Хлопок
Кто хоть раз в жизни не видел в кино или наяву хлопковое поле? Зрелище, прямо располагающее к его эстетическому восприятию: море созревших белых-белых коробочек под уже не таким жарким осенним среднеазиатским солнцем. Тому, кто не жил в Средней Азии, по инерции представляется, что и сбор хлопка - тоже какое-то почти эстетическое действо: ходят люди по белому полю и в белые фартуки собирают белые ватные хлопья.
Эта уверенность может подкрепляться увиденными как-то в кинохронике кадрами, где гости Узбекистана, члены какой-нибудь зарубежной делегации, сойдя с автобусов у края поля и собрав охапку-две белоснежной ваты, улыбаются своему трудовому священнодействию. А затем отбывают с твердой уверенностью, что есть все-таки на свете такая трудовая идиллия, как сбор хлопка – мягких, пушистых, ласкающих руки комочков белой ваты.
Житель же Узбекистана на все это смотрит несколько иными глазами. Но сначала - об истории хлопка как растения.
«Хлопок через века и страны»
Так называется книга С.Газиянц и А.Мара - лучший путеводитель по нашей теме, сведения из которого предлагаем вниманию читателей «Ферганы.Ру».
Хлопчатник возник приблизительно сто миллионов лет назад в семействе мальвовых - первых цветковых растений в тропиках. Приспосабливаясь, он пережил все природные катаклизмы и завоевал практически всю планету. В тропиках цвели высоченные пышные хлопковые деревья, в пустынных и полупустынных зонах образовались устойчивые к засухе кустарники.
Расселение народов, развитие культуры земледелия и ремесел постепенно разделили хлопчатник на четыре группы: дикие (самые древние); полукультурные-рудеральные; культурные тропические (многолетние деревья и кустарники); культурные субтропические (самая молодая группа современных сортов).
Хлопок. В Ботаническом саду в Сухуме. Фото С.М.Прокудина-Горского, между 1905 и 1915 (современная цифровая реконструкция цвета)
На латыни хлопок звучит как «госсипиум», то есть, дерево, дающее хлопок. Русское «хлопок» произошло от слова «хлопья», а английское «коттон» - от арабского «каттан», что означало хлопок.
Сейчас на планете существует тридцать два диких и пять культурных видов хлопчатника, объединенных в шесть секций и два подрода, согласно их месту обитания, особенности жизни и внешнего вида. Культурные виды распадаются еще на девятнадцать подвидов, в каждом из которых сотни (!) однолетних и многолетних, древовидных, кустарниковых и травянистых сортов.
Разнообразие хлопчатников воистину прекрасно и удивительно. В Африке растут низкорослые саванные виды, из которых «хербациум» является прародителем всех культурных хлопчатников и родоначальником мирового хлопководства.
В Австралии замечателен дикий хлопчатник, устойчивый к различным напастям - заморозкам, жаре, безводью, болезням.
В Америке можно буквально заблудиться в хлопковом лесу из невысоких изящных деревьев вида «лобатум», что растут только на черных вулканических почвах. Есть там и хлопковые деревья, колючие коробочки которых полны шоколадного цвета блестящим волокном.
В горных долинах Северного Перу по берегам рек зеленеют бархатистые заросли вида «раймонди», шелестящего изумрудными листьями-лопухами и кремовыми цветками величиной с детскую ладошку. Их густое зеленое волокно отрастает только на сантиметр.
Средневолокнистый хлопчатник «хирдутум» растет в Центральной Америке, на юге Мексики, островах Таити и Фиджи.
Субтропические однолетние формы разводят в Америке, Египте, Узбекистане.
Узбекская девушка - сборщица хлопка. Фото ИА «Фергана.Ру»
Тонковолокнистый хлопок Средней Азии вызревает в Туркмении, Таджикистане, на юге Узбекистана.
У небольших двухметровых деревцев индийского древовидного хлопчатника «арбореум» коробочки перевернуты вниз.
В Африке и Азии высевают культурные тропические формы с прекрасным белейшим хлопком. Это небольшие многолетние деревья, которые не дают большие урожаи, но и особенного ухода таким плантациям не требуется.
