказалось признать основные выводы доклада) исправлять ошибки. Удивляет, что Европа никак не отреагировала на доклад — или, по крайней мере, её реакция была невнятной и неслышимой. Не удивляет, что нет никакой реакции от России, хотя именно она, пожалуй, больше других вовлечена в дела Кыргызстана (хотя бы потому, что там живут тысячи российских граждан). Китай и вовсе никогда не участвует в этих обсуждениях внутренних дел других стран. По большому счёту это означает, что никому из сильных мира сего нет дела до того, что происходит в Кыргызстане, все заняты более важными для них темами и регионами. Показательно, что пока нет реакции ни одной из соседних центральноазиатских стран, прежде всего Узбекистана, который, как считали некоторые эксперты, следит за работой комиссии (и даже содействовал её работе на своей территории). Это молчание тоже симптоматично: никому не выгоден прецедент внешнего вмешательства. На мой взгляд, отсутствие более жёсткой и более последовательной реакции на произошедшее со стороны ведущих стран - это ошибочная стратегия. В Кыргызстане не видно никаких признаков улучшения ситуации. Негативная реакция Бишкека на доклад говорит о том, что никаких уроков для себя кыргызское руководство не сделало и не хочет делать. Беспомощность и "осторожность" внешних сил воспринимается и элитой, и обществом не только в этой республике, но и во всей Центральной Азии либо как циничное двуличие, двойной стандарт, либо как безнаказанное прощение преступлений. Все должны понимать, что рано или поздно всё это даст свои ещё более печальные плоды...
Подготовили Мария Яновская, Екатерина Иващенко
