Дело Сида Янышева: В Узбекистане взялись за «внешкорров»
В Ташкенте осудили еще одного независимого журналиста - Саида Абдурахимова, которого больше знают под творческим псевдонимом Сид Янышев. Повод для осуждения довольно странный - сравнительно безобидная статья про снос домов, который проходил с нарушениями законодательства (статья «Снова о сносе домов в Ташкенте: Жителям отказывают в компенсации» была опубликована на «Фергане» 25 мая этого года). Причина еще необычнее - «занятие журналистской деятельностью без лицензии». А вот наказание суровое - штраф в сто минимальных окладов плюс конфискация дорогостоящей видеокамеры. Создается впечатление, что в Узбекистане таким способом решили хорошо припугнуть всех, кто без такой «лицензии» захочет рискнуть взять в руки ручку или подсесть к компьютеру. Так и хочется спросить: кто следующий?
Факт суда над Саидом мне очень близок. Меня самого в начале 2012-го года осудили за статью, к которой я не имел никакого отношения, приговорив к штрафу в 60 минимальных зарплат.
Пенсионеру Виктору Кирносу, проходившему со мной по одному делу, штраф влепили поменьше. Но тоже осудили по «административным» статьям 40 (клевета) и 41 (оскорбления). Исключительно за то, что старик везде жаловался на незаконное выселение из дома, видимо, сея тем самым и «клевету», и «оскорбления» в адрес лиц, которые это незаконное выселение устроили. Кстати, по моему мнению, именно тогда и был создан прецедент, после которого всех жалобщиков стали штрафовать, как старика Кирноса, по 40-ой и 41-ой статьям.
Помню, я тогда только снял гипс со сломанных руки и ноги, из-за постоянных болей был физически не в состоянии куда-то ехать, но меня все равно вытащили в районный суд по уголовным делам. Тех, кто пришел меня поддержать, в суд не пустили. «Государственного» адвоката мне не предложили и обвинили только на основании заявления двух граждан, которые лишь предположили, что я являюсь автором статьи, подписанной другой фамилией.
Все было демократично, но кое-что непонятно
Надо отметить, что по сравнению с моим судом суд над Абдурахимовым выглядел более демократично. Всех пришедших на суд журналистов и правозащитников пустили в зал заседаний. Пустили туда и представителей посольства США. Разве что возникла небольшая очередь при регистрации паспортных данных на проходной.
Хотя, на мой взгляд, представители антитеррористического отдела не «командовали», а всего лишь вежливо помогали вахтовым милиционерам поддерживать порядок у входа. Иное дело, что мне так и осталось непонятно - имели ли они право это делать? Ведь по закону суд - организация независимая.
Судья представился коротко: Иногамов. Когда правозащитница Елена Урлаева попросила уточнить его инициалы, он осадил ее: «Здесь есть судья и правонарушитель. Остальные - слушатели». Кстати, хорошо ответил, мне понравилось. Но вот только осталось непонятным, должен ли судья перед началом процесса полностью называть свое имя, или это не обязательно?
«Штук пять» заявлений и молчаливые адвокаты
В начале суда Абдурахимов рассказал, как появилась на «Фергане» его статья «Снова о сносе домов в Ташкенте»:
- Узнал, что в Шайхантохурском районе Ташкента сносят дома, пришел на улицу Кох-ота, здесь выяснил, что жителям отказывают в компенсации, встретился с тремя-четырьмя семьями. Они сами стали рассказывать мне о своих проблемах, которые я потом и описал в статье.
На вопрос судьи, знаком ли он с делом, журналист ответил, что «ни одного документа в руках не держал».
Иногамов без споров предоставил ему час для ознакомления с этими документами, был объявлен перерыв. Как рассказал потом Саид, для ускорения процесса в чтении бумаг ему помогали все те же сотрудники отдела по борьбе с терроризмом, подсказывая, почему тот или иной документ появились в деле.
Тогда же ему удалось прочитать написанные на него заявления жителей улицы Кох-ота - по словам Абдурахимова, их там «штук пять».
А после перерыва суд, ввиду отсутствия у журналиста адвоката, предоставил ему сразу двух государственных защитников. Правда, весь процесс они, хотя что-то и записывали, молчали. Разве что задали пару уточняющих вопросов, да в конце суда один из них произнес: «Прошу освободить от наказания». Молчали скромно, достойно, но мне опять стало непонятным - могут ли адвокаты, даже назначенные государством, весь процесс молчать или все-таки должны вставить хоть одно словечко в защиту своего клиента?