Древовидные виды хлопчатника постепенно превратились в однолетние растения с короткими ветвями и компактным кустом, а затем и вообще без веток, когда коробочки растут прямо на главном стебле. Их можно сеять густо, как траву.
Все это и есть госсипиум, семейство мальвовых, – тридцать семь диких и культурных видов.
Культурный хлопчатник появился одновременно в четырех местах. Две его родины - Центральная и Южная Америка, еще две - Индия и Африка-Азия. Последнее название сдвоенное, потому что пока достоверно неизвестно, кому же принадлежит приоритет культивирования хлопчатника вида «хербациум травянистый» – первого культурного вида.
Древнейшие образцы культурного хлопчатника были найдены на раскопках Мохенджо-Даро в Индии (конец третьего тысячелетия до новой эры). Индийские ткани из хлопка славились тонкой выделкой, их называли «тканными ветрами».
Начиная с эпохи Александра Македонского, ткани из хлопка по караванным тропам и водным путем все чаще проникают в Европу. Изнеженные римлянки очень ценили сотканный из хлопка муслин. За хлопковое покрывало для обеденного ложа император Нерон заплатил четыре миллиона сестерциев – баснословная цена по тем и по всем временам.
В Китае, как ни странно, хлопчатник долгое время культивировали только как декоративный садовый цветок. В персидской империи Ахеменидов хлопок широко использовался для самых различных нужд. А в Древнем Египте он был известен скорее как диковинное, чем обычное техническое растение, там безраздельно царствовал лен.
Средняя Азия была основным поставщиком сырья и тканей из хлопка в Арабский халифат. О высоком уровне мастерства среднеазиатских ткачей говорят образцы старинных согдийских тканей с горы-крепости Муг (VI-VII вв. н.э.). Уже в V веке до н.э. в Маргиане, Согдиане, Хорезме хлопок был обычным техническим растением. Хронографы Александра Македонского замечают, что солдаты в Согдиане свои подушки набивают хлопком.
Сборщики сдают хлопок на приемный пункт. Фото ИА «Фергана.Ру»
Географ и историк Х века Ибн-Хаукаль писал, что в деревне Ведар, рядом с Самаркандом, из хлопка изготавливали нарядные ткани, которые знатные люди набрасывали как шали на верхнюю одежду: «И нет в Хорасане ни эмира, ни визиря, ни казия, ни богача, ни простолюдина, ни воина, который не надевал бы ведарийских тканей поверх того, что надевается зимой. У них это считается признаком изящества и нарядности, так как цвет тканей желтоватый, они мягкие, толстые и нежные, цена куска этой материи доходит от двух динаров до двадцати. За ними присылают из Ирака (Вавилонии), вывозят туда и гордятся ношением их».
Персидские историки Истахри и Мукаддиси (Х в.) пишут, что «большим спросом у персов пользовались хлопковые ткани из Шаша, Ферганы, Хорезма, Исфиджаба».
Бухарские же ткани из местечка Зандана в Ираке и Индостане покупают по цене атласа. В Зандане их ткали на протяжении семисот лет. Под названием «зеньдень» эти ткани славились и на Руси.
С середины XVIII века в России стабильно увеличивались объемы торговли хлопком и тканями из Средней Азии. Время от времени предпринимались попытки разводить его и на юге России, но ничего путного из этого так и не вышло.
В царствование Алексея Михайловича москвичи могли видеть растущий хлопчатник в селе Измайловском, там, где ныне расположен одноименный парк. И хотя с хлопком не получилось, а дыни бухарские, виноград, арбузы в измайловских теплицах выращивали.
Хлопковая плантация в Арканзасе, США
Все, кто оставил записки о Средней Азии XVII-XIX веков, отмечают хороший уровень развития местного хлопководства.
В сортах были различия, и хивинский шелковистый, например, ценился больше, чем ташкентский, но общим для всех местных сортов гуза-пахта было то, что они являлись малоурожайными и имели слабо раскрывающиеся коробочки. При сборе их отрывали от куста целиком, и в зимние вечера все члены семьи занимались разламыванием створок и извлечением из коробочек хлопка.
