Кабульская конференция по Афганистану: И денег добавят, и международные силы останутся
20 июля 2010 года в Кабуле прошла Международная конференции по Афганистану, ставшая продолжением январской конференции в Лондоне. На встречу в Кабуле приехали делегации из более 70 стран и представители международных организаций. Сопредседателями конференции были генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун и президент Афганистана Хамид Карзай.
Афганское правительство представило международному сообществу Национальную стратегию экономического развития, состоящую из пяти отдельных стратегий, которые, в свою очередь, составлены из более чем 20 специализированных программ. В числе подготовленных пяти стратегий - новая стратегия мира и реинтеграции бывших мятежников в афганское общество, поэтапной передачи ответственности за обеспечение безопасности в стране афганским властям. В повестке дня форума также находились обязательства афганского правительства по улучшению жизни населения, принципы эффективного партнерства Афганистана с международным сообществом, проблемы совершенствования государственного управления, обеспечения законности и основных прав человека, вопросы регионального сотрудничества и взаимодействия.
Официальный Кабул настаивал, чтобы страны-доноры подтвердили решение лондонской конференции о выделении около 11 миллиардов долларов сроком на два года на реализацию стратегии развития национальной экономики. Причем, по мнению афганского руководства, необходимо провести хотя бы 50 процентов от этих средств через национальный бюджет развития, а не через иностранные организации. Между тем, администрацию Хамида Карзая постоянно критикуют за неспособность и нежелание бороться с коррупцией, неэффективность государственного управления. За время, прошедшее после падения режима талибов (в 2001 году), международное сообщество направило в Афганистан в общей сложности около 40 миллиардов долларов, однако в стране по-прежнему отсутствует нормальная экономика, четверть населения живет за чертой бедности, уровень безработицы является самым высоким в регионе. Многие обвиняют администрацию Карзая в попустительстве коррупции, неэффективном расходовании международной помощи. Однако афганская сторона, напротив, считает, что деньги оседают, в основном, в карманах крупных зарубежных контракторов, которых международное сообщество само и нанимает для осуществления своих программ в Афганистане. По данным афганского минфина, за последние девять лет через афганский бюджет прошло не более 20 процентов средств, выделенных стране в качестве грантовой помощи, все остальные средства освоили сами представители международного сообщества.
В итоговом коммюнике конференции была выражена поддержка афганским национальным стратегиям и подтверждена готовность стран-доноров выделить оговоренную в Лондоне сумму. Несмотря на все упреки в адрес нынешних афганских властей, форум согласился в течение двух лет увеличить с двадцати до пятидесяти процентов объем международной финансовой помощи, поступающей непосредственно правительству Афганистана. Россия же, по словам министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова, приняла решение о списании долга Афганистану на общую сумму в 12 миллиардов долларов. Заявлено также о готовности Москвы «проработать с партнерами дополнительные меры, в том числе по оснащению афганской армии и полиции», и «расширить содействие в подготовке кадров для силовых структур Афганистана».
И все же основной целью форума являлось закрепление определенного на лондонской конференции курса на постепенную передачу афганским властям полной ответственности за обеспечение безопасности в стране. В итоговом коммюнике были намечены приблизительные сроки такой передачи. Предполагается, что это произойдет до конца 2014 года. В коммюнике говорится также, что в некоторых районах страны передача полномочий должна быть осуществлена уже в 2010 году.
«Безальтернативный» Карзай
Во всей этой конструкции основной несущей составляющей является способность администрации Карзая оправдать возлагаемые на нее надежды. По этому поводу было высказано уже немало скептицизма, тем не менее есть все основания утверждать: президент Карзай доказал, что не является бессильным владыкой, еле-еле удерживающимся на шатающемся троне. При всех издержках, неудачах и проблемах, в том числе и появившихся у Карзая после президентских выборов 20 августа 2009 года, ему удалось реализовать свою главную цель – сохранить пост главы государства. Более того, Карзаю удалось сформировать достаточно широкую национальную политическую коалицию с участием пуштунских, узбекских и хазарейских лидеров, поддержавших его в ходе выборов, коалиции, которая может стать основой для создания новой пропрезидентской партии.
