Си Цзиньпин. Фото с сайта Cpc.people.com.cn

В воскресенье, 25 февраля, Центральный комитет Компартии Китая предложил внести поправки в конституцию страны. Уже на следующий день Третий пленум ЦК КПК 19-ого созыва приступил к рассмотрению этих поправок.

Интересно, что пленум собирали в пожарном порядке. Провести его было решено на заседании Политбюро ЦК КПК 24-го февраля, а уже 26-го он начал свою работу, которая закончилась 28 февраля. Такую спешку можно объяснить только одним – важностью проблем, которые обсуждаются на пленуме. Главным вопросом повестки, как и следовало ожидать, оказались изменения в конституции.

Изменения эти состоят из целого ряда пунктов. Среди них есть совершенно ничтожные. Например, статья о том, что все госслужащие теперь будут публично клясться в верности конституции перед вступлением в должность, или пункт относительно механизма принесения присяги на верность конституции в основной закон. Есть куда более существенные, вроде внесения в конституцию работы над «строительством сообщества единой судьбы человечества». Но главный пункт, ради которого вся история затевалась, – это, конечно, отмена временных ограничений пребывания на посту председателя КНР. Все остальное, в общем, дымовая завеса. Даже пресловутая надзорная комиссия, которая позволит «тащить и не пущать» любого гражданина КНР, а не только коммунистов, кажется на этом фоне фактом не очень значительным.

Конечно, все изменения в конституцию должны быть утверждены голосованием делегатов Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП). Однако опыт показывает, что все, предложенное пленумом ЦК КПК, китайский парламент благополучно утверждает. И даже если даже пара-тройка человек вдруг не проголосуют «за», то это всего-навсего небольшие издержки демократии по-китайски, которые никак не влияют на ситуацию в целом.

Групповой снимок членов ЦК КПК на партийном пленуме. Фото с сайта Cpc.people.com.cn

Быстрее запряг – дальше уехал

Итак, председателем КНР теперь можно быть больше двух сроков подряд. Что это означает на практике? Только одно: в 2023 году товарищ Си Цзиньпин не сложит с себя властные полномочия, а будет править и дальше.

Сколько именно продлится это правление – остается только гадать. Как говорила в таких случаях советская номенклатура: будем служить стране, пока здоровье позволяет. Здоровье у китайского председателя крепкое, человек он, по нынешним понятиям, вполне еще молодой, в излишествах нехороших не замечен – и это не говоря уже о том, что традиционная китайская медицина способна творить чудеса. Так что, вероятно, не только нынешнее поколение китайцев, но и следующие за ним будут жить при председателе Си.

Конечно, велик соблазн сравнить китайскую ситуацию с российской – тем более что для этого есть все основания. На примере Путина мы отчетливо видим реализацию старой пословицы: русский мужик долго запрягает, да быстро едет. В случае с Си Цзиньпином ясно, что китайский мужик-хаохань и едет быстро, а уж запрягает тем более.

За восемнадцать лет своего фактического правления Путин так и не решился радикально поменять российскую конституцию. Ограничение в сроках он обошел при помощи Медведева – отсидел четыре года на посту премьер-министра, «обнулил» таким образом счетчик и снова воссел на трон. Правда, теперь каждый президентский срок удлинился до шести лет, но на окончательную отмену ограничений Путин все-таки пока не пошел.

Си Цзиньпину все эти гибридные политические игры не понадобились. Отработав на посту первый срок, в самом начале второго он наносит решительный удар и становится фактически несменяемым. При этом товарищ Си сосредоточивает в своих руках огромную власть, которая отражена как в официальных должностях, так и в его статусе «руководящего ядра» партии.

Конечно, Китай ожидал негативной реакции внешнего мира на изменения в конституции и поэтому предпринимает упреждающие шаги. Так, официальный представитель МИД КНР Лу Кан во всеуслышание заявил, что процесс внесения поправок в конституцию является внутренним делом китайского народа и призвал международное сообщество игнорировать спекуляции на этот счет.

