На фото - Максат Чакиев

Эти ребята на неплохом английском и на очень хорошем русском критикуют и Запад, и Россию. Первый - за «враждебные кыргызскому духу ценности», вторую – за «синдром старшего брата». Они белые воротнички, менеджеры всех уровней, люди до сорока лет. Они идейны, небогаты и составляют креативный костяк в рядах десятка движений, таких, к примеру, как «Кыргызстан Жаштар Кенеши», «Кырк Чоро», реально действующих, в отличие от еще примерно трехсот молодежных организаций, зарегистрированных в стране. И они готовятся «естественным путем» сменить нынешнюю властную элиту Кыргызстана, которую называют «советским наследием».

В русскоязычной прессе Бишкека их нервозно называют «националистами». И также предрекают их приход к власти в результате какой-нибудь «политической весны». Очередная из них наблюдается в стране в эти мартовские дни. История с отправкой в СИЗО ГКНБ оппозиционера Омурбека Текебаева – одного из символа независимой истории страны, и отправленного туда во второй раз за последние 7 лет (впервые это сделал 6 апреля 2010-го президент Бакиев, свергнутый днем позже), привела в движение всю кыргызскую элиту.

Эксперты и политологи, которых в Бишкеке чуть меньше, чем таксистов, рассуждают о «конце эпохи», об усталости людей от нынешних элит и о вероятности их обновления за счет «националистических сил».

Так ли это?

Максат Чакиев, 39-летний экс-замминистра культуры страны, с 2010 года является одним из спикеров так называемых кыргызских молодых националистов.

Наголо выбритый, специалист по маркетингу и брендингу, тщательно подбирающий выражения, он – отец-основатель «Всемирных Игр кочевников» - грандиозного этнофестиваля, признанного в стране единственным и по настоящему успешным национальным продуктом за все время её независимости. Я был свидетелем, как грянувшая в исполнении тысячи комузистов на церемонии закрытии Игр композиция «Маш Ботой», вышибала слезы как у людей «советского возраста», так и у вестернизированной кыргызской молодежи.

Позже, в ранге замминистра культуры, Чакиев вместе с единомышленниками в государственном агентстве «Кабар» презентовал «Кодекс Кыргыза», раскритикованный русскоязычными СМИ за «националистичность». Мы беседуем с ним по скайпу: Максат в эти дни находится за рубежом, по делам своего бизнеса.

– В Бишкеке новое обострение. Пропускаете событие?

– Нам там сейчас не место. «Это не наша война», как говорят в голливудских фильмах… Молодые политики, как я знаю, сидят и тихо наблюдают за ситуацией.

– Для удобства давайте определимся. Вы определяете себя как «националиста»?

– Как «позитивного националиста». Не противопоставляющего свою нацию другой. Моя задача, задача моих единомышленников элементарна и естественна – мы хотим принести пользу своему народу.

– Вы сказали: «Нам там сейчас не место». Кто, все-таки - «мы»? И когда наступит время «вашего места»?

–«Мы» – не какая-то узкая группа людей, не некая структура. Речь идет о естественном поколенческом процессе, о коренном обновлении власти. Существующая управленческая элита –наследие советского времени. СССР в Кыргызстане продолжается до сих пор. Время настоящих национально ориентированных управленцев еще не наступило. Но идет серьезный запрос на это. Посмотрите соцсети.

- Молодежь запрашивает национальные ценности?

– Очень активно. Если до середины нулевых годов в тренде были ценности советского периода, западной демократии, то с какого-то времени пошла некая волна, когда молодежь, люди до сорока лет – о старшем поколении я могу сказать это в меньшей степени – стала обращать внимание на национальные ценности на бытовом уровне. Да, пока это не дошло до уровня государства, государство еще не применяет их в своей жизнедеятельности. Но лет через пять, возможно, националисты неизбежно заявят о себе как о политической силе. Другое дело, что кыргызское общество невероятным образом до сих пор не ответило на основополагающие вопросы: кто мы? Что есть «кыргыз»? Каковы наши подлинные ценности? Есть, скажем, в Кыргызстане такое, внедренное, унизительное понятие как «кыргызчылык». То есть, если ты опоздал, если сделал что-то некачественно и так далее, то: «А-а, это кыргызчылык». Это недопустимо. Мы должны научиться больше уважать самих себя.

– Отсюда и представленный Вами и Вашими единомышленниками «кодекс кыргыза», нашумевший пару лет назад?

- Именно так. Это попытка напомнить обществу существовавшую морально-нравственную конституцию кыргызского народа, его основные ценности. Мы их не придумывали, они действовали в досоветский период. Работая над «Кодексом», мы разговаривали со многими историками, этнологами. Специалисты подтвердили существование различных кодексов - нравственных правил, которые были у кыргызов и в енисейский период, и после. Эти правила задавали основные направления нашей жизни, и очень эффективно, без всяких партий и официальных конституций. Сегодня мы готовимся представить второй, расширенный вариант «Кодекса…». Он будет исключительно прообразом Конституции, то есть, формат, подача и даже внутреннее оформление, дизайн, все это будет полностью выдержано в форме Основного закона. В нем также будет «кодекс хана», «кодекс служащего». Они будут отправлены для ознакомления и в аппарат президента, в различные госведомства.