Впрочем, многочисленные скептики, ссылаясь на специфику афганской политической культуры и общую нестабильность политической ситуации в Афганистане, склонны весьма иронично относиться к реальной значимости таких понятий как «победа на выборах», «политическая коалиция», «влияние партий» и т.п. применительно к перспективам развития ситуации в стране. Безусловно, не стоит отождествлять победу на выборах в Афганистане с победой на выборах в какой-нибудь развитой демократии, однако это в полной мере относится и к такому понятию, как «правительственный кризис», разразившийся в Афганистане в январе этого года, когда парламент провалил большинство из предложенных президентом кандидатов в министры. Тогда большинство обозревателей трактовали это едва ли не как «вотум недоверия» Карзаю. Между тем при ближайшем рассмотрении оказалось, что на министерские должности были практически в полном составе утверждены люди, входящие в ближайшее окружение Хамида Карзая: Ханиф Атмар, Абдул Вардак и другие. Следует особо отметить, что один из самых доверенных соратников афганского президента – Фарук Вардак – получил наибольшее количество голосов депутатов. Таким образом, собственно «карзаевская группа» в афганском правительстве получила полную поддержку парламента.
В то же время депутаты не подтвердили полномочия тех претендентов на министерские посты, которые были навязаны Хамиду Карзаю его партнерами по предвыборной коалиции в период президентской кампании. Другими словами, афганские парламентарии, фактически, помогли афганскому президенту избежать неудобных для него кадровых решений в отношении выдвиженцев из политического лагеря «моджахедов», составивших в свое время «Северный альянс» - той самой группировки, влияние которой президент пытался ограничивать на протяжении последних лет. Представляется любопытным, что интрига в парламенте была реализована вскоре после того, как представители ряда западных государств потребовали от Карзая в рамках борьбы с коррупцией убрать из правительства именно некоторых представителей «моджахедов».
Относительное укрепление позиций администрации Карзая, несомненно, следует рассматривать и в более широком социально-политическом контексте. Ведь на президентских выборах прошлого года около 50 процентов афганских граждан, имеющих право голоса, все-таки приняли участие в голосовании, несмотря на угрозы талибов и жестокие акции устрашения. Таким образом, выборы показали, что не менее половины афганских избирателей готовы участвовать в политических и электоральных проектах, санкционированных западными союзниками официального Кабула и не одобряемых талибами. По мнению ряда экспертов, можно даже утверждать, что до 50 процентов взрослых афганцев своим участием в голосовании 20 августа прошлого года одновременно проголосовали против «Талибана» и навязываемого «яростными муллами» бойкота любых выборов, организованных «предателями» и «крестоносцами».
Еще один результат: итоги голосования показали абсолютную поддержку антиталибского и прозападного проекта модернизации принявшими участие в голосовании, то есть политически активными гражданами Афганистана. Эксперты в Кабуле, Москве, США и Европе во время предвыборной кампании и после выборов сосредоточились на политической борьбе между Хамидом Карзаем и его главным соперником Абдуллой Абдуллой, но при этом мало кто обратил внимание, что это было соперничество двух политиков внутри одного прозападного «лагеря». И Хамид Карзай, и доктор Абдулла, занявшие первое и второе место на выборах, являются непримиримыми противниками «Талибана» и сторонниками проекта прозападной модернизации страны. Аналогичные политические принципы разделяет и хазареец Рамзан Башардост, занявший третье место. Таким образом, все три кандидата в президенты Афганистана (из более чем сорока человек), занявшие первые три места на выборах и получившие абсолютное большинство голосов активных избирателей (свыше 85 процентов от общего числа пришедших на выборы) являются сторонниками антиталибского и прозападного Афганистана.
В результате общий вывод получается таким: выборы не только позволили испытать на практике политический механизм воспроизводства системы государственной власти в Афганистане, но выявили социально-политическую базу проекта прозападной модернизации. Более того, выборы показали, что в Афганистане существует значительная социальная поддержка политических и социально-экономических преобразований, осуществляемых западными демократиями под руководством США.