С 1880-х годов, после завоевания Туркестана царской Россией, началось пробное, а затем интенсивное внедрение американских упландов – относительно высокоурожайных средневолокнистых сортов хлопка. Вскоре «хлопковая лихорадка» охватила не только местное, но и пришлое население, причем все слои. «Купечество, чиновничество, военные, местная администрация, все, у кого нашлись небольшие деньги, бросились сеять хлопок, заводить плантации и устраивать хлопкоочистительные заводы» - пишет В.Массальский. Хлопковой столицей Туркестана был Андижан, а центром банковских операций с хлопком – Коканд.
Вывоз хлопка-сырца из Туркестанского края увеличился с 4,2 миллиона пудов в 1896 году до 51,9 миллиона пудов в 1915 году, большую часть урожая давала Ферганская долина.
Так собирают хлопок в китайском Синцзяне
Как подчиняли хлопок
Хорошо известно, что все культурные растения получены путем искусственного отбора, а виды дикой природы – путем естественного. Чарльз Дарвин писал: «Человек отбирает для своей пользы, а природа - для пользы охраняемого существа». Для всех сельскохозяйственных культур улучшения, нужные человеку, требуются, в конечном итоге, и для улучшения выживания и размножения растения. Хлопчатник же можно назвать «культурой наоборот». Земледельцу нужно длинное, прочное, белое волокно, а самому растению это безразлично. А если выход волокна увеличивается до тридцати-сорока процентов, то ущемляются и интересы растения, так как вес его семян может стать меньше. Однако через селекцию человек все-таки сумел подчинить себе эту «культуру наоборот».
Ежегодно закупать семена американских сортов за границей было слишком дорого, и поэтому стали организовывать первые сельскохозяйственные опытные станции. В 1915 году на Андижанской станции ученый-селекционер Е.Л.Навроцкий вывел первый отечественный сорт хлопка. Заложенные им принципы селекционной работы стали основой для выведения на Андижанской станции множества прекрасных сортов, в том числе знаменитых – с индексом «Ф», что означало «Ферганская долина».
В советскую эпоху Г.С.Зайцев, С.С.Канаш, П.В.Могильников, Л.В.Румшевич, С.М.Мирахмедов и другие ученые-селекционеры вывели немало замечательных сортов хлопка. Они улучшали его длинноволокнистость и добивались увеличения выхода волокна до тридцати трех-сорока процентов, а затем, сохраняя эти качества, повысили устойчивость хлопка к болезни вилт, которая стала проблемой с конца 1930-х годов.
Несмотря на невысокую урожайность хлопка в то время (в 1928 году средний урожай составлял десять с половиной центнеров с гектара), к 1933 году СССР завоевал хлопковую независимость. К 1937 году длинноволокнистые сорта занимали площадь 1.013 тысяч гектаров, а египетские тонковолокнистые - 124 тысяч гектаров.
Хлопок стал основной специализацией Узбекской ССР, на долю которой в 1975 году приходилось шестьдесят четыре процента общесоюзного сбора: в 1940 году было собрано 1 миллион 746 тысяч тонн, в 1970 – 4 миллиона 495 тысяч, в 1975 – 5 миллионов 13 тысяч, в 1980-е – более 5 миллионов 500 тысяч тонн.
Ученые-селекционеры внедряли новые сорта хлопка - 2034, 18819, 8517, 3М2,с-40, 108-ф, 152-ф, 159-ф, «Ташкент-1», «Самарканд-3», «АН Узбекистан», «Ок-олтин», «Фархад», Ташкент-6» и другие, все возрастающая урожайность которых (до двадцати девяти-тридцати центнеров с гектара в 1970 году) и позволяла добиваться таких результатов сбора.
«Все на сбор «белого золота!»
Хлопок, прежде всего, – это одна из основ экономического достояния Узбекистана. Он требует напряженного труда миллионов людей, причем не только сельчан, но и горожан - на стадии сбора урожая. Эта сельскохозяйственная культура не прощает небрежного отношения к себе: недоработки при посеве, прополке, окучивании, недополив, переполив, нехватка или переизбыток удобрений вкупе с неблагоприятными капризами погоды могут значительно снизить урожайность.
