В своей предыдущей статье «Некоторые мысли на тему того, почему страны Центральной Азии не модернизируются» я касался того, что «модернизация» - это необязательно вестернизация. Хотя многие понимают модернизацию как переход от «традиционного» общества к «современному» (и к демократии), пример Китая отлично показывает, что азиатские лидеры могут модернизировать промышленность или общество, не переходя к демократии в конечном итоге. То же самое происходило в Османской Турции, где мусульманские элиты принимали идею универсальной европейской цивилизации и даже блага европейского колониализма, но одновременно могли придерживаться антизападных взглядов.

Выборочная вестернизация

В Центральной Азии лидеры оглядываются на ряд достижений западного технологического общества и стремятся заимствовать у него, оставаясь в то же время приверженцами своего авторитаризма. Сегодня политическая элита в странах Центральной Азии активно работает над созданием «защитной» идеологии, которая призвана ограничивать население от «вредных и чужеродных» влияний Запада. В Узбекистане это «Маънавият и маърифат» («Духовность и нравственность»), в Туркменистане или Таджикистане идеология Лидера – Отца нации, Аркадага, вкупе с традиционными одеждами и ценностями. В Казахстане это технократическое государство со своим «особенным путем» к демократии, где оно само модернизирует экономику, политику и даже «общественное сознание».

В то же время сама элита как никогда очень тесно интегрирована с западными банками. Авторы книги «Dictators Without Borders» («Диктаторы без границ») Александр Кули и Джон Хезершоу пишут о том, как политическая элита стран Центральной Азии тесно привязана к западным системам, размещая там активы, счета, обучая детей, нанимая юристов и брокеров.

Получается, что политическая элита Центральной Азии с одной стороны клеймит глобализацию и западные ценности (пользуясь текущим благоприятным моментом), с другой - монополизирует пользование плодами этой глобализации своим узким кругом. Примерно так же действовала советская высшая номенклатура, когда второй человек в стране по идеологическим вопросам Михаил Суслов (нес персональную ответственность за кампанию борьбы «с безродным космополитизмом», «буржуазным низкопоклонством перед Западом») клеймил западную массовую культуру и решал вопрос допуска тех или иных голливудских фильмов в страну, а первый человек страны, генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев любил смотреть ковбойские фильмы с участием Чака Коннорса.

Запуская «защитную идеологию» для населения, политическая элита сама не следует своей запущенной псевдофилософии, да и охраняет от пропагандируемой идеологии своих детей. Внешним игрокам пропагандистская машина политической элиты режимов Центральной Азии внушила, что они являются гарантами стабильности.

Оставляя и пестуя свой «маленький Восток», власти в Центральной Азии не решают задачи модернизации, потому что, как и в Китае и некоторых других странах Азии, ориентализм властей ограничивает развитие самостоятельной свободной мысли. Мысль несвободна, потому что:

- нет реальной свободы слова;

- государство насаждает свою мысль, в частности, патриархальное мышление и традиции;

- есть остатки ментального колониализма;

- общая апатия и ориентация на импортные модели.

О несвободной интеллектуальной элите

Сегодняшняя интеллектуальная сила Центральной Азии де-факто потеряла способность самостоятельно двигаться. Остро ощущается нехватка интеллектуальной свободы. Несмотря на десятилетия перестройки и «освобождения СМИ», интеллектуальная элита региона самоограничивается, воздерживаясь от непредвзятого и бесстрашного обсуждения насущных проблем в стране, опасаясь жесткого давления со стороны чиновнического аппарата, который может запросто объявить любого, кто выражает альтернативное мнение, предателем родины, сеятелем раздора и угрозой для стабильности внутриполитической жизни страны.

Мы интеллектуально и морально сломлены, академии наук превратились в винтики огромной машины пропаганды культа личности, а та маленькая кучка интеллигенции, которая отвергла поклонение новым «мощам» «национальных лидеров», сегодня не справляется с функцией консолидации и не способна предложить реалистичные идеи по выводу стран из тупика.

При несвободной интеллигенции парадоксально процветает свобода авторитетов и патриархальных предрассудков. Автор знаменитых экономических реформ в Малайзии, премьер-министр Махатхир Мухаммад отмечал, что на середине пути развития исламской цивилизации появились новые толкователи ислама, которые приравняли мусульманское знание к изучению исламской теологии. Изучение естественных наук, медицины и так далее не поощрялось, и в мусульманском обществе начался регресс. Как отмечал Махатхир Мухаммад, впоследствии мусульманские правители не стремились к интеллектуальному возрождению. Вместо этого мусульмане все более и более вовлекались в споры по незначительным вопросам, таким как: «соответствуют ли исламу узкие брюки и кепки с козырьком», «следует ли разрешить печатные машинки» и «можно ли использовать электричество при освещении мечетей».

Недавнее высказывание имама ташкентской мечети Мирза Юсуф Рахматулло Сайфуддинова, который призвал запретить мужчинам работать в гинекологии, означает, что причины, которые были указаны Махатхиром Мухаммадом касательно споров по незначительным вопросам, никуда не исчезли. Они только начинают вновь набирать обороты, толкая нас назад в яму отсталости, нищеты, необразованности и экономической зависимости от бывших метрополий.