Таким образом, созданная Карзаем политическая система в целом выдержала тест на прочность, как со стороны ожесточенно атаковавших ее талибов, так и со стороны западных недоброжелателей Карзая, пытавшихся найти ему замену. Стало ясно, что сегодня лишь он один (помимо лидеров «Талибана») располагает в Афганистане ресурсами, позволяющими решать масштабные политические задачи. В итоге Западу, при всех имеющихся там претензиях и даже неприязни к Карзаю, особенно в Европе, пришлось признать, что нынешнему афганскому президенту, ставшему своего рода символом модернизации и демократизации (с афганской спецификой, естественно) на данный момент нет альтернативы.
Впрочем, это относится не только к Западу, но и к другим «игрокам», участвующим в разрешении афганской проблемы, в частности, к России, где до недавнего времени к администрации Карзая тоже относились весьма скептически. В последнее время Москва резко активизировала контакты с афганским правительством, где у нее к тому же с довольно давних времен имеются определенные и весьма тесные «завязки». Как известно, накануне и во время нынешней конференции в Кабуле российские представители заявляли об особой заинтересованности России в развитии всесторонних связей с Афганистаном и о грядущем увеличении российской помощи этой стране. Кроме того, Россия способствует укреплению региональных позиций нынешней кабульской администрации. Как было заявлено, в настоящий момент российский МИД работает «над организацией в нашей стране очередной четырехсторонней встречи президентов России, Афганистана, Пакистана и Таджикистана, которая станет уже третьей по счету». В этом же направлении действуют и СЩА, при участии которых на днях было заключено весьма важное торговое соглашение, согласно которому афганские грузы смогут поступать в Индию через территорию Пакистана, а также доставляться в пакистанские порты для дальнейшей отправки в любую точку мира. Афганский министр финансов Омар Захилвал назвал это соглашение «историческим». По мнению обозревателей, это сигнал существенного улучшения отношений между Кабулом и Исламабадом, что, в свою очередь, может способствовать усилению афгано-пакистанского взаимодействия в противодействии «Талибану».
Диалог с «умеренными»
Как известно, на конференции в Лондоне Хамид Карзай объявил, что те талибы, которые откажутся от вооруженной борьбы и сотрудничества с «Аль-Каидой» и проявят лояльность к действующей власти, будут амнистированы. Приветствуя план мирного вхождения талибов в социальную и политическую жизнь Афганистана, международные доноры объявили о создании фонда поддержки мира и реинтеграции в Афганистане, открытого для взносов, которые пойдут на финансирование программы гражданского примирения в стране. Почти сразу же стало известно о секретных переговорах, которые специальный представитель генсека ООН в Афганистане Кай Эйде провел с высокопоставленными лидерами «Талибана» в Дубаи. Якобы обсуждалась возможность сложения талибами оружия. Представитель «Талибана» Мохаммад Юсуф заявил тогда, что руководство этого движения в ближайшее время примет решение о возможности переговоров с афганским правительством. В комментариях назывались даже условия компромисса, будто бы достигнутого на встрече в Дубаи: предоставление двум талибам министерских портфелей в обмен на отказ «Талибана» от связей с «Аль-Каидой».
Однако вслед за этим стало известно об аресте в Пакистане ряда видных талибских полевых командиров, включая муллу Абдул Гани Барадара – заместителя муллы Омара и формального главнокомандующего вооруженными силами «Талибана». Причина арестов, которые трудно назвать случайным совпадением, до сих пор непонятна. Предполагают, что ею стало неприятие переговоров с Кабулом кем-то в среде пакистанских спецслужб, поддерживающих связи с талибами, или кем-то из лидеров «Талибана» (например, «ультраисламистами» из «сети Хаккани»), которые предпочли сдать своих соратников спецслужбам Исламабада, но не допустить раскола движения.