Международное сообщество в лице «мирового жандарма» США отреагировало на китайские игры неожиданно вяло. Пресс-секретарь Белого дома Сара Сандерс заметила, что властям Китая лучше известно, сколько сроков может находиться у власти глава КНР. «Я считаю, что это должно быть на усмотрении Китая, Китай должен решать, что лучше для страны», – сказала она.

Внутри Китая грядущие изменения в конституции тоже не вызвали особого ажиотажа. Если, конечно, не считать таковой забавную новость о том, что на китайском рынке резко выросла капитализация компаний, у которых в названии есть слова «император» и «король». Очевидно, широкие китайские массы ждут, что этими титулами будут теперь неофициально именовать председателя Си. Единственным явным протестом можно считать слова бывшего редактора газеты China Youth Daily Ли Датуна, который заявил, что «данное решение идет против течения цивилизации и не выдержит испытания временем», а также заметил, что «в будущем этот эпизод в истории Китая будут рассматривать как фарс».

Впрочем, до времени, когда нынешнее торжество Си Цзиньпина будет считаться фарсом, еще надо дожить. Пока же кажется, что фигура Си Цзиньпина заслонила собой все властные горизонты Китая и владычество его не будет иметь никаких границ.

Не терять небесного мандата

Но точно ли все обстоит так безоблачно для председателя Си? Действительно ли весь китайский народ привычно склонит голову и дружно начнет славить новоявленного императора, он же – генсек ЦК КПК?

Для ответа на этот вопрос неплохо бы заглянуть в недавнее прошлое Китая.

Существует распространенный взгляд на китайцев, как на нацию послушную и покорную воле властелина. Еще Конфуций говорил, что народ так же гнется под дыханием правителя, как трава под ветром. Но это лишь одна сторона вопроса. Другая состоит в том, что жители Поднебесной очень склонны в бунтам, мятежам и всяческому бузотерству. Восстания красных и желтых повязок и прочие, как сейчас говорят, цветные революции подчас приводили к образованию на территории Китая целых сепаратных государств (например, знаменитое Тайпин тяньго), а иной раз и вовсе меняли императора (свержение монгольской династии Юань и воцарение Чжу Юаньчжана).

Характер населяющих Поднебесную народов таков, что до сих пор в некоторых округах и районах Китая порядок поддерживается силами армии и военной полиции. И это касается не только взрывоопасных Синьцзяна и Тибета, но и сравнительно «спокойных» Гуйчжоу и Нинься-Хуэй, не говоря уже о Внутренней Монголии и других провинциях.

Тысячелетиями в Китае существует понятие «небесного мандата». Мандат этот является знаком доверия Небес и высокой добродетели правящего властелина. Если добродетель утеряна, если император недостаточно заботится о народе, он может утратить свой мандат. В этом случае народ получает законное право свергнуть тирана.

Конечно, далеко не все граждане КНР помнят о небесном мандате. Однако даже по поведению простых китайцев очевидно, что в сознании народном сохранилось право на бунт. Как ни странно, отчасти именно это ощущение делало китайцев такими долготерпеливыми. Последний крестьянин знал, что если станет совсем плохо, можно будет восстать и свергнуть немилую власть.

Последнее серьезное общекитайское восстание относится к событиям 1989 года на площади Тяньаньмэнь. Однако возмущения более мелкие сотрясают Китай регулярно. В некоторых случаях, как с Тибетом и СУАР, это выступления политические, в других – экономические.

Экономические выступления обычно связаны с ухудшением жизни народа: например, с тем, что местные бонзы отнимают у людей землю или другими способами ущемляют их естественные права. И в этом смысле экономические выступления, которые обычно не имеют далеко идущих целей, могут беспокоить китайское руководство не меньше, чем политические бунты.

Все дело в том, что Китай до сих пор официально исповедует коммунистическую идеологию, хоть и с китайской спецификой. Неотъемлемой частью этой идеологии, ее основой, о которой приходится все время помнить, является служение интересам трудового народа.