О ментальном колониализме

Параллельно с этим скандалом в узбекском фейсбуке казахстанское общественное пространство сотрясают дебаты о введении латиницы. Но к этому вопросу казахстанская интеллектуальная элита подходит с позиций постколониализма, который увязывается с прогрессом. Политолог Ерлан Карин прокомментировал переход казахского алфавита с кириллицы на латиницу тем, что был сделан «цивилизационный выбор для казахстанцев, это подтверждает наше стремление быть частью открытого мира, нацеленность на прогресс, и это увязывается с ранее озвученными идеями по модернизации системы образования в Казахстане».

Азиатские интеллектуалы, начиная с Джавахарлала Неру и заканчивая Кишором Махбубани, отмечали, что главная причина колонизации огромного населения и больших территорий Азии заключалась в том, что азиатские народы были, прежде всего, колонизированы не физически, а ментально. Кишор Махбубани, сингапурский дипломат, ученый, автор книги «Can Asia Think?» («Может ли Азия мыслить?») замечает, что триггером борьбы народов Азии против колониализма стала русско-японская война 1904-1905 годов. До русско-японской войны интеллектуальная элиты Азии полагала, что зависимость азиатов от «белых колонизаторов» - это всерьез и надолго. Знаменитый борец за независимость Индии Джавахарлал Неру вспоминал, что победа японцев над русскими развила у него убежденность в том, что при правильном использовании интеллектуальных и технических реформ европейцев индийцы, да и все зависимые азиатские страны, смогут вырваться из ямы отсталости и вновь стать полноценными государствами.

Такие мысли, с одной стороны, продвигали независимость, развивали борьбу, но, тем не менее, не разрушали встроенную «колонизированную мысль». Так, по мнению теоретика Аполлона Амоко, ключевая черта колонизированного «я» заключалась в том, что отсталость колонии есть результат ее культурного наследия, и ее следует ликвидировать за счет активного подражания культурным трендам «метрополии». Постсоветские страны прекрасно иллюстрируют эту мысль: они кричат о необходимости избавления от наследства колониализма, но сами пока не могут выстроить альтернативные жизнеспособные системы. При этом копируются (и продолжаются) успешные репрессивные практики метрополии, когда, к примеру, президент Казахстана Назарбаев считает, что «демократия - это конец пути. И подгонять к демократии не надо, потому что мы - другие».

В ожидании спускового крючка

Сегодня Центральная Азия нуждается в триггере, взрыве, который бы мог вывести страны на самостоятельный путь развития и который мог бы не полагаться только на содействие иностранных и внерегиональных сил. Действительно, может ли какая-либо из стран служить моделью или патроном модернизации?

Центральная Азия уникальна, но она, фактически, географическая сирота, которую не воспринимают как свою составную часть ни страны Юго-Восточной и Восточной Азии, ни европейские страны. То есть, для японцев мы словно Восточная Европа, для стран Юго-Восточной Азии Центральная Азия кажется Россией, только немного с азиатским колоритом. Для Запада же мы вообще периферия, которая интересна узким специалистам.

Хотя есть когорта подозрительных «специалистов», которые странным образом считают, что Запад днями и ночами совместно с «глобальной либерально-монетаристской элитой» хочет сломать хребет странам Центральной Азии и насильно вестернизировать население, отчего единственной защитой выступают мудрые отцы-руководители. Странность в том, что так называемая политическая элита сама первая была вестернизирована и глобализирована. Ведь свои виллы, дома, банковские счета она держит на Западе, да и отпрыски их прекрасно себя чувствуют там, а не у себя в стране.

Существует мнение о том, что китайские инвестиции встроят регион в траекторию прогресса. Как будто инфраструктура Центральной Азии может модернизироваться без качественной образовательной системы, здравоохранения и свободы слова и мысли. Один из самых известных китайских ученых-международников, декан факультета международных отношений Университета Цинхуа Янь Сюэткин полагает, что перспективы стран Центральной Азии в инициативе «Один Пояс – Один Путь» ограничены. По его мнению, «в Центральной Азии живет очень мало людей — там вообще ничего не выгодно строить. Без определенной плотности населения все это бессмысленно».

Прогресс требует интеллектуального рывка, для этого же следует избавляться от сдерживающих мифов, ломать патриархальное и колониальное мышление. Более того, политическая элита должна дать населению возможность интегрироваться в глобальный поток, а не заключать его в ментальной и культурной изоляции.

Меня всегда поражали действия чиновников, которые приглашали и с восхищением слушали журналистов и экспертов из стран, где академические свободы выведены в абсолют, но катастрофически боялись создавать такие же условия для своих ученых и журналистов. Такой ориентализм местных элит должен быть ликвидирован.

Модернизация не должна полагаться на иностранные финансовые вливания, она должна полагаться, прежде всего, на свой собственный интеллектуальный потенциал, который сможет сделать рывок только при условии свободной мысли. И хотя в этой статье я не касаюсь огромной проблемы падения уровня образования и грамотности, я считаю, что когда власти говорят о «модернизации», они должны понимать, что это только в последнюю очередь означает новейшие технологии и оборудование, а в первейшую – знание и мысль.

Рафаэль Сатаров, независимый политолог (Узбекистан), Central Asian Analytical Network

Международное информационное агентство «Фергана»