Бобомурод Абдуллаев: «Если бы не Салих и не журналисты, меня бы убили»
Бобомурод Абдуллаев
Журналист Бобомурод Абдуллаев, чье освобождение в зале Ташкентского городского суда стало сенсацией последних месяцев, дал «Фергане» видеоинтервью. Это первое интервью после освобождения: еще не найдена работа, 20% заработка с которой Бобомурод будет отдавать государству год и 2 месяца; но уже понятно, что апелляции не будет, мести не хочется, а журналистика останется главным занятием - правда, без псевдонима «Усман Хакназаров»: с этим покончено. Наш внештатный корреспондент в Узбекистане Тимур Карпов побывал дома у Бобомурода Абдуллаева.
- Верится, что все закончилось?
- Сегодня да, верится. Вчера, до объявления приговора, было 50 на 50. Верилось в хорошее, но с другой стороны, надо было подготовится и к худшему. Но, слава Богу, все закончилось хорошо.
Меня признали виновным по ст.159 ч. 3 («Публичные призывы к неконституционному изменению существующего государственного строя») (первоначально обвинение выдвигалось по статье 159 ч. 4 - «Заговор с целью захвата власти или свержения конституционного строя Республики Узбекистан». - Прим. «Ферганы»). Это обвинение основывается на показаниях моих подельников Оллоёрова и Салаева, которые они давали не на суде, а на следствии. То есть на следствии они дали показания, что я якобы говорил о свержении строя, что я якобы их призывал - хотя такого не было. Если бы они сказали правду, то я был бы, как и они, оправдан. Но они не изменили своих показаний, говорили, что давали их по своей воле. На основании этого с минимальным наказанием я вышел на свободу. Это я считаю большим успехом для себя. Это даже такой неожиданный подарок мне.
- Что для вас было самым сложным в тюрьме?
- Вы знаете, человек быстро адаптируется и к хорошему, и к плохому. Я в течение трех-четырех дней уже привык к пыткам, к боли. Но хуже пыток были угрозы палачей в адрес моих родственников, детей, что они уничтожат мою семью, изнасилуют детей… Насчет детей – это было самое страшное. Я знаю, они не просто так говорят, они делают это. Я говорил: вы лучше бейте меня, чем говорить, угрожать, пугать меня расправой с моей семьей. Потому что лучше принять пытки на себя, чем за твои деяния пострадают родственники, которые ни в чем не виноваты.
- Хотите отомстить тем, кто вас пытал?
- Нет, я человек не мстительный. Я считаю, что Бог, Создатель, все видит, он сам за потерпевших отомстит. Я бы хотел, чтобы их привлекли к уголовной ответственности, но чтобы во время следствия не пытали бы, а правильно, профессионально брали у них показания, предъявляли обвинения. Я категорически против того, чтобы кого-либо пытали. Даже моих палачей.
Бобомурод Абдуллаев в ходе интервью
- Как вы объяснили произошедшее вашим детям?
- Мне адвокат, когда я находился в изоляторе, рассказывал, что происходит у меня в семье. Говорил, что дети очень сильно переживают, даже, оказывается, переболели. Дочь моя сильно переболела после того, как узнала, что я в тюрьме. Я им объяснил, что все уже позади, что ничего этого, Бог даст, не будет больше.
- Что вы намерены делать в ближайшее время?
- Если вы слышали приговор, я должен буду год и два месяца работать и выплачивать государству 20% от своей заработной платы. Поэтому я в ближайшее время должен найти работу.
Буду работать и весь срок трижды в месяц приходить в ОВД своего Яккасарайского района и отчитываться, что я здесь, в городе, хожу на работу.
- Будете ли вы подавать апелляцию?
- Я считаю, что нецелесообразно подавать апелляцию, потому что этот приговор основывается на показаниях Салаева и Оллоёрова, которые они дали во время следствия. Поэтому, даже если мы подадим апелляцию, их вызовут, и я думаю, они опять подтвердят свои показания. И всё. В лучшем случае, всё останется на своих местах, приговор останется в силе. А в худшем, понимаете, может быть и более серьезное наказание. Я на 90% уверен, что Оллоёров и Салаев повторят свои прежние показания, которые они давали против меня.