О реальности создания коалиционного правительства, включающего в себя умеренных представителей «Талибана», эксперты всерьез заговорили после того, как в конце мая созванное Карзаем в русле обязательств, провозглашенных им в Лондоне, собрание лидеров племенных общин («Джирга мира») высказалось за мирное урегулирование внутриафганского конфликта и «правительственно-оппозиционную модель дальнейшего развития афганского общества». Фактически это означало предоставление Карзаю мандата на ведение переговоров с талибами.
Появились сообщения, что на Мальдивах состоялись переговоры представителей официального Кабула с группой полевых командиров из вооруженной оппозиции, наиболее видной фигурой из которых являлся глава «Исламской партии Афганистана» (ИПА) Гульбеддин Хекматияр. На информацию об этой встрече последовала официальная реакция «Талибана», который фактически назвал этих полевых командиров предателями. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ИПА в последнее время вступила в жесткую конфронтацию с другими подразделениями «Талибана», переросшую с марта этого года в прямые вооруженные столкновения за контроль над одним из уездов провинции Баглан.
На этом, собственно, более-менее достоверные факты о попытках диалога с «умеренным» крылом «Талибана» кончаются. Известно лишь, что достижению компромисса между Кабулом и руководством «Талибана» препятствуют принципиальные разногласия о будущем устройстве страны. Правительство Карзая настаивает на признании талибами действующей конституции Афганистана, открывающей путь для демократизации и модернизации. В свою очередь лидеры «Талибана» не собираются отказываться от идеи построения общества исключительно на основе шариата и требуют от Кабула признания обнародованного еще в 2006 году собственного проекта конституции. Кроме того, талибы увязали начало переговорного процесса с выводом с территории Афганистана всех иностранных войск. Понятно, что на такой основе вести диалог невозможно.
Не имеется также корректных данных об эффективности «финансового» умиротворения талибов на основе принятой в Лондоне программы реинтеграции. Официальные сообщения о сложении отдельными группами талибов оружия в обмен на предоставление финансовой помощи и места работы зачастую сопровождаются комментариями в СМИ о том, что, получив деньги, талибы якобы возвращаются к прежним занятиям. Известно также, что старейшины пуштунской племенной группы гильзаев, из которых состоят отряды Хекматиара, условием своего перехода на сторону Кабула ставят именно доступ к средствам Международного фонда реинтеграции.
В ходе нынешней конференции в Кабуле обсуждались, в частности, планы Карзая принимать в правительственные силы безопасности тех боевиков «Талибана», которые отказались от насилия. Эта идея вызвала одобрение США, но намерение вести переговоры с лидерами талибов официального одобрения Вашингтона пока не получило. Против диалога с боевиками высказался также глава российского МИД Лавров.
Раскол «Талибана»?
Вместе с тем, как отмечают эксперты, на администрацию Карзая работает то обстоятельство, что «Талибан», и без того не являющийся монолитной организацией, судя по всему, движется к расколу. Тот же арест муллы Барадара, похоже, не только сорвал переговоры с Кабулом, но и привел к внутреннему политическому кризису в «Талибане». Полномочия арестованного лидера были разделены между муллой Ахтаром Мохаммадом Мансуром и муллой Абулом Каюмом Закиром . Мулла Мансур - представитель «старшего поколения» талибов, глава министерства гражданской авиации в период правлениям «Талибана», а мулла Закир – молодой «выдвиженец», вступивший в армию талибов в конце 1990-х, успевший побывать в американском плену и сделавший стремительную карьеру в «нулевые» годы.
Разделение власти отражает конфликт поколений в «Талибане», где старшие лидеры, прошедшие подготовку в пакистанских медресе и школу государственного управления за годы нахождения у власти, противостоят возрастающему влиянию менее образованной, но более «идейной» молодежи, которая сделала карьеру уже после 2001 года и имеет совершенно иной политический и личный опыт. Как заявил в интервью «Вашингтон пост» Вахид Моджда, бывший сотрудник талибского МИД, «старый «Талибан» хотел обеспечить в Афганистане шариат, безопасность и единство. У молодых гораздо более обширные цели – добиться ухода иностранных сил из страны и из всего мусульманского мира». Возрастные противоречия доходят до того, что многие полевые командиры ожидают боевых столкновений между сторонниками Мансура и Закира по образцу мартовских боев с Хекматияром.
