На визитке актёра – три контакта: «тел. Ташкент», «тел. Москва», «тел. Бельгия». Ровесник Победы, свидетель Большой Истории (даже его появление на свет не обошлось без косвенного участия Иосифа Виссарионовича!), за минувшие полвека он сыграл, кажется, во всех значительных проектах киностудии «Узбекфильм». Российский кинематограф тоже многим ему обязан. У актёра феноменальная память. И если кому-то вдруг понадобится узнать, кто был, например, шестым ассистентом осветителя на той или иной картине с участием Иргашева – пусть обратится к самому Шухрату Ибрагимовичу. Правда, телефон, скорее всего, будет занят.

О ТОМ, КАК УЗБЕК ИГРАЛ ГРУЗИНА

- Начинал я в театральной студии при Дворце культуры швейников. Было это в начале 60-х, я уже работал на заводе, сперва столяром, потом слесарем-ремонтником, параллельно заканчивал вечернюю школу. Студию вела Анна Ефимовна Гацулер. Там я научился курить. В спектакле «Наташкин мост» играл курящего бригадира-монтажника Тимофея. Друзья пришли на генеральную репетицию и стали смеяться: кто так курит! Тогда я стал специально учиться. Втянулся. Бросил только через 25 лет, когда внук родился. И уже почти 25 лет не курю.

– Вы играли русского парня Тимофея – при том, что обладали фактурой восточного принца.

– В те годы никаких различий не было: узбеки играли русских, русский мог сыграть узбека.

В 1984 году Равиль Батыров снимал картину «Вина лейтенанта Некрасова». Там я играл армянина по фамилии Казарян. Недавно в фильме «Вероника. Беглянка» – индийца по имени Чопра. А в картине 1977 года «Это было в Коканде» я сыграл грузина Цигарели.

С Мюрреем Абрахамом и Уго Тоньяцци на съёмках фильма «Битва трёх королей», 1989 год

– А Берию – не предлагали? Мне кажется, вы типажно подходите на роль Лаврентия Павловича…

– А я и играл! В фильме «Мой лучший друг – генерал Василий, сын Иосифа». Но, к сожалению, режиссёра отстранили и картину заканчивал другой режиссёр. Он всех актёров поменял. Потом я пробовался на Берию в фильме «Ближний круг» Андрея Кончаловского. Роль в результате досталась прекрасному британскому актёру Бобу Хоскинсу.

– Вспомнил, где вы играли почти Берию: главного кэгэбэшника Узбекистана в фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой»…

Кинопробы

– Во времена Высоцкого этот пост занимал Левон Мелкумов.

– А, так вы Мелкумова играли… Еще один армянин!

– Не-не, мой персонаж был узбек. Александр Наумович Митта (сперва планировалось, что «Высоцкого» будет снимать он) мне говорит на пробе: «А можешь изобразить акцент?». «Вообще-то, – отвечаю, – в те времена говорили на чистом русском языке; они ж все заканчивали Высшую школу КГБ – в Москве или, там, в Минске... Но давайте попробуем, акциент так акциент». (Смеётся.)

– Вы даже, кажется, ругнулись по-узбекски.

– Не, не ругнулся. Все думают, что ругнулся. В сцене со Смоляковым я говорю: «Арестовываем-имыш?» С узбекским окончанием: мол, что ли арестовываем?

На съемках фильма «Юность гения», 1982 год

– Молдаханов, который играл врача скорой помощи, – вот он точно выматерился (с окончанием -сыки).

– Да, да… (Смеётся.)

О ТОМ, КАК Я ЛЕТАЛ В ХИВУ РАДИ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ

– Шухрат Ибрагимович, какую роль вы вспоминаете с особой, скажем так, нежностью?

– Фильм «Нежность»! (Смеётся.) Это первая работа в кино, 1966 год. Я только женился: медовый месяц и всё такое…

На съёмках фильма «Битва трёх королей» (СССР-Марокко, 1989 год) с Якубом Ахмедовым

– А землетрясение не помешало… съёмочному процессу?