- Вернетесь ли вы в журналистику?
- Да. Я буду работать журналистом, но под псевдонимом Усман Хакназаров больше не буду никогда ничего писать, потому что ту миссию, ради которой я начинал это дело, я считаю выполненной. Моя миссия состояла в том, что я должен был передавать людям все, что знал о противозаконных, антиконституционных и даже преступных действиях прежнего режима. Сейчас этот режим постепенно себя изживает с приходом к власти Мирзиёева. И я считаю, что у меня даже не осталось мотивов для осуществления прежней работы.
- Изменилось ли сегодня ваше отношение к Мухаммаду Салиху?
- Нет, как я могу к нему поменять отношение? Хотя мне во время следствия говорили, что когда я еще был просто подозреваемым, он собрал конференцию и объявил, что Хакназаров - это и есть Абдуллаев. Мне это преподносили так, что он меня бросил, а сам ушел в сторону, что он подставил меня, скрывая некоего другого автора. Я ответил: это ваша версия. Я постоянно говорю, что намерения человека знает только сам человек. И Бог знает. Если, например, человек взял в руки нож, я не могу сразу судить, что он хочет кого-то зарезать. А может, он хочет почистить картошку? Только он сам знает - и Бог знает. Они говорят, что он дал пресс-конференцию, чтобы себя обезопасить, а тебя подставить. А я думаю, что я не имею права так судить. Я думаю, что он, скорее всего, это сделал, чтобы быстрее передать опасения, что меня могут пытать, убить, чтобы предупредить общественность, донести до средств массовой информации. Я уверен, что у него были добрые намерения. Я не верю, что он что-то плохое затевал или хотел себя обезопасить. Но я точно знаю, что эта пресс-конференция мне сильно помогла в освещении моего пребывания в изоляторе и ходе судебного процесса.
Моя первая статья вышла 2 января 2003 года, то есть я писал с 2003-го по 2017 год – 15лет. Когда я писал о Каримове, о других членах правящей верхушки, спецслужбы особо и не искали Усмана Хакназарова. Старались найти, но рвения не проявляли. А вот когда в 2017-м я начал писать о проблеме саботажа инициатив Мирзиёева, проблеме монополии СНБ - они взялись, серьезно взялись.
Они меня два-три раза на детекторе лжи проверяли, они убедились, что я не врал, что говорил правду, и только после этого перестали искать другие источники. Они хотели всю команду найти. Но в итоге нашли меня, Оллоёрова и Салаева. А Насреддинова я всего один раз видел, я это говорил: была одна посиделка у него дома, и это преподнесли, как заговор. А я знаю, что там никакого заговора не было.
Может быть, меня бы и ликвидировали, если бы Салих, зарубежные средства массовой информации, правозащитные организации - местные и зарубежные - не подняли бы этот вопрос, не сделали бы его актуальным, не трубили бы об этом. Может, меня бы и ликвидировали - оони же видят, что больше нечего ловить. В таких случаях назначают наказание, отправляют на зону - а там уже другие зеки ликвидируют. В изоляторе не могли, потому что тогда они бы за это отвечали, а на зоне уже отвечает МВД. А нанять на зоне человека для убийства очень легко. Слава Богу, до этого дело не дошло.
- Что сделало возможным относительно благополучный исход вашего дела?
- Я считаю, что это попадает под общую политику либерализации Мирзиёева. В СНБ еще до моего ареста уже шла чистка сторонников Шухрата Гулямова. А когда я уже сидел и готовился к суду, там началась чистка не только сторонников Гулямова, но и всех других, участвовавших в пытках. Сейчас там огромные перестановки, заводятся дела на тех, кто применял пытки, даже убивали людей. У них расследования начались. Мое дело, может быть, послужило еще одним поводом, чтобы показать, почему надо эту организацию чистить. Даже если предположить, что мое дело нужно было как-то морально обосновать началом чистки СНБ – это шаг умной власти. Умная власть знает, когда, где, кого использовать и что начинать. Это говорит о профессионализме, политическом профессионализме.
Подготовил Тимур Карпов, специально для «Ферганы»