Но одно дело – декларации, и совсем другое – реальная действительность. И если материальная жизнь народа ухудшается, грош цена всем и всяческим заявлениям правительства. Так что, несмотря на кажущуюся покорность граждан, китайское руководство имеет некоторые основания опасаться народного гнева. Тут впору вспомнить старую китайскую поговорку: «Сегодня император ты, завтра – я».

Железная стена вокруг Пекина

Отдельная проблема для центральной власти – сопротивление провинциальных элит. Обычно это имеет вид тихого «замыливания» инициатив центра на местном уровне. Местные чиновники с воодушевлением реализуют только те планы, которые несут прямую выгоду лично им. К тому же свою провинцию или район они нередко рассматривают как личную вотчину, в которую центральной власти соваться незачем.

На этот счет в Китае также существуют богатые традиции. Рельеф Поднебесной довольно замысловат, здесь традиционно было много мест, почти недоступных для центральной власти. Таким образом, провинциальные князьки и чиновники фактически становились полновластными правителями на своей территории. Единственное, что от них требовалось, – политическая лояльность центру и регулярные выплаты налогов в казну.

Сейчас проблема труднодоступности решена, однако некоторые привычки и взгляды провинциальной политической аристократии сохранились до сих пор. Они дополнительно усиливаются всегдашней китайской коррупцией и местническими связями.

Наиболее яркий пример проявления самостоятельности провинциальных элит – борьба с хунвейбинами во время культурной революции. Когда Мао отдал приказ «огонь по штабам!» и разрешил молодым бандитам уничтожать партийных функционеров и чиновников, тысячи «красных охранников» ринулись в провинцию. Там они устраивали кровавые погромы, убивая партийных деятелей и разнося в щепки обкомы, райкомы и горкомы. Однако не везде дело обстояло так просто. Кое-где местные жители, возглавляемые коммунистами, встречали хунвейбинов прямо на вокзалах. Они избивали непрошеных гостей – некоторых до смерти – и теми же самыми поездами отправляли обратно в столицу. Тут надо иметь в виду, что личный авторитет в те времена у Мао был такой, который и не снился современным руководителям. Однако, как видим, нашлись и такие, кто не побоялся пойти против его воли.

Таким образом, становится понятно, что неистовая борьба с коррупцией, которую развернул Си Цзиньпин, помимо прочего, преследовала цель запугать и подчинить местные элиты: за время правления Ху Цзиньтао они стали чувствовать себя слишком вольготно.

Показательно, что 24 февраля 2018 года в провинции из центра были направлены 15 групп по проверке дисциплины. Произошло это как раз накануне исторического решения ЦК КПК о внесении поправок в конституцию. По итогам деятельности этих групп руководитель любого уровня может быть отстранен от работы и даже исключен из партии, после чего за него, скорее всего, возьмутся следственные органы. Группы по проверке дисциплины в данном случае – ничто иное, как средство давления на местные элиты, а через них – и на все местное население. Таким образом, всем достаточно прозрачно дали понять, что подвергать обсуждению и тем более критике текущую политику властей не стоит.

Еще более любопытной в этом смысле кажется информация, распространенная китайской Global Times. Утверждается, что министр общественной безопасности Китая Чжао Кэчжи призвал обнести Пекин железной стеной для обеспечения стабильности и безопасности в столице на время проведения Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), сессия которого откроется 5 марта.

Как уже говорилось, именно ВСНП должно проголосовать за окончательное внесение тех изменений в конституцию, которые предложил ЦК КПК. Только после голосования парламента все поправки приобретут силу закона.

Будем откровенны: вряд ли делегатам ВСНП грозит реальная опасность. Однако само заявление министра отчасти передает некоторое истерическое напряжение, которое, судя по всему, царит сейчас в китайских верхах.

Люди, думающие, что Си Цзиньпин управляет Китаем, лично отдавая обязательные к исполнению приказы, сильно ошибаются. На самом верху, то есть в Постоянном комитете Политбюро ЦК КПК, есть свои механизмы принятия решений. И тут речи о безоговорочном подчинении воле председателя Си пока не идет.