Кроме того, эксперты не исключают возможность ухудшения отношений между афганскими и пакистанскими талибами. Если пакистанские талибы ограничивают свою цель построением в Пакистане «истинно исламского государства», то афганские талибы требуют от своих союзников большего: экспорта «джихада» в другие страны. Кроме того, конфликт между ними назревает в связи с разным отношением к проблеме распространения наркотиков. Пакистанские исламисты осуждают наркоторговлю как противоречащую исламу, тем более что экспорт наркотиков наносит серьезный вред самому Пакистану. Отчасти именно эти противоречия вынуждают афганский «Талибан» обращаться за помощью к «Аль-Каиде», в отрядах которой на севере Афганистана воюют выходцы из постсоветской Центральной Азии и Северного Кавказа. Таким образом, движение «Талибан», изначально формировавшееся как ответ пуштунских националистов на анархию 1990-х, в настоящее время переродилось в исламскую радикальную партию, не способную далее эксплуатировать идею пуштунской солидарности.
Пуштунское «националистическое» крыло в «Талибане» стремится к завершению бесконечной гражданской войны, пусть и на выгодных для себя условиях, а талибанские «ультраисламисты», стремящиеся использовать Афганистан как базу для продвижения исламской революции в регионе, настаивают на продолжении борьбы и вовлечении в нее все большего числа иностранных боевиков. Разумеется, не следует упрощать позицию отдельных лидеров вооруженной оппозиции, однозначно относя их к тому или иному идейному направлению - большинство из них пытаются сделать выбор между обоими «крыльями», исходя из своих личных обстоятельств. В любом случае, как подчеркивают специалисты, приведенные факты позволяют предполагать, что «Талибан» переживает крупнейший кризис в своей истории, который может привести к его краху или значительному ослаблению.
Несомненно, что официальный Кабул, а также США и их союзники, будут способствовать расколу и попытаются воспользоваться ситуацией для углубления конфликта между ветвями «Талибана». И тем не менее эксперты уверены, что по какому бы пути не развивались события, «Талибан» в ближайшей перспективе останется одной из важнейших политических и военных сил в стране. Ведь талибы очень хорошо подготовились к изнурительной и долгой войне.
Стоит ли назначать сроки?
Между тем основная проблема состоит не в силе «Талибана», а в недостаточности сил у Карзая. Численность афганской армии составляет порядка 113 тысяч человек, а полицейских – почти 103 тысячи. По оценкам военных аналитиков, такая численность не позволяет самостоятельно поддерживать порядок в стране. Вряд ли серьезно изменит ситуацию планируемое к осени 2011 года увеличение армии до 172 тысяч человек, а полиции - до 134 тысяч. Добавим к этому слабую техническую оснащенность, низкий профессионализм и не способствующую повышению боевого духа «меркантильную» мотивацию многих афганских военнослужащих, которые при поступлении на службу руководствуются исключительно финансовыми соображениями.
Выход из этой ситуации США и их союзники по НАТО видят в действиях одновременно на двух направлениях: 1) в создании военно-политических предпосылок для передачи афганским властям функций международных сил путем максимально возможного военного подавления «Талибана; 2) в наращивании военной и экономической помощи афганскому правительству с целью создания военных и административных структур, достаточных для обеспечения контроля центрального правительства над ситуацией во всей стране. Разница состоит в том, что США и Великобритания делают больший акцент на необходимости разгрома талибов, а другие страны НАТО - на «афганизации» своей миротворческой миссии путем создания дееспособной афганской армии, полиции и спецслужб.