Нужна ли Конституции лицензия?
С самого начала судья спросил Абдурахимова: «Вы получили лицензию на оказание таких (видимо, журналистских - авт.) услуг?» - на что Саид ответил: «Любой гражданин Узбекистана в соответствии с Конституцией имеет право получать и распространять информацию».
Кстати, потом, придя домой, я, на всякий случай, еще раз заглянул в Конституцию Республики Узбекистан. Абдурахимов совершенно точно процитировал выдержку из статьи 29. Вот эта статья полностью: «Каждый имеет право на свободу мысли, слова и убеждений. Каждый имеет право искать, получать и распространять любую информацию, за исключением направленной против существующего конституционного строя и других ограничений, предусмотренных законом».
Статью «Снова о сносе домов в Ташкенте» даже при очень большом желании никак нельзя признать «направленной против существующего конституционного строя» - подобные статьи еще лет 10-15 назад регулярно появлялись на страницах главных газет республики - «Народного слова» и «Правды Востока».
«Люди с улицы»
Впрочем, для разъяснения вопроса была приглашена специалист, работающая на одном из государственных телеканалов, - девушка, фамилию которой никто не расслышал. На вопрос судьи, нужны ли какие «разрешения на получение интервью», она сообщила, что «нужно представлять какое-то издание и предъявить удостоверение». И добавила, что «человек с улицы не имеет права брать интервью».
Как я понял, девушка с телевидения хорошо знает должностные инструкции сотрудника редакции - перед тем, как задать какой-то вопрос, надо обязательно представиться и показать удостоверение. Но что касается остального, то тут она, на мой взгляд, высказала лишь свои предположения.
Сообщаю специально для этой девушки, которая, как она сказала в суде, родилась в 1989-ом году и, следовательно, не работала в СМИ Узбекистана в советские времена. Тогда в газетах существовало жесткое правило: в номер идет 40 процентов материалов, написанных штатными корреспондентами, и 60 процентов - внештатными. Внештатными - значит, именно теми «людьми с улицы». Без всякого удостоверения и даже права говорить, что представляют какое-то издание. Потому что, взяв интервью и написав материал, внешкорр мог по своему желанию вместо, скажем, ранее намеченного «Комсомольца Узбекистана» отдать его в «Вечерний Ташкент». А если тот не возьмет, «сосватать», к примеру, в «Ташкентскую правду».
Во время перестройки правило «40-60 процентов» потихоньку отменили, но собственно внештатных корреспондентов никто не запрещал и запретить не мог, потому что их существование, как правильно отметил на суде Абдурахимов, гарантировано Конституцией.
Я, например, будучи уже во время независимости Узбекистана внештатным корреспондентом газеты «Правда Востока», не имел никакого удостоверения, но при этом публиковал в ней как хвалебные, так и разгромные статьи, причем гораздо более острые, чем статья Саида про снос домов.
И был за это не только никак не наказан, а, наоборот, в 1997-ом году награжден «Правдой Востока» почетной грамотой «За личный вклад в дело развития газеты». Грамотой, которую получил далеко не каждый штатный сотрудник, хотя я и был тем самым «человеком с улицы».
Да и сейчас многие отечественные газеты с радостью привлекают к работе внештатных корреспондентов.
«Независимых журналистов не существует»
Еще представитель телевидения сказала, что «независимых журналистов не существует». Мол, раз он пишет статью для какого-то издания, то уже не может быть независимым.
Прозвучал здесь намек на то, что «Фергана» - «вражеское» издание, или не прозвучал, я так и не понял. Но понятия «независимый журналист» и «фрилансер» появились сравнительно недавно, заменив в обиходе слово «внештатный корреспондент». То есть человек, который, как в советские тоталитарные времена, и в нынешние демократические имеет право писать свои материалы в любые издания, лишь бы их там напечатали.
В Конституции нигде не говорится, в каких именно изданиях гражданин имеет право распространять информацию. В местных или зарубежных, с аккредитацией или без, «дружественных» или «вражеских».
Если статьи такого критически мыслящего журналиста, как Абдурахимов, перестали брать местные издания, то он имеет полное право найти площадку для реализации своего творчества в любой точке мира. И при этом будет отвечать только за содержание своей собственной статьи - за то, что напечатано на соседней странице, он никакой ответственности не несет.