Не будем забывать, что до сих пор в партии существует некоторая внутренняя оппозиция Си Цзиньпину, доставшаяся ему еще от предыдущих генсеков. Так, по мнению научного сотрудника Центра азиатско-тихоокеанских исследований ИИАЭ ДВО РАН Ивана Зуенко из семи членов Постоянного комитета лишь двое (Ли Чжаньшу и Чжао Лэцзи) – ближайшие соратники Си Цзиньпина. Еще двое (Хань Чжэн и Ван Хунин) – фигуры условно нейтральные, хотя оба обязаны своим продвижением Цзян Цзэминю и в общем, демонстрируют свою независимость даже публично, особенно Ван Хунин. А вот премьер Госсовета Ли Кэцян и вице-премьер Ван Ян вполне могут быть отнесены к «оппозиционной» генсеку группировке.

Таким образом, даже в Постоянном комитете у Си Цзиньпина нет устойчивого большинства. И это тот редкий случай, когда Китай еще «отстает» от России. Как известно, в российской политической элите есть только одна самостоятельная фигура – президент Путин. В Китае же соратники Си Цзиньпина способны проявить некоторую самостоятельность и даже противодействовать его воле – такова традиция, сложившаяся, как ни странно, еще во времена Мао Цзэдуна. Это, конечно, не значит, что оппоненты непременно публично пойдут против решений председателя. В Китае еще больше, чем в России, не любят выметать сор из избы. Учитывая же характер товарища Си, такая фронда рано или поздно может быть чревата большими неприятностями. Однако о единоличной власти речь пока все-таки не идет.

Тем не менее, по главному пункту повестки Си Цзиньпин своего добился – получил право царствовать и дальше. Чего же следует ждать в ближайшее время и в перспективе?

Род лукавый и прелюбодейный

Си Цзиньпин уже зарекомендовал себя, как жесткий и решительный руководитель. Вероятно, политику закручивания гаек он продолжит и дальше – во всяком случае, пока не будет уверен в полнейшем своем господстве. Дальнейшего ужесточения следует ждать в области политической, а также в части управления бюрократией. Вероятнее всего, будет усиливаться нажим на демократические свободы, в том числе и на национальные движения, не санкционированные властью.

Это не значит, конечно, что все будет реализовываться очевидно и прямолинейно, без откатов и отступлений. Конечно, будут зажимы, но будут и временные послабления. Китайская пословица гласит: «кошачьи глаза меняются в зависимости от времени суток». Иными словами, китайцы склонны применяться к текущим обстоятельствам. Однако ближайший курс, вероятнее всего, будет связан с ужесточением всего и вся.

Многих интересует, как авторитарное политическое руководство Китая сможет сосуществовать со сравнительно либеральной экономикой. Как показывает исторический опыт, никаких проблем тут нет. Достаточно вспомнить хотя бы южнокорейских диктаторов Пак Чонхи и Чон Ду Хвана: проводимые ими политические репрессии нисколько не мешали их либеральному экономическом курсу. Есть пример и еще более близкий – гоминьдановский Тайвань. Чан Кайши был типичный восточный деспот, при нем царила однопартийная система, практиковались жестокие расправы с инакомыслящими. Однако это не помешало ему стать основателем тайваньского экономического чуда.

Таким образом, никаких противопоказаний для либеральной экономики в КНР не имеется. Другое дело, что экономика тут будет либеральной до такой степени, до которой пожелает руководство. Если Постоянный комитет Политбюро вдруг сочтет регулируемую государственную экономику достаточно эффективной, вся более или менее крупная частная инициатива будет быстро свернута. Как это случилось, например, при Мао Цзэдуне, первые годы правления которого прекрасно существовала и развивалась национальная буржуазия.

