Хлопковый сектор Узбекистана - это своего рода один большой совхоз, занимающий всю территорию страны, или тринадцать совхозов областного масштаба. Их составляют частные фермерские хозяйства, которые в 2004 году заменили ширкаты - кооперативы вроде советских колхозов. Как это возможно: с одной стороны, частные фермерские хозяйства, а с другой - система, напоминающая совхоз?

De jure фермерские хозяйства в Узбекистане действительно являются юридическими лицами, но de facto их положение мало чем отличается от статуса бригадиров в советских колхозах и совхозах. Как и бригадиры совхозов, они не вправе свободно распоряжаться землей, переданной им в пользование, и урожаем хлопка, который они на этой земле выращивают. По сути это тот же самый совхоз, только на мегауровне, который в новых условиях воспроизводит старую централизованную систему управления хлопковой отраслью. Централизация при этом сочетается с монопольным положением государственных и квазигосударственных структур, которые окружают непосредственных производителей со всех сторон, контролируя снабжение и сбыт.

Ситуация не изменилась после подписания 17 октября президентом указа о ликвидации холдинговой компании «Узпахтасаноатэкспорт». Этот монстр был создан в 2015 году, в него вошли три монополиста в своих секторах – «Узпахтасаноат», «Узпахтаэкспорт» и «Узпахтаёг» (в русском варианте они звучали бы так – «Узхлопкопром», «Узхлопкоэкспорт» и «Узхлопкомасло»).

Зачем вообще эта трехсоставная монопольная структура создавалась и почему она ликвидируется?

Очевидно, ее создавали по следующим двум причинам. Во-первых, это был шаг в сторону еще большей централизации хлопковой отрасли и экспорта хлопковолокна, в результате чего все этапы производственно-торговой цепочки оказывались в одних руках. Второй причиной, по всей видимости, была закулисная межклановая борьба за торгово-финансовые потоки, связанные с экспортом хлопка. До 2015 года монополистами в сбыте за рубеж хлопковолокна были три внешнеторговые компании при Министерстве внешних экономических связей, инвестиций и торговли (МВЭСИТ) - «Узмарказимпекс», «Узпроммашимпекс» и «Узинтеримпекс».

В апреле 2017 года МВЭСИТ был преобразован в Министерство внешней торговли. Но главой ведомства остался Элёр Ганиев, который, согласно некоторым источникам, в прошлом работал в органах Службы национальной безопасности (СНБ), что старательно затушевывается в его биографических данных. По всей видимости, он остается на своем посту благодаря поддержке со стороны именно этой службы. Имелись также сообщения о вовлеченности СНБ в организацию транспортировки и экспорта хлопковолокна, поскольку, как сообщалось в сетях, она патронирует «Узвнештранс».

С другой стороны, Шавкат Мирзиёев, будучи премьер-министром в период президентства Ислама Каримова, лично курировал сельское хозяйство, включая хлопковую отрасль. Однако в его ведении находились только вопросы производства и переработки хлопка-сырца, но не его экспорт. С формально-юридической точки зрения, продавцом хлопковолокна после скупки его у фермеров был «Узпахтасаноат», в ведении которого находились и до сих пор находятся почти все 111 хлопкоочистительных заводов Узбекистана. Но сами экспортные операции осуществлялись указанными выше тремя государственными внешнеторговыми компаниями «Узмарказимпекс», «Узпроммашимпекс» и «Узинтеримпекс». Всю валютную выручку получали они. «Узпахтасаноат» и непосредственные производители хлопка, фермеры, этой выручки в иностранной валюте никогда не видели. С ними внешнеторговые компании рассчитывались в сумах по официальному курсу, который до недавнего времени, как известно, был вдвое ниже курса «черного рынка». Основную валютную выручку внешнеторговые компании сдавали правительству, но и им кое-что оставалось в виде разного рода трансакционных издержек, зарубежных командировок и прочего.

