Если не считать ближайших соседей по СНГ, то ни с одним иностранным коллегой-президентом узбекистанский лидер Шавкат Мирзиёев не встречался за последний год столь часто, сколько пересекался с Реджепом Эрдоганом. Их первое рандеву состоялось еще в ноябре прошлого года, когда турецкий руководитель посетил могилу Ислама Каримова в Самарканде, затем последовали встречи в кулуарах международных саммитов в Пекине, Астане и Нью-Йорке. И вот, наконец, Мирзиёев навестил Эрдогана на его родине, причем еще до того, как президент Узбекистана сошел с трапа в Анкаре, визит этот был оценен как «исторический».

На самом деле, из всех постсоветских республик Средней Азии отношения Турции с Узбекистаном развивались по наиболее драматичному сценарию, хотя изначально казалось, что эти страны просто обречены на тесное сотрудничество в силу исторических традиций, культурного и духовного родства. Именно Турция в 1991 году первой признала независимость Узбекистана, с места в карьер взявшись утверждать свое влияние на тех территориях, где почти сто лет назад Энвер-паша поднимал на джихад подданных бухарского эмира и хивинского хана. Так что всю первую половину 1990-х контакты на линии Ташкент-Анкара шли по возрастающей. Однако уже к 1996 году, когда как раз состоялось подписание Договора о вечном мире между двумя странами, в их отношениях наметилась трещина, ставшая предвестником полномасштабного кризиса.

Причиной такого охлаждения явилось «закручивание гаек» покойным Исламом Каримовым, поставившим в Узбекистане вне закона не только всю политическую оппозицию, но и подвергшего преследованиям религиозных деятелей. В этой ситуации именно Турция стала убежищем для множества оппонентов Каримова, в том числе для самых знаковых персонажей узбекистанской политики, таких как Мухаммад Салих, что, конечно, не могло не вызвать в Ташкенте ответной реакции. В итоге безвизовый режим, установленный между двумя странами, был отменен Узбекистаном в одностороннем порядке. Была прекращена программа по отправке узбекских студентов в вузы Турции, а многие из тех молодых людей, кто уже прошел обучение и вернулся на родину, были отправлены за решетку как носители потенциально опасных для режима идей.

Постепенно сворачивалось и деловое сотрудничество, в Узбекистане было прекращено вещание турецких телеканалов, из страны выдавливались турецкие предприятия, и сам Каримов, выступая по местному телевидению, обрушился с критикой на качество турецких товаров, заполнивших рынки Средней Азии.

Ситуация еще больше накалилась после терактов в Ташкенте в 1999 году, расцененных руководством республики как покушение на жизнь президента, за которым стояли исламисты, получившие поддержку из Турции. После этого в Узбекистане закрыли все узбекско-турецкие лицеи, а на международном уровне Ташкент полностью потерял интерес к проектам Анкары по консолидации тюркоязычных стран, в частности, отказался от участия в Парламентской ассамблее тюркоязычных стран. Справедливости ради стоит отметить, что и фокус внешней политики Турции к тому времени окончательно сместился с Центральной Азии на Ближний Восток.

Шавкат Мирзиёев (слева) и Реджеп Эрдоган. Фото пресс-службы президента Узбекистана

В 2005 году, после событий в Андижане, Турция открыто выступила против Узбекистана в ООН. В 2011 году турецкий парламент внес Узбекистан в список пяти недружественных стран. Сделано это было после того как узбекские власти предприняли широкую кампанию по вытеснению из республики турецкого бизнеса. Тогда в Ташкенте было объявлено о закрытии около 50 турецких предприятий, сотрудники которых были привлечены к ответственности за то, что «злоупотребили созданным для них в Узбекистане благоприятным инвестиционным климатом и дружественными связями». В число нарушителей попали «Орзу пластик», «Эмир текстиль», «Polat T.S.», «Akeca texstil», «Oskainak», «Gunes caf» и другие.

