Последние события политической жизни, иные из которых, на удивление, лишь повторяют в новых условиях уже известное в истории (например, международный терроризм), вновь сделали актуальной горестную фразу замечательного гражданина России Василия Ключевского: "История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков". И вновь думаешь о России как о стране невыученных уроков.

Между тем неуспеваемость по одному из самых важных предметов - обществоведению - не проходит бесследно. Пример тому - почти неизвестная страница истории, разворачивавшаяся на наших южных границах на исходе лета почти шесть десятилетий назад. Нога советского солдата тогда еще не ступала ни в Африку, ни в Латинскую Америку - экспорт революции осторожно испытывался вблизи родных стен. Сейчас уже мало кто помнит о существовании Восточно-Туркестанской Республики (ВТР), провозглашенной в конце 1944 года на части территории китайской провинции Синьцзян. А ведь это было первое государство социалистической ориентации, правда, формула эта была придумана позже, в 70-х годах. А в 40-х в скупых и весьма редких тассовских строках ВТР неизменно называли форпостом пробудившихся трудящихся Востока (после, разумеется, советской Средней Азии), поднявшихся на сей раз против китайских угнетателей, К сведению: тогда Китай с президентом Чан Кайши был союзником СССР в антифашистской войне.

Именно с тех пор ведет начало цепь парадоксов нашей политики по отношению к третьему миру. Точнее, цепь самообмана нашего высшего государственного руководства и обмана им собственного народа, подстрекательства "верных друзей", которых затем бросали на произвол судьбы, часто трагической. С поражающей некритичностью и почти без скидок на меняющиеся условия это повторялось затем в Иранском Азербайджане, в Африке, Латинской Америке и, как апофеоз, в Афганистане.

Впервые о Восточно-Туркестанской Республике лично я услышал от Рахмата Салимова (тогда ответственного сотрудника Совета министров Узбекистана) более трех десятилетий назад. В 70-е годы редко кто мог рассказать что-либо о Кашгаре, как в Узбекистане издавна называли Синьцзян. Советско-китайская граница давно и прочно была на замке, близкие родственники по обеим ее сторонам пребывали без права общения и переписки. И даже о том, что великий узбекский поэт Фуркат жил и умер в кашгарском городе Яркенде, в школах на уроках литературы говорили глухо и неопределенно. Рахмат Салимович тоже не афишировал, что провел несколько лет в Синьцзяне. Но однажды открылся: в 1944-м он был отозван с фронта и заброшен в синьцзянский город Кульджа.

Товарищу И.В. Сталину - нарком Л. П. Берия

Письмо с таким адресом из "Особой папки И.В. Сталина" хранится в Государственном архиве РФ. Направлено в Государственный комитет обороны Сталину и в Наркомат иностранных дел Молотову.

Докладывается: 23 сентября 1944 года мусульманское население Нилхинского уезда провинции Синьцзян восстало против местной китайской администрации, разгромило войсковой отряд в триста человек и 7 октября заняло уездный центр Нилхэ. Начальник уезда, начальник полиции и другие 11 человек расстреляны. (Кто эти "и другие"? Расстреляны - и все.)

Повстанцы направились затем в соседние уезды "для привлечения к восстанию трудящихся мусульман". При этом активно проявил себя агент НКВД-НКГБ (фамилия рассекречиванию не подлежит). Заняв крупный город Синьцзяна Кульджу, говорится далее в донесении, повстанцы создали Комитет республики Восточного Туркестана во главе с Алиханом Тюря, главным муллой Кульджи. В обращении в советское консульство они подчеркивают, что "взяли власть в свои руки, но не располагают достаточными средствами для ее удержания". Пол обращением подпись Алихана Тюри и еще 13 человек комитета.

По просьбе новой власти в помощь восставшим направлены советники во главе с генералом Егнаровым с необходимыми средствами связи и специалистами по подрывному делу В районы восстания переброшены подготовленные ранее пять конных отрядов численностью 590 человек из бывших жителей Синьцзяна и из народностей Средней Азии. Поставлена задача обрасти людьми. Подписано: народный комиссар внутренних дел Л. Берия, народный комиссар государственной безопасности В. Меркулов.