Логично было бы предположить, что такое положение вещей мало устраивало Мирзиёева. Ход рассуждений, видимо, был такой: что же это получается - мы производим хлопок в поте лица, а с валютой дело имеют другие? Скорее всего, он добивался от Каримова передачи функций по экспорту под его начало. В результате начались структурные изменения, которые, однако, никоим образом не сказались на положении фермеров. Произошло лишь перераспределение контроля над ресурсами и их потоками на высшем, правительственном уровне. Если раньше хлопковые терминалы, число которых сегодня составляет 22, находились под контролем компаний «Узмарказимпекс», «Узпроммашимпекс» и «Узинтеримпекс», то, начиная с 2016 года, они стали переходить под контроль «Узпахтаэкспорт». Если раньше Международные хлопково-текстильные ярмарки, проводимые в Ташкенте каждую осень, организовывал МВЭСИТ, то в этом году эту задачу выполняет «Узпахтаэкспорт».

Но все же остается не совсем ясным, кто сегодня проводит операции по экспорту хлопковолокна. Тут, похоже, складывается некое «двоевластие». Судя по некоторым признакам, указанные выше внешнеторговые компании не собираются передавать функции экспорта хлопковолокна кому бы то ни было. С одной стороны, перед АО «Узпахтаэкспорт» в 2015 году ставилась задача осуществлять «экспортно-импортные операции по товарам и услугам; оказание посреднических услуг во внешней торговле». С другой - на сайтах внешнеторговых компаний до сих пор висит информация о том, что они продолжают торговать хлопком. Более того, хлопковолокно остается главной статьей их внешнеторговых операций.

На Международной узбекской хлопковой и текстильной ярмарке в Ташкенте, 2014 год. Фото «УзА»

Вокруг этих внешнеторговых компаний вообще происходят странные вещи. С одной стороны, информация, вывешенная, скажем, на сайте «Узинтеримпекс», свидетельствует о том, что компания еще функционирует. Так, там опубликован годовой отчет за 2016 год. А в 2017 году сообщается о переводе из ведения этой компании «Узпахтаэкспорту» восьми хлопковых терминалов. С другой стороны, в годовом отчете за 2016 год, в отличие от отчета трехгодичной давности, нет данных о том, сколько хлопковолокна было продано за истекший год и какую валютную выручку компания получила. С точки зрения прозрачности наблюдается явный регресс.

Странным является и то, что сайт «Узинтеримпекс» до сих пор сообщает, что компания «функционирует в системе Министерства внешних экономических связей, инвестиций и торговли». Во-первых, игнорируется факт преобразования МВЭСИТ в Министерство внешней торговли. Во-вторых, на сайте самого министерства в числе его подведомственных предприятий «Узинтеримпекс», как и другие две внешнеторговые компании, и вовсе не значатся. Полный мрак и неразбериха, и явные признаки глухого сопротивления намерениям передать функции экспорта новой структуре.

И вот раздается гром среди ясного неба: не успела эта новая структура набрать обороты, как ее ликвидируют. Однако тут опять не все ясно. Ликвидируют головной холдинг «Узпахтасаноатэкспорт», но судьба составляющих его трех акционерных обществ пока не известна. Неясно, в частности, будет ли ликвидировано АО «Узпахтаэкспорт». Если да, то такое решение накануне XIII международной хлопково-текстильной ярмарки выглядит довольно странно.

В принципе, этот откат от ранее принятого решения о создании «Узпахтасаноатэкспорт» вполне объясним. Мирзиёев уже не премьер-министр, курирующий сельское хозяйство. Что производители, что экспортеры - все они уже так или иначе подотчетны ему в его новой роли. Он теперь и без этого монстра под названием «Узпахтасаноатэкспорт» может контролировать потоки и распоряжаться валютной выручкой от экспорта хлопка. Поэтому ему ничего не стоит опять уступить контроль за экспортными операциями силам СНБ. В свете этих соображений можно ожидать восстановления позиций внешнеторговых компаний и их «легализации» под крылышком Министерства внешней торговли.

Но могут последовать и изменения другого рода. Они связаны с фундаментально новой ситуацией в финансовых расчетах между основными стейкхолдерами, в первую очередь - между правительством и фермерами. Дело в том, что до сих пор правительство выкачивало ресурсы из хлопкового сектора во многом благодаря разнице курсов валют - между официальным и рыночным. Последний до недавней сентябрьской реформы превышал официальный примерно в два раза. Эта разница курсов, а также постоянное обесценивание курса национальной валюты выгодны для экспортеров и тех, кто контролирует выручку от экспорта. Ведь правительство получает на свои счета твердую валюту, доллары США, в то время как с фермерами рассчитывается в сумах по официальному, сильно заниженному курсу, который к моменту окончательных расчетов успевал заметно снизиться. Из-за этого фермеры получали в реальной стоимости как минимум вдвое меньше, чем могли бы получать, имея доступ к валютной выручке.