– Не-е-е, мы же почти всё снимали в Фергане. Помнишь: холмы, крепость разрушенная… Это под Ферганой. Какие-то эпизоды – в Киргизии…

– А знаменитые кадры во «Влюблённых» с плывущими по реке арбузами и Родионом Нахапетовым?

– Это в горах какой-то нашли водопад… Естественно, Нахапетов в него не нырял, куклу бросали. А вот когда его сетью вылавливают – это уже река Чирчик… Какие-то эпизоды снимали в Хиве. Я, помню, специально туда прилетал – чтоб сделать одну только фотографию: ту, что Нахапетов случайно видит на витрине у фотографа. Обратно летел с Настасьей Вертинской. Она как раз в это время разводилась с Никитой Михалковым. Только в самолёте и удалось с ней пообщаться. В ходе съёмок-то мы практически не пересекались…

Та самая фотография. Картина «Влюблённые», 1969 год

– Хотя по фильму вы – жених, отбивающий ее у Нахапетова!

– Да-да. А по жизни я только слушал пластинки ее отца Александра Вертинского. (Смеётся.)

…С Эльёром (Эльёр Ишмухамедов, режиссёр «Узбекфильма»; дилогия «Нежность»/ «Влюблённые», картины «Юность гения», «Прощай, зелень лета…». – Прим. «Ферганы») мы так по жизни и идём вместе. Он был помешан тогда на Феллини; носил с собой маленький магнитофон на батарейках и всё время ставил нам музыку Нино Рота из «Восьми с половиной».

С Эльёром Ишмухамедовым

– Помню, был еще в той дилогии персонаж по имени Санджар…

– Актёр Равшан Агзамов. Он сейчас в Америке живёт.

О ТОМ, КАК НА МЕНЯ СВАЛИЛСЯ «ЗАСЛУЖЕННЫЙ АРТИСТ»

- Сперва меня уволили из театра. С 1968 года я числился штатным актёром Русского театра драмы имени Горького. Главным режиссёром тогда был Виктор Максимович Стрижов. И вот в 69-м меня утвердили на главную роль в фильме «Он был не один» – про подвиг узбекского лётчика, ставшего советским разведчиком. Съёмки проходили в Таллинне, Риге, Калининграде… Калининград стоял еще полуразрушенный. Недавно, кстати, я туда вернулся: ездил в гости к Максу Ибрагимову, знаменитому мебельщику. Кафедральный собор знаешь, где Иммануил Кант похоронен?

Кадр из фильма «Он был не один», 1969 год

– Конечно! Меня там однажды за Фарруха Закирова приняли!

– Ну вот, в этом соборе Макс Ибрагимов отреставрировал орган. Вообще, он крутой мебельщик, тебе надо с ним интервью сделать. Выходец из кишлака Бергалик под Ташкентом, он окончил ташкентское художественное училище имени Павла Бенькова, семь лет ходил морозильщиком на рыболовецких судах, а когда началась вот эта перестройка-мелестройка, открыл своё дело – стал «мебельным королём», даже самолёт Путина оформлял.

Но я отвлёкся. Значит, съёмки проходили в Прибалтике, а театр мой в это время гастролировал с «Ревизором» в Новосибирске. В спектакле у меня была небольшая, зато оригинальная (потому что в пьесе ее нет) роль дирижера оркестра. Стрижов говорит: «Что делать, будешь прилетать и улетать». Я к директору фильма: так, мол, и так. «Не, – отвечает, – никуда мы тебя не отпустим». В общем, в результате из театра меня уволили за прогулы. Правда, потом восстановили: коллектив взял на поруки.

На съёмках фильма «Уполномочен революцией», 1987 год

И тут – новая роль, в фильме «Гибель Чёрного консула», и не у кого-нибудь, а у самого Камила Ярматова! А кто такой Ярматов? Народный артист СССР, Герой Соцтруда, депутат Верховного Совета СССР… В общем, ты понял. Лауреат Сталинской премии – ещё за фильм «Алишер Навои».