В советское время хлопок в Узбекистане действительно был монокультурой, а план по его сдаче, например, в Ферганской области составлял почти шестьсот тысяч тонн. Сбор хлопка - нелегкий физический труд. В течение восьми-девяти часов подряд люди, почти не разгибаясь, должны быстро и умело работать двумя руками, чтобы к пяти граммам из одной коробочки прибавить еще пять с другой, стараясь выполнить норму, которая в начале сезона сбора может быть выше ста килограммов. По сравнению с другими культурами хлопок непросто собирать и психологически: по мере его созревания на одном и том же поле приходится работать по несколько раз.
Хлопок всегда преподносился как основное богатство страны – ее «белое золото», он воспевался в стихах, песнях, прозе, картинах. Основной лейтмотив кино и телехроники о хлопке – как идет выращивание высокого урожая и как продвигается сбор хлопка и выполнение плана. На это же нацелены соответствующие радиопередачи и материалы периодической печати: в центре внимания колхозник – мастер урожая, в первых рядах - лучшие сборщики и коллективы, выполнившие план по сдаче хлопка.
Вклад горожан в выполнение планов по сдаче хлопка в Ферганской области, например, всегда был довольно ощутимым. Точных данных я не встречал, но думается, вклад составлял до пятнадцати процентов годового плана. Труд горожан, участвовавших в сборе хлопка, газеты, кино-телехроника освещали, но не воспевали, во всяком случае, я не помню ни соответствующих стихов, песен, кинофильмов. А между тем, в истории взаимоотношений «человек и хлопок» горожанин на сельхозработах – это значимый и интересный пласт. Хлопок в жизни колхозника – это его судьба, а в жизни городского жителя он сыграл разные роли, у кого как.
Кто кого переубедит?
Как известно, в человеке легко уживается обыватель и гражданин. Обыватель вечно всем недоволен и считает, что прав только он. Особенно трудно с обывателем властям, которые хотят, чтобы их ценили за то, что они сделали и чего достигли, а обыватель все оценивает с точки зрения как, по его мнению, есть и как хотелось, чтобы было. Гражданин более реалистичен и одновременно идеалистичен, потому что старается гармонизировать идеалы и жизнь.
Обыватель в человеке считает, что раз он этот хлопок не сеял, то и собирать не должен. Гражданин в человеке считает, что хотя он хлопок и не сеял, но помочь в сборе должен, это его патриотический вклад в общее дело на благо города, области, республики и, в конечном итоге, его самого.
Обыватель считает, что сбор хлопка – это тяжелый труд, антисанитария и дискомфорт, плохое питание, риск потерять здоровье, а то и жизнь. Гражданин уверен, что сбор хлопка – это, конечно, нелегкий труд, и быт устроен не по-домашнему, и риск есть, но патриотический долг выполнять надо.
Обыватель считает, что сбор хлопка – это потеря времени в учебе, труде, отдыхе, здоровье, и уверен, что привлечение горожан к сбору хлопка – это пережиток прошлого, настоящего и будущего. А по мнению гражданина, потери, конечно, есть, но если хлопок совсем не сажать и не собирать, то потери для всех будут еще большие, а так ведь, в конечном итоге, и хлопок собран, и специалист подготовлен.
Когда объявляют о необходимости выезда на хлопок, и обыватель, и гражданин ехать не хотят, но оба едут, понимая, что в ином случае у них могут быть неприятности, если не смогут представить справку об освобождении от сельхозработ по медицинским показаниям.
Любопытно, что в процессе труда, а тем паче - достигнув в сборе хлопка успехов, и обыватель, и гражданин могут вполне искренне пережить такие высокие чувства, как трудовой порыв и энтузиазм, удовлетворенность собственными достижениями, чувство причастности и гордости за успехи коллектива, области, республики.
Кроме того, бывает, что мама, прослезившаяся во время проводов на хлопок дочки-белоручки или сыночка, по их возвращении обнаруживает, что чадо заметно прибавило как в физической крепости, так и в волевых качествах. Но, к сожалению, во время пребывания на сельхозработах люди нередко зарабатывают себе болезни, случались и трагические происшествия.