- Презентация «Кодекса» вызвала в свое время критику со стороны русскоязычных СМИ. Говорилось, что он ставит кыргызов в исключительное положение, что дискриминирует нацменьшинства.

– Мне сложно понять, почему попытки разговора об исторических нравственных основах государствообразующего этноса вызывают такую реакцию. На эту тему много спекуляций, и я хочу со всей убежденностью сказать, что национализма, радикального, дискриминирующего другие этносы, в Кыргызстане до сих пор не было. Были межэтнические конфликты. Но они были вызваны в основном политическими, социальными причинами.

- Возможно, что неоднозначная реакция на Кодекс была вызвана некоторыми вашими комментариями к нему. Скажем, поясняя его, Вы в своем блоге пишете, цитирую: «Кыргызы за рубежом в страхе не произносят название своего народа. Мы стали уподобляться «сартам».

Вам не кажется, что тезисы о «сартах», и прочие такого рода, произносимые в Кыргызстане, как мы знаем, в последнее время и другими публичными фигурами, вызывают логичную настороженность у нацменьшинств?

- Прежде чем ответить, встречный вопрос. Что Вы понимаете под «сартом»?

– Исторически - оседлое население Ферганской долины.

– Да, вы правильно сказали. Вот видите, в отношении сартов есть разные толкования. Я хочу сказать, что это ни в коем случае не народ, тем более это не нация. Это некое, скажем так, определение, поведенческое определение определенных людей либо группы людей. В нашем народе, например, сартами называют людей меркантильных, исключительно ищущих только своей выгоды, людей, практически готовых отказаться от своих национальных, государственных ценностей ради индивидуальной своей выгоды. Еще раз хочу подчеркнуть, это не нация, не народ. Это поведенческие нормы.

– В патриотической среде страны также нередко критикуют Запад. Вы, к примеру, неоднозначно отзываетесь об Олимпиаде в ее нынешнем формате. Пытаетесь противопоставить ей созданные Вами «Игры кочевников», вы хотите заменить биллиард, возрожденной национальной игрой «айкур». В Вашем блоге Вы пишете следующее: «Нам легче продать, обмануть, не сдержать слово, главное достичь цели, неважно какой ценой, «Главное достичь цели!». НЕ ЭТОМУ ЛИ НАС УЧИТ ЗАПАДНЫЙ МЕНЕДЖМЕНТ?!» Нет ли противоречия между этими высказываниями и тем, что Вы и ваши соратники - успешные менеджеры, использующие западные технологии и получившие хорошее европейское образование?

– Противоречий нет, конечно. Я противник того, чтобы абсолютно применять в Кыргызстане все ценности других, скажем так, геополитических регионов. Кыргыз никогда не станет французом, американцем или англичанином. И наоборот. Неправильно, когда западные нормы начинают проникать у нас на мыслительном уровне, на межличностных отношениях, когда нас учат, как ходить, как говорить. Кыргызы, извините, формировались столетиями, у нас есть свои морально-поведенческие ценности. А технологии, экономика, бизнес, все остальное, конечно, это инструменты, и должны перениматься у них.

- Параллельно вашей деятельности года два назад яркими акциями, направленными в том числе и против иностранцев, в Кыргызстане отметилось такое движение как «Кырк Чоро». Как Вы относитесь к ним?

– Категорически против. В данной организации нет наполнения, нет концепта, нет элементарно своей идеи. У них просто действие, причем эти действия грубые и действительно позорящие нас.

- Относительно концепта. Вы как-то заметили, что «народ Кыргызстана сегодня– искусственное понятие». О чем идет речь?

– В каждом государстве, в США ли, в России ли, есть политика формировании единого народа. Не нации, а народа. В России русский, дагестанец, якут - все они объединены под единой российской идеей. Во всяком случае, проводится такая государственная политика. У нас нет сплачивающей, объединяющей нас в один народ идеи. Мы все являемся гражданами КР. Но гражданство, штамп в паспорте не являются объединяющим фактором. Что на сегодняшний день объединяет народ Кыргызстана, его этносы, что делает его единым народом? К сожалению, лично я пока что никакого ответа на этот вопрос не нашел.

– Тут, вероятно, речь идет и о вопросах, связанных с узбекской диаспорой?