И снова – экспедиция: в Бухару, Хиву, в пустыню… А тут – 1970 год, сто лет со дня рождения Ленина. В театре готовится юбилейный утренник, один из сюжетов такой: узбеки дарят Владимиру Ильичу национальный расписной столик. Я читаю стихи по-узбекски. Телевидение снимает. Руководство республики смотрит. В общем, не сбежать… И я не прилетел к Ярматову на съёмку. Меня спасло только то, что в этот день была пыльная буря и съёмку отменили. Камил Ярматович – как я от него ни прятался – всё равно меня, конечно, отругал. В конце концов я плюнул и сам написал в театре заявление об уходе.

Кадр из ленты «Гибель Чёрного консула», 1970 год

Когда фильм сдавали, Ярматов на каком-то собрании сказал: «Этот парень из-за нас ушёл из театра. Давайте как-то отблагодарим его: хоть звание, что ли, дадим!» Люди за звание всю жизнь борются, мне же на тот момент было 26 лет.

Так я стал заслуженным артистом Узбекской ССР.

ОБ АКТЁРСКИХ ПРИЧУДАХ

- Я работал с великими актёрами. С Шукуром Бурхановым снимался в двух картинах. В фильме «Скажите Маузеру» я играл его сына. А он – героя Гражданской войны, который даже сына своего назвал Маузером. Кинопробы проходили где-то на Кукче. Нашли какой-то бедный дворик, натуру подостовернее. И Бурханов устроил громкий скандал. Всех поставил на уши: гримёршу, костюмершу, ассистентов режиссёра. Эти брюки ему не подходят – послали на студию за другими… Вот он себя завёл, разбередил… А потом сцену ТАК сыграл, что вся группа рыдала.

Кадр из фильма «Завещание старого мастера», 1969 год. С Наби Рахимовым

– У вас тоже есть свои тайные приёмчики?

– Да нет, я просто много думаю о персонаже. Михаил Чехов говорил: «О роли надо мечтать». Вот я и мечтаю.

…С Алимом Ходжаевым снимался. Весёлый был человек. Говорил: «Что такое – демагог? Это когда пожилой мужчина объясняет молоденькой девушке, что мягкий лучше, чем твёрдый». (Смеётся).

Кстати, с Шукуром Бурхановым они друг друга не переваривали. Оба работали в театре имени Хамзы. Если один приходил на работу, то другой в этот день не приходил.

Однажды обоих пригласили в Москву на декаду узбекского искусства. Бурханова с Ходжаевым вызвали в ЦК партии. «Как так, – спрашивают их в ЦК, – два народных артиста, а друг с другом не разговариваете?» Ходжаев отвечает: «Майли (ладно, узб. – Прим. «Ферганы»), сколько дней я должен с ним разговаривать?» – «Десять дней. Ну, хотя бы неделю!» – «Хорошо. Неделю буду разговаривать». (Смеётся.)

С Фаррухом Закировым на юбилее Шухрата Аббасова

О ТОМ, КАК ЖИВУТ ПРОСТЫЕ КИНОАКТЁРЫ

– После театра я официально устроился на Студию киноактёра, где проработал двадцать с лишним лет…

– Мне всегда было интересно: чем актёр занимается, работая на Студии киноактёра? К примеру, в театре он играет на сцене, в кино – тоже понятно…

– Ну, у нас были занятия. Движения были. Плавание. Верховая езда…

– Так это занятия для миллионеров!

Студия киноактера, 1985 год

– Ну да. (Смеётся.) Знаешь, сколько мне пришлось верхом ездить? Однажды, помню, на съёмках фильма Шухрата Аббасова «Абу Райхан Беруни» была такая сцена: султан Махмуд со своей свитой входит в Хорезм. Махмуда играл Бимболат Ватаев, я играл его визиря. Художник был очень хороший, сделал нам сёдла из фанеры. Буквально. Фанеру обили роскошной парчой: смотреть – красиво, а сидеть невозможно! Ну, мы натерли себе основание – долго потом художника того вспоминали хорошими словами.