Решению первой задачи должно было служить начавшееся, в соответствии с «планом Обамы», наращивание численности международного контингента в Афганистане примерно на 40 тысяч человек. Вслед за этим последовали военные операции, целью которых является очищение от талибов южных и восточных районов страны – основной зоны базирования отрядов «Талибана». Предполагалось, что успех этих операций позволит начать вывод, в частности, американских войск из Афганистана уже в июле 2011 года. Предпринятая весной этого года операция «Моштарак» была проведена довольно успешно и позволила американо-британским войскам взять под свой контроль провинцию Гильменд. Вслед за ней приступили к операции «Омейд» по изгнанию талибов из их главного оплота – провинции Кандагар. На первоначальном этапе были тоже достигнуты значительные успехи – силы коалиции и афганские подразделения заметно потеснили талибов. Эти успехи, собственно, и легли в основу оптимистических прогнозов, согласно которым правительство Афганистана сможет самостоятельно поддерживать безопасность в стране уже в 2014-15 годах. Отсюда и сообщения о сроках вывода иностранных войск: голландских – до конца этого года; канадских – к концу 2011 года; на 2011 год также запланировано начало вывода германских и американских войск, на 2012 – австралийских, на 2014 – британских. Собственно, и предложенный в ходе конференции в Кабуле срок передачи полномочий афганским силам безопасности соответствует плану нового министра обороны Великобритании Лиама Фокса по выводу британских войск из Афганистана.
На июль было назначено «решающее» наступление войск коалиции в Кандагаре. Однако вместо наступления случился скандал, вызванный выступлением командующего войсками НАТО в Афганистане, американского генерала Стенли Маккристала в журнале «Роллинг стоун», где он обрушился с критикой на гражданских чиновников из администрации Обамы, которые своими «половинчатыми» действиями будто бы помешали генералу добиться поставленных целей. К тому же, по словам генерала, достигнутые успехи были не столь очевидными из-за того, что «поддержка населения Кандагара, которую, как рассчитывали США, обеспечит афганский президент Хамид Карзай, не была обеспечена».
Это, кстати, подтверждалось опросом, проведенным в провинциях Гельманд и Кандагар международной организацией «Безопасность и развитие», которая финансируется ООН. По данным исследования, 75 процентов опрошенных отрицательно относятся к иностранным войскам, считая, что они не проявляют уважение к их религии, культуре и традициям. 59 процентов респондентов считают, что иностранные войска прибыли в Афганистан для обеспечения исключительно своих интересов. 74 процента принявших участие в опросе заявляют, что не желают сотрудничать с иностранными войсками. При этом, однако, 55 процентов опрошенных считают, что иностранные и афганские войска все-таки победят в войне с талибами.
Выяснилось также, что в ряде районов, вроде бы освобожденных от талибов, происходит их «обратная инфильтрация». В частности, в «Вашингтон пост» был опубликован доклад о ситуации в районе города Марджа, где развернутые Маккристаллом 15 тысяч британских и афганских солдат не смогли предотвратить проникновение талибов на эту «зачищенную» территорию и обеспечить защиту тех местных жителей, кто согласился сотрудничать с войсками коалиции.
Кроме того, на рубеже 2009-10 годов обострилась дополнительная проблема в виде активизации боевых действий талибов на севере Афганистана, в относительно «спокойной» прежде провинции Кундуз. По мнению экспертов, это было связано с началом функционирования «северного транзитного коридора» для доставки грузов НАТО через территорию России и стран Центральной Азии в Афганистан. Появление альтернативы пакистанскому «южному коридору» означало снижение политического, военного и транзитного статуса Пакистана в регионе. Ответные шаги Исламабада не заставили себя долго ждать. Есть данные, что в провинцию Кундуз при содействии пакистанской Межведомственной разведки (ISI) были переброшены крупные силы боевиков «Талибана» для дестабилизации ситуации в районе терминала Ширхан Бандар, главного звена северного транзита. Результатом стали весьма решительные демарши в адрес Пакистана со стороны афганских официальных лиц, включая самого президента Карзая.
Эскалация боевых действий на севере Афганистана не могла остаться незамеченной со стороны сопредельных государств. В частности, заместитель министра обороны Таджикистана генерал-лейтенант Рамиль Надыров выразил опасение, что участившиеся операции НАТО против талибов в провинции Кундуз могут спровоцировать боевиков на переход афгано-таджикской границы. В июне 2010 года возобновились российско-таджикские переговоры о возвращении российских пограничников на южные границы Таджикистана. Характерно, что в заявлении российского МИД перед открытием конференции в Кабуле говорилось о «серьезной озабоченности» Москвы «тенденцией к ухудшению положения в ряде северных провинций. Афганистана».
