Отчеты правительства Узбекистана и статьи в официальной прессе в корне отличаются от грубой реальности

В Узбекистане 2014 год объявлен Годом здорового ребенка, принята соответствующая государственная программа, анонсировано проведение массы мероприятий. Может, это и помогло где-то кому-то улучшить ситуацию, но родильные дома Андижана к таким счастливчикам не относятся. И речь даже не столько об обеспечении роддомов расходными материалами, препаратами и оборудованием. Главная беда - низкий уровень профессионализма медицинского персонала и грубое отношение к роженицам и родильницам. «Фергана» представляет документальный рассказ о судьбе пациентки одного из андижанских роддомов, история которой вряд ли удивит женщин Узбекистана, имеющих опыт пребывания в аналогичных медицинских учреждениях страны.

* * *

Семнадцатилетняя Захро Абдулхакимова, у которой начались схватки, в июле 2014 года поступила в предродовое отделение 2-го родильного комплекса, что на улице Фитрат в Андижане. (Поясню: улица Фитрат ранее называлась Сальвадора Альенде, 2-й роддом – это бывший 3-й, который сменил номер после того, как 1-й роддом переименовали в перинатальный центр).

При поступлении Захро жаловалась на боли внизу живота, головокружение, слабость и периодическую тошноту, в течение месяца у нее понемногу отходили воды. Общий анализ крови показал низкий уровень гемоглобина - 4,9, но несмотря на это, роженица не получала в отделении медикаментозную терапию. Из-за низкого гемоглобина в крови матери плод испытывает дефицит питательных веществ и кислорода, вследствие чего у него развивается гипоксия. Кроме того, анемия представляет угрозу не вынашивания, может произойти преждевременное излитие околоплодных вод. Кроме прочего, у Захро был поздний токсикоз с выраженными отеками нижних конечностей и повышенным артериальным давлением. Ее должны были лечить препаратами железа, чтобы поднять гемоглобин. Но не лечили.

Во второй половине дня 29 июля у Захро начались сильные схватки, спустя два часа отошли околоплодные воды. Вода была бесцветной, с легким зловонным запахом. Ее перевели в родильный зал, где она пролежала со схватками полтора дня. Медработники не обращали на нее внимания.

Когда у Захро начался второй период родовой деятельности, то есть потуги, дежурный врач Ирода Холдарова вскрыла якобы уже разорвавшийся плодный пузырь, отошли последние остатки околоплодных вод. Попутно акушер-гинеколог упрекнула Захро, что уделяет ей больше времени, чем другим роженицам. Она заявила, что должна осматривать ее один раз в четыре часа, а приходится осматривать через каждые двадцать минут.

Однако Холдарова неправа. Действительно, первородящих в первый период родовой деятельности, то есть в схваточный период, врач осматривает через каждые четыре часа, избегая лишних раздражений шейки матки и учитывая необходимость профилактики попадания инфекции и преждевременного прокола плодного пузыря. А когда схваточный период постепенно переходит в потужный, врач не должна надолго оставлять роженицу без внимания. Поскольку Холдарова - дежурный врач и ей пришлось заниматься другими поступающими беременными, интервал между наблюдениями может составить и двадцать минут.

После прокола плодного пузыря роженица должна родить максимум через полтора часа, в противном случае следует простимулировать родовую деятельность или думать об оперативном родоразрешении. Потому что разорвавшийся плодный пузырь - ворота для инфекции. Для профилактики внутриутробной пневмонии акушер предварительно назначает антибиотики. Но в ситуации Захро тактика должна быть иной: зная о преждевременном отходе околоплодных вод, врач должен считать минуты, чтобы не допустить длительного безводного периода для плода, и назначить антибиотикотерапию. Чем дольше плод находится в утробе, чем больше риск заражения инфекцией. А у Захро еще и низкий уровень гемоглобина. Ее плоду и так не хватает кислорода, а в период схваток кислород больше растрачивается в гладкой мускулатуре матки, и плоду его не хватает вдвойне.

При анемии вероятно также такое осложнение, как слабость родовой деятельности. Врач должен был учитывать этот и другие моменты, связанные с анемией. Но Холдарова недооценила, а точнее - не захотела правильно оценить ситуацию, и поэтому вела неверную тактику родоразрешения.