О ТОМ, КАК Я СЫГРАЛ УБИЙЦУ ДРУГА

– А помните свою роль в фильме про Талгата Нигматулина «К вам пришёл ангел»? Вы играли Усмана, прототипом которого был Мирза из секты Абая Борубаева, того, что погубил Талгата.

С Талгатом Нигматулиным

– Конечно, помню! Я и Талгата хорошо знал. Задолго до того, как он связался с этими чертями. Однажды в Душанбе он показал мне десятиминутный фильм про этого самого Абая. Я смотрел и мне было плохо: такая с экрана шла энергетика…

– А что, Талгат этого не чувствовал?

– Не знаю! Он ходил с ними по каким-то помойкам, просил милостыню (учился, что ли, смирению?), унижался. Я не стал ему ничего тогда говорить: человек имеет право на ошибки.

Этот Абай жил какое-то время у Талгата. Однажды Талгат принёс ему деньги: сто рублей десятками – тот взял и порвал. Дескать, вот какой я бескорыстный. Понты развёл.

На съёмках сериала «Офицеры-2», 2008 год, Тунис

– В вашей фильмографии очень много таких вот отрицательных персонажей…

– Конечно, их интересней играть! Актёр Игорь Миркурбанов как-то сказал: «Труднее всего играть положительные роли». Там не за что зацепиться.

О ТОМ, КАК Я УЧИЛ УЗБЕКСКИЙ ЯЗЫК

- Отец не хотел, чтобы я становился актёром. «Ты кончай этот балаган! – ругался он. – Будешь поступать в Политехнический». А я ноль на единицу разделить не мог. Если б не моя первая любовь Галя Ивченко, я бы вообще не закончил школу. Она со мной всё время занималась.

С отцом

Но я настоял на своём. «Папа, – говорю, – я уйду из дома». Мама тоже принялась его обрабатывать. В конце концов он сдался и даже помогал мне. Нашел какого-то друга-театроведа. Тот был знаком с ректором Театрального института. Но мастер курса Иосиф Вениаминович Радун (из тех, что приехали в Ташкент во время войны и остались) сначала не хотел меня брать. Я был чересчур пижонистый, девчонки шушукались: «Как на Тихонова похож!»…

– Тихонов потом вас озвучивал…

– И даже не один раз! (Смеётся.) Но я сыграл этюд под названием «Первый поцелуй» – в паре с Наташей Нелюбовой. Мы кидали друг в друга «снежки», и Радуну это понравилось.

«С Жориком Горбачевым валяем дурака. Примерно 1968 год»

– Скажите, а на узбекском языке вы когда-нибудь что-нибудь играли?

– Нет. Хотя… Был такой фильм-опера «Дилором». Я там на узбекском языке пел арии!

– Сами?

– Нет, под фонограмму. Пел на самом деле Саттар Ярашев, но я выучил все партии по пластинкам – чтобы рот правильно открывать. (Смеётся.)

Узбекский-то я плохо знал. Мама с отцом между собой говорили на узбекском, а с нами – только по-русски. Отец, когда уезжал в Ленинград учиться, по-русски мог только материться; но за пять лет выучил язык и говорил очень чисто. Один раз он меня на два месяца в Коканд отправил к бабушке: чтоб я выучил узбекский. Я там ходил, как немой. Пацаны, узнав, что моя мать татарка, меня дразнили: «Татар бўққа ботар, бўқдан чиқиб, милтиқ отар!» («татарин ныряет в говно, выныривает и стреляет из винтовки!»). (Смеётся.)

