Избиение памирца, актера и музыканта Абдула Бекмамадова можно назвать «продолжением театра другими средствами».

Думается, данное событие должно было бы привлечь внимание московской и федеральной прессы, однако - ни фига.

И дело не в том, что «под раздачу» попал человек, ставший почти звездой московского интеллектуального андеграунда, но в том, что среди тысяч избитых и покалеченных мы замечаем только тех, кто более или менее известен или, не приведи Господь, мертв.

Абдул ни к тем, ни к другим не относится.

Вместе с актером театра «Док», исполняющим документальную пьесу о судьбах трудовых мигрантов из таджикского Памира, были покалечены его брат и «какая-то узбечка». Почему мы не кричим об этом, кто вообще знает их имена?..

Дело в том, что мы всех таких, никого таких не замечаем.

Наверное, столица России такая большая, что «шалости» юных подонков, прикидывающихся «футбольными фанатами», становятся интересны прессе лишь тогда, когда приводят к гибели этих беззащитных?

Из рассказов других избитых таджиков и узбеков я знаю, что полицейские, начав разбираться, первым делом справляются у потерпевшего о легальности его пребывания в Москве, словно его преступление заведомо более тяжкое, чем того, кто его избил? Однако каждый раз они «дружески» советуют гостям столицы уехать домой или хотя бы сменить район проживания.

А куда уезжать бурятам и адыгам, горным шорцам и другим «черным», для которых Россия – вечная и единственная родина и которые становятся жертвами так же часто, как и темнокожие и раскосые иностранцы?

Актер Абдул Бекмамадов, играющий в единственном московском документальном театре свою собственную историю, избитый шайкой пьяных подростков, теперь выходит на сцену с забинтованной головой.

Он уверяет, что «сам себя сглазил», улыбаясь, твердит, что «расслабился», что просто у него давно не было никаких проблем. К слову, Абдул уже двенадцать лет живет в России, строит дома и красит стены, снимая угол вместе с такими же трудягами, потерявшими в своей нищей стране надежду на лучшее.

Сегодня он продолжает свою театральную-реальную историю инородца в России на театральных подмостках и в жизни со швами на лбу (и с улыбкой на лице).

Так жизнь вторгается в сцену, так узкий ручеек документального театра выходит из туманных берегов художественной условности.

То, что произошло, - хорошо для искусства, когда «неотменимая модальность зримого» (Джойс) смело подтверждает и оправдывает все самые рискованные поиски режиссера.

Это произошедшее столь же отвратительно и стыдно для нашей жизни, для Москвы, для России, для нашего общества и нашего будущего.

Даниил Кислов

Международное информационное агентство «Фергана»