Через шесть часов после отхода околоплодных вод врач должен думать о скорейшем родоразрешении. А Холдарова ждала от Абдулхакимовой денег за предстоящую операцию. Не дождавшись, все же решила произвести кесарево сечение.

Вскоре из матки извлекли плод - с выраженной кефалогематомой (кровоизлияние, возникающее между надкостницей и наружной поверхностью костей черепа). Операционную рану оставили открытой, не перевязав. Рана кровоточила. Врач сообщила, что раны сейчас вообще не перевязывают, оставляя сушиться на воздухе. Но ведь при малейшем движении операционная рана получает раздражение, натирается, у человека возникают сильные болевые ощущения…

Фотография сделана сразу после операции 30 июля 2014 года

После операции Захро отправили в палату, где положили прямо на матрац – без простыни. Выписали уколы и велели принести необходимые медикаменты, сказав, что в роддоме ничего нет, а также требовали заплатить за операционный материал и использованные препараты. Затем о Захро и ее малыше врач словно забыла.

Мы хотели провести гистологический анализ плаценты, чтобы убедиться в отсутствии у ребенка внутриутробной пневмонии. В ответ на просьбу написать направление в гистологическую лабораторию Ирода Холдарова вытаращила глаза: «Я не пишу никаких направлений, я впервые слышу об этом! Плаценту никогда не проверяли. Плаценту надо закопать под фруктовым деревом, а то ребенок может погибнуть. Идите и закопайте под деревом. Мы не исследуем плаценту».

Как она могла это сказать, если есть специальный приказ Минздрава Узбекистана об обязательном исследовании послеоперационного материала и, согласно этому приказу, нужно исследовать и плаценту? Понятно, что патологоанатомическая служба в Андижанской области на низком уровне, в бюро патологической анатомии нет гистолога, но это не оправдывает поведение Холдаровой. Тем более что в этом родильном комплексе есть кафедра акушерства и гинекологии Андижанского государственного медицинского института.

Захро выписали домой спустя пять дней после операции, сняв швы. Новорожденный уехал с пуповинным остатком. Их отпустили, не сделав никаких перевязок, хотя, по правилам, рана должна быть обработана антисептическим раствором и закрыта.

Дома у Захро поднялась температура - до 39 градусов, края операционной раны разошлись, идет кровь, выделяется гной. У ребенка - опухший и кровоточащий пупок, вокруг которого - покраснение.

Захро снова отвезли в родильный комплекс, там ее приняли, но врачи категорически отказались ее лечить – «из принципа». Ребенок лежал без ухода, пуповинный остаток отпал, из ранки выделялась сукровица, припухлость осталась.

Возникает вопрос: знают ли врачи-неонатологи, что пупочная ранка - входная дверь для инфекций, грозящая омфалитом, пупочной грыжей или даже сепсисом?

Здесь уместно упомянуть, что именно из этого роддома в 2013 году в реанимационное отделение Андижанского филиала Республиканского научного центра неотложной медицинской помощи были переведены восемь или девять женщин, которые впоследствии скончались.

Но вернемся к Захро Абдулхакимовой. После повторной выписки из роддома она лежала дома, температура не спадала. 15 августа к ней из родильного комплекса пришла врач Мухаббат Инакова вместе с акушерками. В тот день температура тела Захро поднялась выше 40 градусов. Врач осмотрела ее и сказала, что в данный момент Захро не ее пациент - у нее гриппозное состояние. Выписав лекарства, посетители ушли. Температура не снижалась, и мать Абдулхакимовой вызвала «скорую помощь», врачи которой сбили жар и предложили отвезти Захро в больницу. Но мать родильницы отказалась от стационарного лечения - из-за трудного материального положения, понимая, что в больнице у них за все будут требовать деньги. Но после повторного вызова «скорой помощи» Захро отвезли в родильный комплекс, где положили в реанимационное отделение. Там ей растирали тело и вливали растворы. Но температура не спадала, живот был резко болезненным. У Захро наблюдалась явная картина послеродового эндометрита – раневой инфекции (кстати, если бы Холдарова вовремя отправила плаценту на гистологический анализ, такой картины сейчас бы не было). Утром 16 августа Захро отправили на чистку под внутривенным наркозом, после чего ее состояние, наконец, улучшилось.