Похоже, что Си Цзиньпин, как в свое время Путин, уже понял, что партийная бюрократия, а равно и чиновники – род лукавый и прелюбодейный, удавится за копейку, и доверять ему не стоит. Однако, как и Путин, Си Цзиньпин не отринул окончательно ни однопартийцев, ни чиновников. Власть подобна табуретке – чем больше у нее ног, тем устойчивее она держится. Народное доверие, а в идеале беззаветная любовь к вождю – вот та опора, которую сейчас выстраивает Си Цзиньпин.

Надо сказать, что в этом смысле он продвинулся гораздо дальше, чем его предшественники Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао. Достаточно вспомнить недавний новогодний концерт перед наступлением Года собаки, который передавался не только на всю страну, но и на весь мир. Ведущий концерта в самых лестных словах поминал товарища Си и его мудрое руководство, с которым Китай, как вы уже, наверное, догадались, достигнет необыкновенных высот.

Ху Цзиньтао и Си Цзиньпин. Фото с сайта Cpc.people.com.cn

Конечно, народу нравится, что председатель КНР раскулачивает и сажает вороватых чиновников. Но ставка руководства Китая на широкие трудовые массы выражается и в совершенно конкретных действиях. Так, количество рабочих и крестьянских представителей в новом составе ВСНП достигло 15,7 процента от общего количества. Увеличение произошло за счет чиновников, число которых неуклонно сокращается.

Впрочем, для Китая прямая ставка на народные массы – дело не новое. В затруднительных ситуациях еще Мао Цзэдун обращался к народу напрямую, поверх компартии и любых государственных органов. Необыкновенное терпение, с которым китайский народ встретил ужасы культурной революции и Большого скачка, объясняется отчасти и тем, что в эти процессы были вовлечены широчайшие народные массы.

Несмотря на победные реляции о росте – хоть и несколько замедлившемся – ВВП Китая, ситуация здесь далеко не идеальная. Страна серьезно модернизировалась и цивилизовалась, но это вовсе не означает автоматического улучшения условий жизни народа. Скорее, как это ни странно, дело обстоит с точностью до наоборот. К традиционной китайской безработице и отсталости деревень прибавились рост цен на товары и услуги, дороговизна жилья, вопиющее социальное расслоение, плохо действующие социальные лифты. Сотни миллионов китайцев работают без выходных, только чтобы поддерживать простое физическое существование. При этом они не имеют ни реальных планов на будущее, ни четких жизненных перспектив. Все это сильно контрастирует с теми надеждами, которые появились у китайцев в девяностые годы прошлого века и начале двухтысячных.

Разумеется, руководство Китая будет искать и экономические методы решения проблем. Однако очевидно, что в целом гайки будут закручиваться и дальше, и, возможно, все туже. В этом случае успех политики Си Цзиньпина зависит в первую очередь от того, насколько в эту политику удастся вовлечь простых людей. Самый несложный в этом случае способ – мобилизационный, то есть поиск врагов внутри или вовне и дальнейшее сплочение народа вокруг компартии и лично председателя Си Цзиньпина. Однако этот путь Китай уже проходил при Мао Цзэдуне, и он едва не привел страну к пропасти.

Другой вариант, к которому явно склоняется нынешнее китайское руководство, – расширение внешнего влияния Китая, строительство мирового «сообщества единой судьбы», приведение «под свою руку» менее крупных стран, попытка стать мировым гегемоном. Но этот способ действует до тех пор, пока Китай больше вкладывает в окружающий мир, чем забирает у него. Как только другим странам «сообщество единой судьбы» станет невыгодно, они отвернутся от КНР и его глобалистских планов. Кое с кем это уже произошло, когда стало ясно, что китайские кредиты и инвестиции закабаляют тех, кто имел неосторожность ими воспользоваться.

Скорее всего, в нынешней ситуации китайское руководство будет использовать разные методы, сочетать политику кнута и пряника и вообще держать нос по ветру. Однако строительство в Поднебесной продвинутой социалистической деспотии во главе с Си Цзиньпином – безусловно, тенденция неблагоприятная, чреватая новыми сложностями в отношениях Китая с остальным миром.

Международное информационное агентство «Фергана»