Нет, хотя во время выступления девушки со скамеек, где сидели «болельщики» Саида, и раздавались возмущенные смешки, никаких претензий я к ней не имею. Судя по возрасту, она просто не может иметь достаточного опыта работы в СМИ, а, кроме того, что более важно, представляет не газетное или Интернет-издание, а телевидение. Телевидение, которое в силу своей специфики даже в советские времена не привечало «людей с улицы».
Однако мне все равно непонятно, почему для рассматривания вопроса, касающегося печатных изданий, в качестве специалиста - как сказал судья, или в качестве эксперта - как это выглядело на самом деле, пригласили журналиста с телевидения?
На чьей стороне оказались свидетели?
Вот со свидетелями Абдурахимову не повезло. Защищать его приехали мать с дочкой - они просили не называть их имен, да и в связи с тем, что вышло дальше, пожалуй, не стоит.
И мать, и дочка горячо вступились за журналиста, рассказав, как им не хотели давать компенсацию, как грозили снести часть дома бульдозером и как они ходили с жалобами по различным инстанциям вплоть до кабинета министров.
- Не знаю, кого благодарить - кабинет министров или Саида, - сказала на процессе «мать». - Может, именно его статья сдвинула дело с мертвой точки.
Как уточнила «дочка», квартиру, которую они отчаялись получить, им уже выделили, но только пока не оформили.
Впрочем, при дальнейших расспросах судьи выяснилось, что и «мать», и «дочка» оказались… среди тех пяти жалобщиков, что написали на Абдурахимова заявления, начинающиеся словами: «Прошу принять законные меры по отношению к человеку, представившегося журналистом» - и обвиняющие этого журналиста в том, что он возвел напраслину на председателя их махаллинского комитета, который, как следует из статьи, им якобы «угрожал».
Как пояснили свидетели, им «привели председателя махаллинского комитета, и сказали, что, раз в статье написано, что он вам угрожал, то против него возбудят уголовное дело по статье «угрозы». На самом деле угрожал им кто-то из БТИ, вот и появились такие заявления. Позже, уже на выходе из суда, они в присутствии довольно большого количества народа признались, что писали эти заявления под диктовку следователя.
При этом предложение Абдбдурахимова посмотреть флешку, где на видеозаписи жители критикуют именно махалинский комитет, обвиняя его представителей чуть ли не в национализме, на суде почему-то осталось без внимания.
Окончательно «добил» растерявшихся «мать» и «дочку» человек с внешностью обаятельного киноактера, которого правозащитники знают как «начальника отдела по борьбе с терроризмом по имени Бахти», а сам он свою должность на суде не назвал, сказал лишь фамилию - Игамбердыев. Отвечая на вопрос судьи, он сообщил, что административное дело появилось исключительно в связи с заявлениями, что написали, в том числе, и присутствующие в суде свидетели.
А те, отвечая уже на вопросы Игамбердыева и окончательно растерявшись, признались, что никакого разрешения журналисту на публикацию интервью с ними не давали.
Разрешение на публикацию - получите и распишитесь
Скажу сразу: я не имею никаких претензий ни к судье, ни к представителю столичной милиции. Вопросы они задавали вежливые, грамотные. Но для меня осталось непонятным: какое разрешение на публикацию должен давать человек, изливающий душу журналисту?
Раз стал говорить с журналистом - значит, вроде, уже даешь разрешение на публикацию своих слов. В таком случае разве что можно попросить не публиковать ничего из сказанного. Бывают такие чудаки - наговорят с три короба, отнимут время, а потом идут на попятную. Но тут уже все зависит от порядочности журналиста. Если он все-таки опубликует видеозапись или содержание разговора, то проинтервьюированному остается только кусать локти. Если он подаст в суд, его просто поднимут на смех. По крайней мере, так происходит в западных СМИ, использовать опыт которых не далее как в минувшую пятницу - в День работников печати Узбекистана - призывал журналистов президент республики Ислам Каримов.
То же касается и фотографий. Хотя милиционер Игамбердыев справедливо говорил на суде свидетелям, что без разрешения нельзя распространять сведения о личной жизни, хочу уточнить, что личная и общественная жизнь - две большие разницы. Журналист может писать и снимать все, что касается достижений или проблем общества - это не только его право, но и прямая обязанность.