Такая куча хлопка-сырца называется «хирман»
Мотив один, а цели - разные
Выезд на хлопок бывает как с ночевкой, на весь сезон, так и без нее, но ежедневно или по субботам-воскресеньям. Последний вид иногда мог превратиться в пикничок на природе: доехали, немного насобирали хлопок, больше - для нагула аппетита, чем для отчетности, а потом сели с домашней снедью пообедать и просидели до самого отъезда домой. По моему наблюдению, чаще к этому были склонны небольшие производственные коллективы, прибывающие на поле на своих машинах.
В одно из воскресений 1965 года в колхозе «Победа», близ Ауваля, рядом с нами, учащимися музыкального училища, собирали хлопок сотрудники некой организации из Ферганы. Было уже около десяти утра, когда их небольшой автобус добрался до поля. Первое, что сделала эта шумная ватага, – разбрелась по полю парами или по три-четыре человека и стала закусывать, видимо, отмечая свое прибытие на сбор хлопка.
Приблизительно через полчаса некоторые индивидуумы поднялись, вспомнив про основную цель своего приезда, и стали собирать хлопок в то, что у кого было. Помню двух мужичков в бриджах, собиравших хлопок в продуктовые авоськи с мелкими ячейками.
Где-то ближе к часу дня все сдали собранный хлопок, но не по одиночке, а в общую кучу - за весь коллектив. Потом всей компанией сели обедать и больше на поле не появились. Часа в четыре их автобус отбыл восвояси.
Это, конечно, крайний, но не карикатурный случай. Такое творилось в организациях, где были уж совсем безответственные руководители.
С известной долей бестолковости проходил и выезд на сбор хлопка по выходным дням учащихся средних классов городских школ. Шум, гам, беготня, всякого рода мелкие задиристые разборки между собой, охрипшие от попыток воспитательного воздействия педагоги, и все это повторялось затем по прибытию на поле, в ходе сбора хлопка, во время обеда и отбытия домой.
Более продуктивно работали старшеклассники школ, учащиеся училищ и техникумов. Но наиболее ответственно к сбору хлопка в ходе однодневного выезда относились рабочие и служащие больших производственных коллективов – заводов и фабрик. На хлопок посылали и совсем немолодых людей, которые, как правило, относились к сбору «белого золота» очень ответственно. Но и тут, бывало, ударный труд у молодых сочетался с ударными же возлияниями.
Ежедневный выезд на сбор хлопка в течение длительного времени был сопряжен с массой проблем. Необходимо было иметь под рукой одежду, пригодную для сбора хлопка, теплую обувь, продукты, которые можно поесть на поле, найти кого-то для присмотра за детьми, если родители уезжают на хлопок очень рано, а возвращаются слишком поздно.
Автобусы для поездок на хлопок стали выделять, начиная с 1950 года. А в годы Великой Отечественной войны обыкновенным явлением были пешие походы. Так, в 1943 году на ферганской шелкомотальной фабрике в субботу работали до двух часов дня, затем колоннами сборщики шли пешком в селение Алты-Арык, которого достигали к часу ночи, спали до шести утра, затем до часу дня собирали хлопок, сдавали, шли пешком назад в Фергану, возвращаясь домой часам к двенадцати ночи, и в понедельник с утра опять шли на работу. И так не единственный раз. А в 1920-1940–е годы хлопок сдавали, набивая им большие мешки-канары, и чаще всего на арбах везли на хлоппункты.
На хлопковых плантациях в США. Старинная гравюра
С раскладушкой наперевес
Основную массу горожан, выезжавших на хлопок с ночевкой в стационарные условия, составляли студенты вузов, учащиеся техникумов, училищ, а в некоторые годы – и старшеклассники школ. Своих работников посылали также предприятия, особенно крупные.
Лучшими сборщиками были студенты ряда вузов и техникумов, для которых в начале сезона норма сдачи могла составлять сто килограммов хлопка в день и более. С них за норму спрашивали строго, иногда даже очень жестко. В отдельных вузах за систематическое невыполнение нормы студентов запросто могли отчислить.