Интересно, что виновными в ухудшении ситуации на севере Афганистана был объявлен не только Пакистан, но и дислоцированные в Кундузе немецкие солдаты. В начале 2010 года ряд афганских официальных лиц, в частности, губернатор Кундуза Мохаммад Омар, подверг жесткой критике немецкий контингент на севере Афганистана, назвав действия бундесвера неэффективными. Этим он фактически спровоцировал переброску в Кундуз американских сил. В марте СМИ сообщили о появлении первых американских патрулей вблизи границы с Таджикистаном, а к июню численность американской группировки в Кундузе достигла пяти тысяч человек. Появилась даже версия о «планомерном выдавливании» немцев из Кундуза. Однако пока афганские военные и их американские коллеги отвергают такого рода предположения, настаивая на том, что «кундузский плацдарм» останется в зоне ответственности бундесвера, и что, согласно договоренностям между США и Германией, американская группировка после «наведения порядка» покинет территорию провинции Кундуз.
В Вашингтоне же главным виновным в недостижении «решающего успеха» в Афганистане сочли генерала Маккристала, тем более что он сильно «подставился» своими не слишком корректными высказываниями в прессе. В начале июля его заменили на генерала Дэвида Петреуса. Новоназначенный, однако, заявил, что при проведении отложенного «решающего наступления», которое, судя по всему, все-таки начнется в сентябре, будет по-прежнему применяться стратегия, разработанная его предшественником.
Между тем суть стратегии Маккристала довольно проста: свести к самому минимуму потери среди мирного населения, перехватить инициативу и вынудить вооруженную оппозицию к переговорам. Маккристал в своей стратегии действительно отдавал предпочтение не военной «инициативе», как это надо делать в любой военной операции, а безопасности мирного населения. Он даже ввел ограничения на использование авиации и артиллерии с тем, чтобы минимизировать сопутствующие потери среди гражданских. Тем самым Маккристал фактически боролся за ту самую «поддержку населения», пожертвовав ради нее «инициативой», а вместе с нею и эффективным контролем над провинциями. Правда, как показала практика, не слишком удачно.
Маккристал даже разработал специальный план, охватывающий 11 сфер мирной жизни афганцев, воздействуя на которые «контрповстанческая стратегия» должна ослабить поддержку талибов населением. 1 - обеспечение безопасности населения; 2 -продвижение информационных инициатив; 3 - развитие местной судебной системы, доступ к ней; 4 - достижение ответственности и открытости афганского правительства; 5 - соблюдение выборности правительства, поддержка выборов; 6 - противодействие непримиримости среди населения; 7 - создание постоянных рабочих мест; 8 - развитие агросектора и рынка; 9 - организация торговых мест без участия повстанцев; 10 - борьба с наркотрафиком, коррупцией, террористами и оргпреступностью; 11 - реинтеграция «сомневающихся» в государство и общество.
Многие в США увидели в этом плане, главным образом из-за терминологии, утопию. Но немало экспертов план, предполагающий борьбу с насилием через создание достойных условий жизни, утопией вовсе не считает. Они лишь указывают, что для его реализации не хватит времени: ведь на июль 2011 года Обама назначил начало вывода американских войск, в то время как стратегия Маккристала была утверждена к реализации лишь в конце 2009 года. Второе возражение – нехватка сил и средств. По мнению ряда обозревателей, Обама очень долго отправлял в Афганистан дополнительный контингент. Дополнительные 30 тысяч американских солдат должны были появиться в Афганистане год назад. Сейчас, как считает, например, французский генерал Венсен Депорт, возглавляющий элитный Межвойсковой оборонный колледж, нужно, чтобы дополнительно прибыло уже 100 тысяч человек. Трудно представить, чтобы Обама отважился отправить в Афганистан еще больше войск. Но вполне можно предположить, что республиканская оппозиция будет требовать переноса начала их вывода из Афганистана на более поздний период. Впрочем, на конференции в Кабуле госсекретарь США Хиллари Клинтон подчеркнула, что 2011 год станет лишь началом новой фазы операции в Афганистане, а не завершением американского военного присутствия в регионе.