Мама

О ТОМ, КАК ПАПА ВСТРЕТИЛ МАМУ

- В 1927 году мамина семья переехала из-под Симбирска, из татарской деревни на Волге - в Маргилан. А через семь лет мама уже поступала в Самаркандский университет на географический факультет. И вот там произошла история. Муж маминой подруги однажды подошел к изваянию Сталина и свою ногу приставил к ноге вождя: чья больше? Его, разумеется, тут же замели. А маму мою «за небдительность» исключили из комсомола.

Отец же работал в ташкентском обкоме и занимался реабилитацией таких вот «небдительных». Мама поехала в Ташкент доказывать свою правоту. Так они познакомились.

Она родила ему восемь детей (в том числе близнецов: Хасана и Хусана). Я был третьим ребёнком.

О ДЕТСТВЕ

- Хочу сказать, что детство у меня было хорошее. Поскольку отец мой был первым узбекским инженером-металлургом (он окончил Ленинградский технологический институт), его после войны командировали вместе с семьёй в Бекабад, на металлургический завод. Там и прошли мои ранние годы.

Детство и юность

Мы купались в каналах, играли в чехарду-шмехарду, в общем, были абсолютно счастливы. На баллонах, кстати, плавали, как герои фильмов Эльёра… Потом катили их обратно по горячему песку. Знаешь, как тогда говорили? «Заплыли ТАК далеко, что, пока возвращались, на трусах резинка просохла». (Смеётся.)

Зимы были почему-то холодные, ветреные. Встаёшь на коньки, полы куртки разводишь, словно парус, и тебя несёт!..

А в 57-м вернулись в Ташкент.

СЕМЬЯ В БРЮССЕЛЕ, Я В МОСКВЕ

- Жена и две мои дочки живут в Бельгии. Работы ведь никакой не было после развала СССР. Я только что получил звание Народного артиста, высшую ставку, стал секретарём Союза кинематографистов… И тут – ба-бах! А у меня две маленькие девочки. Ну что, стал челночником: в Турцию ездил, в Дубай. Потом всерьёз задумались об эмиграции, решили съездить в Бельгию, осмотреться.

С Еленой Яковлевой и Ингеборгой Дапкунайте на съёмках сериала «Катя», 2008 год

Тут вдруг друзья предлагают работу: оформление узбекских ресторанов в Москве. Ну, думаю: зачем мне Бельгия, тем более что языка я не знаю. Девчонки-то мои учились в английской школе в Ташкенте, второй язык был французский; они быстро там освоились... Теперь в Брюсселе живут. Жена – в Вервье. Она по специальности инженер-химик, раньше работала в лаборатории «Узбекфильма». Но она любит учиться, так что у неё тоже никаких проблем с адаптацией не было. Машину водит.

А я по Москве пешком хожу. Права есть – просто не люблю водить, не моё это.

С Али Хамраевым, Борисом Немцовым и Рустамом Сагдуллаевым

– Вы оформляли московские рестораны – это как? Вы ведь не художник.

– У меня в Ташкенте целая бригада реставраторов работала. На Чиланзаре была мастерская. Мы находили через толковых людей старые ковры, сюзане, кумганы, что-то скупали у цыган. Один художник писал восточные миниатюры в персидском стиле на бараньих шкурах. Большим спросом пользовались хивинские резные двери. Поиск этих дверей – отдельная история. Некоторые использовались в качестве мостика через арык или подставки для бочки из-под солярки.

Пара часов – и плов готов

Первое место, которое я оформил – кафе «Учкудук» на Таганке, потом ресторан «Насреддин в Хиве»… Такие двери привёз – они все офонарели!

Дела пошли хорошо: я купил четырёхкомнатную квартиру на Бодомзоре, прямо над мечетью, ремонт сделал… А потом дочка старшая (от первого брака) говорит: «Что ты будешь там один?» – и перетащила меня в Москву. Теперь живу здесь: со своими внуками.

С внучкой Эминэ

– Шухрат-ака, под занавес хочу спросить: какое главное ваше правило, принцип, там, или кредо?

– Не врать. И о родных своих заботиться.

Беседовал Санджар Янышев

Международное информационное агентство «Фергана»