В 1950 годы в Фергане все знали не анекдот, а быль про сурового ректора педагогического института, который приехал на хлопок и спрашивал у каждого из возвращающихся с поля студентов, сколько тот собрал: «Рахимов, сколько собрал?» - «104 кг». – «Молодец!» (Рахимов идет дальше) – «Хасанов, сколько собрал?» - «132 кг». Ректор поворачивается к удаляющемуся Рахимову и сурово окликает его: «Ну-ка ты, бездельник, иди-ка сюда».
Среди студентов были сборщики, собиравшие до 140 и даже до 160 килограммов хлопка в день. Многие из лучших сборщиков-студентов или рабочих были родом из кишлаков, в которых со сбором хлопка знакомы со средних классов школы, а то и с самого детства, когда помогали родителям. Но и они не могли соперничать в этом деле с колхозницами-ударницами, сдававшими до двухсот килограммов в день.
Как известно, отличный хлопок собирают руками, хороший – руками и ногами, плохой – в основном ногами, то есть, приходится бегать по полю, хватая то, что есть. Так вот, когда нагибаешься, а именно от этого спина болит первую неделю, самое главное - быстрая работа руками. И кем бы вы ни были - спортсменом или циркачом, вам никогда не угнаться в этом деле за колхозницей-мастерицей сбора, у которой выработался какой-то отдельный профессиональный двигательный навык, степень автоматизма в коем доходит до предела. Я видел амбициозных сборщиков-студентов, пытавшихся угнаться за такой мастерицей. Куда там - через пять метров они уже начинали безнадежно отставать. Но хочу заметить, что для среднего горожанина собрать даже пятьдесят килограммов в день требует большого труда.
План – любой ценой
Мне кажется, что в 1950-1960 годы собирать было легче, потому что выращивались такие сорта, как 108-ф, 159-ф - крупные, тяжелые коробочки с большой и правильной формой семечка, которое, если надкусить, сразу давало вкус масла. Из того, что я видел и собирал, самым красивым считаю хлопчатник сорта 108-ф, который был выведен на Андижанской станции селекционером Л.В.Румшевичем. Сейчас распространены другие сорта хлопка - более вилтоустойчивые и созревающие быстрее и массово, что является их основными достоинствами.
|
Выполнение плана по сдаче хлопка из экономической задачи порой перерастало в чисто политическую – план любой ценой, даже экономических потерь. Поэтому сроки пребывания на хлопке горожан порой продлевались до середины декабря, а в году 1958-м, как мне рассказывали, и до 30 декабря.
В 1969 году мы собирали хлопок в кишлаке Каптархона. Колхоз, уже давно выполнивший план, последние пару декабрьских десятидневок не хотел принимать нас на свои поля. Нам пришлось идти в соседнее хозяйство, еще не выполнившее план, и там работать и получать справку о сдаче хлопка. Естественно, в те дни собирался уже не хлопок, а кусак (чуть раскрывшиеся коробочки) и курак (совсем не раскрывшиеся). Бывало, что несколько лет подряд с выполнением плана управлялись к 7 ноября, а иногда, как в 1965 году, и в октябре.
Хлопковые коробочки. Фото ИА «Фергана.Ру»
В хлопковых буднях была своя романтика
К сбору хлопка горожанами можно отнестись как негативно, так и позитивно, даже романтически. Когда я учился на первом курсе училища, мне собирать хлопок было нелегко. А вот на втором и последующих курсах я и многие мои друзья просто рвались на хлопок. Почему?
Многое, наверное, зависит от того, в каком коллективе ты собираешь. Если на факультете одни ребята, а ежедневная норма – сто килограммов, ты живешь в какой-то трудовой команде. А если ты собираешь вместе с девушками и есть возможность вечером устроить танцы – это уже совсем другое дело. В шестидесятые годы процентов шестьдесят студентов нашего музыкального училища составляли девушки.
Ты молод, здоров, если захочешь, можешь собрать норму или около. Спина болит? Так это только первую неделю, зато потом окрепнешь. Питание вполне сносное, особенно если есть и домашние продукты. Жара? Снимай майку; в те времена девицы посмелее и в купальниках могли собирать. Да он и по прямому назначению мог пригодиться, если рядом хорошая заводь. Холодно? Это уже хуже, но бывает, в основном, с утра, а к обеду погода уже теплеет.