Преследование за критику?
Но вернемся к суду. Его завершение выглядело вполне законным, но все-таки вызвало лично у меня ряд вопросов. Как человека могли осудить по статье 165 Кодекса об административной ответственности за «занятие деятельностью, подлежащей лицензированию, то есть без получения специального разрешения», если деятельность независимого журналиста или внештатного корреспондента на самом деле никакого разрешения, а тем более лицензирования не требует?
И почему Абдурахимову вменили в вину еще статью 184 того же административного кодекса - «Изготовление или хранение с целью распространения материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку»? Какому порядку и чьей безопасности может помешать статья, где предаются гласности факты нарушения законодательства?
У некоторых моих знакомых сложилось впечатление, что штраф в 3200 долларов, который был назначен Абдурахимову, - это «кара» за критику. Поэтому решением суда у него конфисковали и видеокамеру, которой он снимал улицу Кох-ота. В ином случае трудно объяснить, почему журналист, которого, по большому счету, можно было обвинить только в том, что он перепутал председателя махалли с представителем БТИ, подвергнулся судебному преследованию.
Хотя автор-то ничего не перепутал и был готов это доказать. Но его доказательства даже смотреть не стали…
Критика нужна для баланса
Впрочем, я с вариантом по поводу преследования за критику не согласен. И пользуясь правом, которое мне дает как уже процитированная в этом материале статья 29 Конституции, так и другие статьи основного закона, рискну высказать свое мнение.
Как-то не похож этот судебный «журналистский» процесс на те, с которыми приходилось сталкиваться ранее. И дело оформлено в экстренном порядке, и ознакомиться с ним журналисту во время следствия не дали. Специалист с телевидения была приглашена заранее, весь судебный процесс снимался человеком в гражданском на профессиональную видеокамеру, а сотрудники отдела по борьбе с терроризмом проявляли в суде активность, о которой мне раньше слышать не приходилось.
Создается впечатление, что от кого-то «сверху» пришла команда «заткнуть рты» всем независимым журналистам перед грядущими в стране важными событиями - выборами парламента, а позднее и президента.
Согласен, независимые журналисты со своими критическими статьями не вписываются в нынешние тенденции отечественной прессы, которая после отмены в 2002-ом году цензуры, как не парадоксально, стала по собственной инициативе таких критических статей чураться и в последнее время предпочитает сплошные «славословия».
Согласен также с тем, что эти «славословия» нужны - чтобы поддерживать у населения, как говорили раньше, «уверенность в завтрашнем дне». Но ведь критика тоже нужна - для баланса, чтобы чиновники боялись, как бы их незаконные действия не были преданы гласности. Ведь та же статья Абдурахимова, за которую он был осужден, возможно, и привела к положительному решению проблем - и герои статьи это признают.
Нужно ли создавать прецедент?
Представьте себе, что будет дальше. Завтра Саид Абдурахимов, если ему не удастся обжаловать решение суда, расстанется с видеокамерой и даст зарок больше никогда не защищать граждан, пострадавших от незаконных действий чиновников.
Послезавтра привлекут к суду меня - хотя бы за эту статью, которую я написал, не имея на то мифической «лицензии». И я тоже, плюнув на обиженных жалобщиков, займусь чем-нибудь другим - к примеру, пойду копать канавы. Все лучше, чем постоянно нервничать, и для здоровья полезнее.
Другие независимые журналисты от греха подальше также зарекутся что-то писать и фотографировать, сменив род деятельности.
В итоге о жизни Узбекистана зарубежные СМИ меньше писать не перестанут. Однако, лишившись более-менее достоверной информации, которая приходит от местных независимых журналистов, начнут делать сообщения по непроверенным данным. Эти СМИ тут же окажутся заполнены информацией, высосанной из пальца. И уже через пару лет станут писать о том, что по улицам Ташкента вместо машин бегают только ишаки, хлопок стали выращивать даже на крышах жилых домов, а в провинции народ ест траву.
По-моему, лучше пусть критика, пусть даже с ошибками, но объективная и честная. А избавление от независимых журналистов приведет только к обратному эффекту.
И люди, от которых зависит, станет ли процесс над Абдурахимовым прецедентом, позволяющим поставить расправу над «внешкоррами» на поток, должны еще раз подумать, стоит ли этот прецедент создавать.
Виктор Крымзалов
Международное информационное агентство «Фергана»