В другом донесении на имя Сталина и Молотова сообщаются уже подробности. Например, председатель Временного правительства Восточного Туркестана Алихан Тюря Шакирходжаев - узбек, 1887 года рождения. До 1931 года жил в СССР, за антисоветскую пропаганду был осужден на 10 лет, бежал в Синьцзян, где стал авторитетным толкователем Корана и, наконец, главным муллой Кульджи. (Утверждали, что Алихан был просто загодя заброшен в Синьцзян.) Войско повстанцев к марту 1945 года насчитывает 8300 человек, может быть быстро увеличено до 12 тысяч. Генералу Егнарову надлежит обучить их, сделать боеспособными, усилить вооружение, восполнить недостаток квалифицированных военных кадров, учитывая, что у центрального правительства Китая в данном районе сосредоточены 70 тысяч солдат регулярной армии.

Помощь идет

Мнение НКВД: национально-освободительное движение в Синьцзяне поддержать. Оказать помощь в организации военных действий. Вывод: "в случае удачи в Синьцзяне возникнет независимое от Китая дружественное СССР мусульманское демократическое государство". Как это похоже на ожидания наших доморощенных спецов по Афганистану, не устававших самообманываться и через 35 лет!

Самое интересное - рекомендации НКВД Временному правительству республики. Немедленно приступить к наделению мусульманской бедноты землей за счет китайцев-помещиков. Добавить в правительство представителей трудящихся мусульман. Разместить внутренний заем, ввести налоговую систему и госторговлю.

Позволю себе лишь один комментарий. Как журналисту, мне пришлось работать в Афганистане в 1981-1982 годах, Со времени кашгарских событий тогда минуло уже 35 лет. Но мысль наших политических и экономических советников выше "наделения мусульманской бедноты землей" не поднималась. В то время как всякий правоверный магометанин знал от рождения, что землю дает Аллах, а не чиновник из Кабула в паре с незваным шурави, что в переводе означает "советский". Естественно, афганский дехканин отказывался от "наделов", нередко стоивших ему жизни. Наши же знатоки истории из Политбюро так ничего нового и не придумали, хотя Афганистан 80-х годов и Синьцзян 40-х стояли примерно на одной исторической ступени. Рекомендации, скомпрометировавшие себя еще 35 лет назад, повторялись слово в слово.

В связи с потерей интереса

Рахмат Салимов рассказывал, как трудно было уговорить простого мусульманина-кашгарца взять в руки оружие. Большинство населения провинции составляли уйгуры, они жили в городах или занимали лучшие угодья при острой нехватке земли и неплохо ладили с китайской администрацией. Добавим к этому неизжитый страх перед большевиками, поддерживавшийся многочисленными эмигрантами из среднеазиатских республик.

Постепенно сообщения наркома внутренних дел председателю Госкомитета обороны стали напоминать скорее военные сводки. "3 июля 1945 года китайцы перешли в наступление... но были отброшены на прежние позиции. Потери китайцев - сто человек убиты, повстанцев - трое убитых и один ранен".

К сентябрю 1945 года содержание переписки опять резко меняется, 5 сентября Берия пишет Сталину и Вышинскому: "...после капитуляции Японии центральное правительство (Китая. - Прим. авт.) имеет все возможности изменить обстановку в свою пользу... НКВД просит указаний о целесообразности дальнейшей поддержки повстанческого движения мусульман в Синьцзяне".

Последнее донесение на эту тему в "Особой папке И.В. Сталина" адресовано Круглову и Абакумову и лишь "разослано" Сталину, Молотову, Берии: "К исходу 16.06.46 закончил вывод наших людей и изъятие выданного нами вооружения на севере Синьцзяна". Разумеется, вывод "наших людей" не был обставлен так широковещательно, как почти 45 лет спустя марш через Амударью в районе порта Хайратон. Но история, что ни говорите, повторилась.