Ни шагу без денег

В родильном комплексе торгуют медикаментами и своими услугами все – от санитарок до врачей. Вот пара примеров.

Женщине сразу же после родов поставили внутриматочную спираль и выписали домой. Спустя неделю она поступает обратно в родильный комплекс в очень тяжелом состоянии, с повышенной температурой. Ее положили в реанимацию и стали «чистить», ребенка же оставили в палате и практически не ухаживали за ним. Женщину еле спасли, а ребенок стал температурить. Чтобы вставить ему свечу парацетамола, у матери стали вымогать деньги - 1000 сумов за свечу. Другой родильнице с температурящим младенцем велели купить термометр в аптеке, и не занимались малышом, пока его мать не выполнила требование.

Кстати, проблема с градусниками есть во всех родильных комплексах Андижана, в остальных больницах их хватает, но есть дефицит лекарств и расходного материала, которые требуют от больных и их родственников. Например, в начале августа лаборантка клинической лаборатории приемного отделения Андижанского филиала республиканского научного центра неотложной медицинской помощи отправила больную в аптеку за перчатками. Я спросила, действительно ли в центре нет перчаток. «Перчатки - за деньги и только для экстренных больных», - ответила она. «Больная экстренная, дайте за деньги», - попросила я. И получила в ответ: «Перчатки сугубо для лежачих больных».

Без этических норм и знаний

Хочу рассказать еще об одном работнике 2-го родильного комплекса - заведующей отделением подготовки к родам Лоле Султановой. Ей неведомо понятие «этические нормы», она весьма грубо обращается с родильницами и роженицами, постоянно кричит и оскорбляет их. Она причастна к смерти нескольких пациенток, одна из них была молодой первородящей, остался ребенок, ему сейчас один год.

Родильницы лежат прямо на полу. 13 августа 2014 года

Местные врачи зачастую не знают элементарных вещей. К примеру, после введения матери омнопона (обезболивающего морфиноподобного вещества) ей нельзя сразу давать ребенка на кормление: этот препарат передается через молоко. Ребенка кормить можно лишь спустя четыре часа после введения омнопона. Но малыша могут принести на кормление, не выдержав необходимого перерыва.

Другой пример. Роженица поступила в реанимационное отделение с повышенным артериальным давлением, отекшими ногами, одним словом – гестоз. Ей поставили капельницу и заставили пить большое количество жидкости. Тем самым они нарушили тактику при поздних гестозах беременных: у роженицы и без выпитого организм полон жидкости, редкое мочеиспускание, отеки конечностей, на сердце оказывается нагрузка из-за высокого давления и большого объема жидкости. У роженицы была явная картина преэклампсии (патологическое состояние при беременности, признаки которого - отеки, повышенное кровяное давление и протеинурия (белок в моче). Врачи не смогли своевременно ее подлечить и довести срок беременности до нормы, а взяли сразу на операцию. Произведя кесарево сечение, извлекли недоношенного ребенка весом 1600 граммов. Младенец находится в кувезе.

В отделениях полная антисанитария, стойкий зловонный запах канализации, тараканы бегают даже там, где лежат младенцы, нет постельного белья, матрасы грязные с остатками высохшей крови. Медперсонал разговаривает друг с другом очень громко, на рабочем месте торгуют вещами, не обращая внимания на проблемы пациенток. О санузлах и вспомнить страшно – грязь и сырость.

Справедливости ради отмечу, что аналогичная картина не только во втором роддоме Андижана, но и во всех других. Например, в 1-м родильном комплексе точно такая же антисанитария, половина здания реконструируется. Прошлой зимой из-за халатности администрации там умер новорожденный – замерз. В роддоме высокая материнская смертность, которая в соответствующей статистике не отражается.

Вот такая картина в Год ребенка в родильных комплексах города Андижана. В районах еще хуже. В настоящее время из-за внутрибольничной инфекции закрыты родильные отделения районных объединений здравоохранения (так теперь стали называться центральные районные больницы) Асакинского, Джалакудукского, Андижанского районов. Перинатальный центр не успевает принимать беременных. Поэтому бедные родильницы сразу после родов лежат со своими младенцами в антисанитарных условиях прямо на полу в коридоре...

Гульбахор Тураева, врач, г.Андижан

Международное информационное агентство «Фергана»