- В целом обо всех этносах. Об узбеках, кыргызах, татарах, русских, дунганах… Если говорить об узбеках, о второй по численности этнической группе в стране, то Вы знаете… Я часто бываю на юге, разговариваю с их представителями и понимаю, что они просто живут. С таким же успехом, они бы так жили и в другой стране, т.е., у них нет осознанного понимания – зачем им это государство. У кыргызов, многие из которых тоже имеют такие проблемы, у них хотя бы есть осознание того, что они государствообразующая нация, они могут сказать себе, что «мы когда-то создали это государство, мы хотим возродить его былое величие». Увы, узбеки, дунгане, уйгуры, эти нации, знаете, как будто живут в какой-то другой стране. Да, волей судьбы, они оказались в ней, получили гражданство, и в итоге, получается – меня могут упрекнуть здесь за «националистичность» – что они сегодня существуют как мини-организмы в большом организме, у которых внутри свои конституции, правила. Они не участвуют в жизни этого государства, в построении или достижении определённой глобальной национальной или страновой идеи.

– Это их вина?

- Это не их вина, ни в коем случае – это вина государства, начиная с первых лиц, и в том числе нас, рядовых кыргызов, потому что, если мы хотим единого народа, надо вырабатывать общий большой государственный проект под названием «будущее Кыргызстана». На сегодняшний день в Кыргызстане в межэтнической области есть программы, структуры. Но всего этого недостаточно, это все на уровне культуры, спорта. Проблема большого государственного проекта не решается.

– Этот «проект будущего». Каким Вы видите его, и какое место в нем будут занимать национальные меньшинства?

– Для того, чтобы знать будущее, надо осмыслить настоящее и прошлое. Как я уже говорил, кыргызское общество до сих пор не ответило на вопросы: кто «есть кыргыз»? Какое государство мы строим, каковы характеристики кыргызов как нации? До их пор наши политики и президенты на этот вопрос не искали ответа. Мы находимся в жестком идеологическом, духовном кризисе. Особенно это чувствуется вне столицы. Бишкек универсален, в нем сочетаются разные культуры, этносы. Но когда я работал в администрации Таласской области, то на уровне региона, практически мононационального, наблюдал, как живут кыргызы. Непонятно по каким законам, по каким правилам. Это и есть задача позитивного национализма – напомнить обществу его исторические духовно-нравственные основы, переформатировать сознание кыргызов. Тогда кыргызы, как государствообразующий этнос, смогут сформулировать свои ценности, свой проект будущего, который, я уверен в этом, станет привлекательным и для национальных меньшинств.

И, повторюсь, нам надо больше уважать самих себя.

– Вы неоднократно выражали сожаление об утраченной «былой близости» между казахами и кыргызами. Вы часто бываете в Казахстане. Вы исключительно высоко ставите личность президента Назарбаева. У Вас какое-то особое отношение к соседней стране?

– Да. Казахи самый близкий для нас народ в этнокультурном аспекте. Я убежден, что Казахстан должен стать для нас стратегическим нашим союзником номер один. Для нас важна Россия в геополитическом, экономическом плане. Но если у самой России основной стратегический союзник - это Беларусь, у США, например – Англия, то у нас это Казахстан. По многим параметрам мы единый некогда народ, разделенный в советское время.

– …Говорят, кстати, что идея ВИК родилась в период Вашей работы в Казахстане. И вначале Вы пытались ее продвигать там…

– Немного не так. В 2003 году я действительно работал в Казахстане, где работал с одной из региональных компаний, и так получилось, в один из весенних дней наблюдал в Джамбульской области на границе с Кыргызстаном за кыргызско-казахским состязанием по Кок-Бору. Игра была очень жесткой. С потом и кровью. И я сидел и думал: «Почему все мы знаем футбол и другие «болы», вливаем в них бюджетные средства и ничего, по сути, не знаем про тогуз-коргоол, оодарыш, кок-бору, алыш. А также про другие направления этноспорта?». После недолгого анализа пришел к выводу, что нужна площадка аналогичная Олимпиаде. Это самый эффективный путь и инструмент для популяризации этноспорта. И в качестве первого шага стали продвигать в Казахстане проект «Улы Дала Ойындары» (Игры великой степи). Там не получилось. По ряду причин. Потом - ВИК… Бог знает, что мы пережили с единомышленниками, проталкивая эту идею. Но она реализовалась. Теперь, слава Богу, в мире, набирая в Гугле «Кыргызстан», узнают не только о наших революциях…

– Сейчас Вы занимались «положительным имиджем Кыргызстана». Недавно презентовали бренд «Кыргызстан – Skyland», то есть, небесная страна.

– Это страновой брендинг, одна из наших попыток выстраивания образа нашего государства. Наряду с созданием «Всемирных игр кочевников», которые уже стали нашей собственной национальной франшизой… Образ же «скайленда» взят нами из древних источников, в том числе, китайских, где Кыргызстан назывался «небесной страной». «Небесная страна», «небесные люди» – это красиво, это предпринимаемая нами попытка уйти от образа непонятно какого «стана». Эту идею мы отправляли в госструктуры, в правительство. По моей информации, она понравилась. Но позже мне сообщили, что, мол, в мире есть «поднебесная страна», Китай. Поэтому как мы можем, мол, называть свою страну «небесной». «Как на это посмотрит Китай?» – сказали мне в правительстве. Представляете? Это к вопросу самоуважения…

Алексей Торк

Международное информационное агентство «Фергана»