И вообще, даже в Европе есть люди, которые считают, что довольно глупо назначать конкретные сроки вывода войск. Например, по словам министра обороны Германии Карла-Теодора цу Гуттенберга, наименее полезная вещь для НАТО - это назначать дату вывода. Гораздо разумнее сосредоточиться на начальной дате передачи афганцам ответственности за безопасность. А генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен заявил на конференции в Кабуле, что вывод войск должен осуществляться «не по календарю, а по ситуации», и поэтому международные войска останутся в Афганистане и после 2014 года, играя вспомогательную роль. Кстати, в принципе о том же говорится и в недавнем заявлении МИД России: «Исходим из того, что вывод Международных сил по содействию безопасности без ущерба для стабильности Афганистана и всего региона возможен лишь после формирования действительно боеспособных афганских национальных вооруженных сил». Сам Хамид Карзай настаивает на международном присутствии в стране, как минимум, до 2018 года.
Главное не «когда», а «как»
И действительно, сегодня для США и НАТО гораздо более актуален вопрос не «когда», а «как» уйти из Афганистана. Конечно же, никакого полного вывода международных сил в ближайшие годы не произойдет, поскольку это выглядело бы как позорное бегство, что, несомненно, плохо отразилось бы на имидже США, НАТО и Запада в целом. Не говоря уже о тех катастрофических последствиях, которые вызвал бы возврат к власти талибов и повторное превращение Афганистана в базу для исламского фундаментализма и терроризма с перспективой дестабилизации всего региона.
Оптимальный вариант мог бы выглядеть следующим образом. Максимально зачистить от талибов столицу и крупные города. Уничтожать «непримиримых» и вовлекать в переговорный процесс часть полевых командиров и «умеренных» талибов. С помощью процесса «политической амнистии» привлекать их к сотрудничеству с центральными властями и включать в органы местной власти.
Нельзя допустить консолидации всех крыльев «Талибана» под лозунгом борьбы всех афганцев с «крестоносцами», поэтому необходимо постоянно стимулировать раскол сил, противостоящих НАТО и США. Наконец, необходимо серьезно заняться решением проблемы наркотиков, в том числе начать борьбу с наркобизнесом и наркобаронами, многие из которых, являясь полевыми командирами, используют вырученные от наркобизнеса деньги для финансирования своих отрядов. К тому же талибы научились использовать фактор зависимости крестьян от выращивания опиума как инструмент вовлечения их в борьбу с международными силами.
Все этот отчасти повторяет план генерала Петреуса, который был реализован в Ираке. В результате противник, хотя и продолжает периодически осуществлять теракты, но в целом утрачивает контроль над жизненно важными центрами, что дает возможность постепенно сокращать численность международных сил и передавать задачу обеспечения безопасности местным «силовикам», действующим в тесном взаимодействии и под частичным руководством западных инструкторов.
Кроме того, для достижения реальных результатов в Афганистане необходимы серьезные усилия по налаживанию совместных действий с Пакистаном, а при необходимости - и по оказанию серьезного давления на него. Возможности для этого есть, прежде всего, у США, которые оказывают серьезное военное содействие Пакистану в рамках антитеррористических операций пакистанского правительства против талибов на своей территории.
В целом же успех реализации такого оптимистического сценария означал бы достижение максимума возможного, поскольку о полной ликвидации «Талибана» или «Аль-Каиды» в краткосрочной и даже в среднесрочной перспективе вряд ли можно говорить. В принципе «максимально возможный» в нынешних условиях результат мог бы выглядеть как пусть и неполный, но успех, поскольку основная часть международных сил была бы выведена, ситуация в стране относительно стабилизирована, а ответственность передана афганским силам под контролем США. Это, конечно, не полная победа, но и не позорное бегство. Все-таки позитив налицо. Особенно с учетом афганской «специфики».
Михаил Калишевский