В начале сезона по грядкам мало кого собирать заставишь, а к концу сезона вообще – «понизовая вольница»: найдешь где-нибудь хорошее хлопковое место, сдал быстренько свои килограммы и – отдыхай. Тем более что педагоги на хирмане (место сдачи собранного хлопка. - Прим. ред.) окопались.
Хлопок – это школа социального общежития. Тут сразу видно кто «хмырь болотный», а кто нормальный «чувак» (в те времена музыкальный жаргон был нормой: лабать, берлять, кочумать (кочум – был великий человек), дрышлять, зусман и так далее. - Прим. авт.).
А танцы! Баян, аккордеон, радиола – это появилось в более поздние времена. А в 1963 году, например, в фойе общеобразовательной школы колхоза имени Горького танцевали под саксофон, аккордеон, скрипку и гитару! На саксофоне играл тогдашний первокурсник Сережа Гурбелашвили - будущий лауреат десятка джазовых фестивалей, один из лучших тенор-саксофонистов СССР. А на других инструментах - старшекурсники, каждый из которых впоследствии стал замечательным музыкантом.
Надоели свои танцы – можно и в соседний колхоз имени Калинина к девушкам с филфака пединститута отправиться: четыре километра туда, столько же обратно. И шагаем под безоблачным звездным небом всей ватагой человек в двадцать, чисто интонируя (слава Богу, все музыканты) в один голос:
Сиреневый туман
Над нами проплывает,
Над тамбуром горит
Полночная звезда…
Нередко на хлопке возникали романтические чувства, влюбленности, заводились романчики и романы, перешедшие у кого-то в долгую счастливую любовь в законном браке. А пускай и недолгая, и не в законном…
И своя стометровка для променажа с дамой сердца до ближайшего мини-супер-гипермаркета советской эпохи – колхозного сельского магазина. Там было все: от гвоздей и костюмов до карамели и кильки в томатном соусе. Нам, пожалуйста, карамели…
Быть на хлопке - это ведь еще и быть на природе. Только там можно узнать, как был прав Ф.Тютчев, написав: «Уж солнца раскаленный шар Земля с главы своей скатила…» В городе это понять вам не дадут строения.
Природа Узбекистана – поля, поля, поля, куда ни глянь - хлопковые поля и полосы тутовника, вырисовывающего контуры карт этих полей. А между тутовниками – сухой арык. Там и собранный хлопок, и ты, на нем отдыхающий в тени. Можно встретить и кукурузное поле, и зерновое, что редкость (монокультура-с!), а можно и желанную всеми бахчу. А у хирмана - помидорную делянку, где и в конце сезона нечаянной радостью именно для тебя может стать притаившийся там прекрасный спелый помидор.
А в Бесаранге, за поселком Ташлак, совершенно гигантские сухие русла исчезнувших саев, пересекающие мощно и поля, и ниточку (по сравнению с ними) Большого Ферганского канала, заставляют вспоминать геохронологию.
Если ты никогда не был в зоопарке, то уж зайцев и лисиц хоть пару раз за сезон да увидишь. А может, повезет, как мне однажды на хлопке в Каптархане, вспугнуть с тутовника беззвучную громаду красавца филина.
Каждый, кто был на хлопке, запомнит замечательные теплые осенние вечера, когда хлопкоробы вереницей возвращаются с поля по дороге, приближаясь к кишлаку, утопающему в зелени. Виден дымок от тандыров (глиняных печей для выпекания национальных видов хлеба, пирожков, приготовления некоторых блюд. - Прим. ред.), во дворы загоняют коров, овец, большое красное солнце скатывается за горизонт, обещая завтра такой же ясный и теплый день.
И, конечно же, на сборе хлопка можно ближе познакомиться с жизнью селян – трудолюбивых, бесконечно терпеливых, скромных и гостеприимных людей, для которых хлопок – это судьба.
Сборщицы хлопка. Фото ИА «Фергана.Ру»
Об авторе: Александр Куприн - культуролог, преподаватель Ферганского колледжа искусств.