После начала гражданской войны в Сирии центральноазиатское направление окончательно сместилось на периферию турецких интересов. Нет, разумеется, Анкара держит руку на пульсе тех политических и - в особенности - экономических процессов, которые происходят на востоке от Каспия, но на роль серьезного игрока в этом регионе давно уже не претендует. Даже несмотря на тесные связи с тем же Казахстаном, Туркменией, Киргизией и перманентную заинтересованность в транснациональных проектах по доставке углеводородов из Азии в Европу.

Перезапуск турецко-узбекистанских отношений, триггером которого с определенной долей уверенности можно считать нынешний визит Мирзиёева, не только способен в перспективе реанимировать интерес Анкары к Центральной Азии. Он лишний раз подтверждает договороспособность Узбекистана, главе которого хотя бы во внешней политике не мешает оппозиция из старых силовиков, поэтому он может руководствоваться в первую очередь прагматизмом и здравым смыслом, а не личными обидами и средневековыми соображениями по поводу «сохранности престола». В конце концов, Мухаммад Салих по-прежнему находится в Турции и возмущается преследованием инакомыслящих на родине.

Согласно заявлениям турецкой стороны, Анкара рассчитывает, что в ближайшие десять лет товарооборот между двумя странами увеличится с 1,32 до 10 миллиардов долларов, таким образом превратив Узбекистан в главного партнера Блистательной Порты в регионе. К примеру, товарооборот Казахстана с Турцией, несмотря на всю безоблачность их отношений, составляет сегодня чуть более 2 миллиардов долларов в год, и планы на этот счет у сторон не такие наполеоновские, как в случае с Узбекистаном. В этом отношении Ташкенту придется соревноваться, скорее, с Ашхабадом – на данный момент взаимный товарооборот Турции и Туркмении составляет около 6 миллиардов, и стороны активно сотрудничают в области газотранспортных проектов.

Шавкат Мирзиёев и Реджеп Эрдоган. Фото с сайта Uznews.Uz

Ранее в Ташкенте уже заявляли, что Узбекистан также заинтересован в подключении к Южному газовому коридору, который предусматривает поставки углеводородов из Центральной Азии в Европу через территории Грузии и Турции. То, что оба президента заинтересованы в совместной работе по этому направлению косвенно подтвердил Эрдоган, напомнивший по итогам переговоров с Мирзиёевым, что Узбекистан занимает седьмое место в мире по запасам природного газа. Всего по итогам встречи стороны подписали более двадцати документов о развитии сотрудничества в сферах торговли, промышленности, банковско-финансовой, инвестиций, туризма, грузоперевозок, здравоохранения, подготовки кадров, обороны и других. Детали этих соглашений, впрочем, не конкретизировались. Хотя, например, еще накануне переговоров стало известно, что Узбекистан привлечет кредит турецкого государственного банка «Зираат» (Ziraat Bank) в 200 миллионов долларов, которые пойдут на строительство жилья.

Однако, несмотря на весь позитив, которым были проникнуты сообщения официальных узбекских СМИ по поводу встречи в Анкаре, следует помнить, что источники напряженности в отношениях двух стран сохраняются и сегодня. И они буду сохраняться, покуда в Узбекистане при власти находится та часть каримовского истэблишмента, которая всячески препятствует любым реформам, что во внутренней, что во внешней политике. Так что упомянутый оптимизм должен быть весьма осторожным. Тем более, кульбиты внешней политики Турции, успевшей поссориться (а с некоторым - и вновь подружиться) в последние годы с Россией, ЕС, Ираном и частично даже с США, вряд ли добавили ей солидности, как потенциальному стратегическому партнеру. Поэтому утвердиться в этом качестве в Ташкенте ей будет намного сложнее, чем той же России, Китаю или Казахстану, которые Мирзиёев, надо заметить, посетил намного раньше, чем Малую Азию.

Петр Бологов

Международное информационное агентство «Фергана»