До недавнего времени ключевой структурой, обеспечивающей это перераспределение ресурсов, был созданный при Министерстве финансов Фонд для расчетов за сельхозпродукцию, закупаемую для государственных нужд (сокращенно Сельхозфонд). Этот тихий и не бросающийся в глаза публике фонд фактически заправляет всеми финансовыми потоками, касающимися хлопкового сектора. Именно он спускает фермерам госзаказ, выдает кредиты на выращивание, сбор и переработку хлопка, и именно на его счета в Центральном банке поступает валютная выручка. Следует отметить, что счета эти - внебюджетные, то есть их средства не поступают в доходную часть госбюджета, а значит не возвращаются фермерам и всему обществу в виде социальных программ и общественного сервиса. Как используются средства, лежащие на этих счетах, известно лишь президенту и его узкому окружению. Поэтому в новых условиях для Мирзиёева в роли главы государства передача полномочий по экспортным операциям от одной государственной структуры другой не имеет никакого значения. Для него гораздо важнее контролировать Сельхозфонд, в котором сосредоточена валютная выручка от хлопкового экспорта. И не только хлопкового, но и немалая выручка от экспорта шелкопряда, а в скором времени, возможно, и от и экспорта плодоовощной продукции, который государство постепенно прибирает к рукам.

Хотя в июне 2017 года Сельхозфонд вывели из подчинения Минфину и переподчинили правительству, назвав «Фондом целевого финансирования государственных закупок сельскохозяйственной продукции и оснащения техникой сельского хозяйства при Кабинете Министров», положение вещей, по сути, не изменилось. Поэтому я бы обращал внимание не столько на судьбу «Узпахтаэкспорта» и остальных внешнеторговых компаний, о которых я говорил выше, сколько на то, как будет функционировать Сельхозфонд.

Не стоит ожидать особой прозрачности в его деятельности – он остается главным приводным ремнем для откачивания ресурсов из села. Именно в силу этого сохраняющегося статус-кво в политике «продразверстки», которая действовала и продолжает действовать в хлопковом секторе, и кроется корень зла, фундаментальная причина не прекращающейся практики принудительного труда. Пока правительство не откажется от этой сталинского типа политики по перераспределению ресурсов из сельского хозяйства в промышленность, никакие попытки решить проблему принудительного труда одними административными мерами не дадут ощутимого эффекта. Правительство будет делать вид, что принимает меры, запрещая выводить на поля студентов и бюджетников, но на практике продолжит закрывать глаза на то, что местные хокимы (главы администраций) игнорируют эти «запреты». Ведь, с точки зрения приоритетов, хокимы отвечают, прежде всего, за выполнение плана по сдаче хлопка, а не за то, как Узбекистан выглядит в глаза Международной организации труда.

Но тут возникает одно очень важное обстоятельство, которое может объяснить начавшуюся структурную перестройку на высшем уровне. Начиная с сентября 2017 года, курсы валют выровнялись, и уже нет значительной разницы между официальным и рыночным. Становится непонятным, как правительство, ничего не меняя в существующей централизованной системе управления хлопковым сектором, будет извлекать из нее ренту. Я думаю, в правительстве ломают голову именно над этим. С моей точки зрения, кардинальное решение вопроса состояло бы в отказе от сталинской модели - от политики эксплуатации села, выкачивания из него ресурсов посредством принудительного госзаказа. Это означало бы и отказ от самого госзаказа. Но есть опасение, что власти опять ограничатся косметическими изменениями, пытаясь просто приспособить ту же самую сверхцентрализованную систему в хлопковом секторе к новой политике обменных курсов валют.

Алишер Ильхамов, историк, социолог, ассоциированный научный сотрудник лондонской Школы восточных и африканских исследований (SOAS)

Международное информационное агентство «Фергана»