Свободный выбор между оброком и барщиной. UGF выпустил доклад о принудительном сборе хлопка в Узбекистане
На сборе хлопка в Узбекистане. Фото с сайта Antislavery.org
Узбекско-германский форум по правам человека (UGF) опубликовал доклад о принудительном труде в Узбекистане. Доклад касается в первую очередь производства хлопка и содержит весьма неутешительные выводы и примеры. «Фергана» представляет своим читателям краткий пересказ доклада.
В сентябре 2017 года Гульхан Авезова, работающая медсестрой в Центральной больнице города Турткуль в Каракалпакстане, отправилась на сбор хлопка в Кумбосган. Авезова не хотела оставлять работу и семью, но ее начальник выразился ясно: «Есть много других людей, которых я мог бы нанять на Ваше место в больнице».
Таким образом, Авезову на сбор хлопка отправили практически принудительно. А вот ее сын, 22-летний Сардорбек Салаев, сопровождал ее добровольно – молодой человек надеялся заработать немного денег. Правда, он не знал, что наказать могут не только за отказ собирать хлопок, но и за невыполнение плана. План был – 80 килограммов хлопка в день. Салаев не справился с этой нормой, и главврач в качестве наказания дал ему дополнительное задание. После целого дня изнурительной работы на полях парень должен был доставить хлопок на хлопкоочистительный завод и ждать, пока груз там взвесят и примут. Это заняло целую ночь. В результате Сардорбек оставался голодным до 4 часов утра, пока не вернулся в барак. Но и в бараке ему достались лишь объедки. Поспать в этот день он смог всего пару часов, после чего, голодный и усталый, вынужден был выйти на поле и продолжить сбор хлопка.
Трое суток он работал в таком нечеловеческом режиме – по 20 часов в день практически без еды и сна. И, наконец, просто свалился в поле от слабости. Пока он лежал без сознания, трактор, проезжавший по полю, наехал на него и сильно повредил парню ногу. Таким образом, за 10 дней Салаев заработал 60.000 сумов (около 7,5 долларов) и тяжелое увечье. Он уже перенес четыре операции на ноге, однако она до сих пор не зажила. Салаев не может ни ходить, ни работать, и к тому же страдает от сильных болей. (К слову сказать, подобные или даже еще более тяжелые эксцессы происходят на хлопковых полях регулярно.)
Кумбосган – один из районов, в которых Всемирный банк профинансировал реализацию ирригационных проектов. Однако у финансирования есть условие: правительство Узбекистана должно соблюдать нормы национального и международного права, запрещающие использовать принудительный и детский труд. И хотя банк из-за доказанных нарушений может даже приостановить финансирование проекта, правительство продолжает принуждать работников бюджетных учреждений, таких как Гульхан Авезова, собирать хлопок. А к тем, кто отказывается собирать хлопок, применяются штрафы и наказания. При этом наказывают даже добровольцев вроде Сардорбека Салаева – если они план не выполняют.
Прием хлопка у сборщиков. Фото Тимура Карпова, «Фергана»
На уборку хлопка, как известно, отправляют в первую очередь бюджетников – однако не только их. Попасть на поля могут граждане, так или иначе зависящие от госсектора или услуг, предоставляемых государством. Например, те, кто получает пособия по уходу за ребенком или какие-то социальные выплаты. Если они проявят строптивость, им могут прекратить выплаты или даже вовсе уволить с работы. То же касается и предприятий, так или иначе связанных с государственным сектором. Они буквально вынуждены посылать на уборку своих работников. В противном случае их деятельности начнут препятствовать разного рода госструктуры. Единственная возможность в этих условиях уклониться от сбора хлопка – это нанять за свой счет сборщика, чтобы он собирал хлопок вместо тебя. Однако далеко не все могут позволить себе такую роскошь.
В 2017 году правительство Узбекистана предприняло ряд беспрецедентных шагов по признанию и решению проблемы использования принудительного и детского труда при сборе хлопка. Об этом заявил президент Шавкат Мирзиёев в своем выступлении на Генеральной Ассамблее ООН. После его выступления президент Всемирного банка Джим Ён Ким призвал президента Узбекистана решить проблему принудительного труда раз и навсегда. На следующий день Узбекистан отозвал с хлопковых полей студентов университетов, а также некоторых работников сферы здравоохранения и образования.
Этот шаг, конечно, выглядит несколько демонстративно. Однако он ясно показывает, что руководство Узбекистана способно не только декларировать позитивные изменения, но и осуществлять их на практике. Кроме прочего, правительство увеличило сборщикам хлопка заработную плату, призвало людей сообщать о принуждении к труду и вымогательствах, а также провело встречи с гражданскими активистами.
Тем не менее, систематическое использование принудительного труда при сборе хлопка продолжалось и в 2017 году. Это установил Узбекско-германский форум, опросив работников бюджетной сферы, сотрудников махаллей, владельцев и сотрудников предприятий, а также лиц, нанятых в качестве сборщиков хлопка. При формулировке выводов были учтены заявления государственных служащих, жалобы жертв принудительного труда в СМИ и в социальных сетях и некоторые правительственные документы, просочившиеся в прессу.
Выяснилось, что принудительный труд использовался во всех регионах, где проводился мониторинг, в том числе – в проектной зоне Всемирного банка в Южном Каракалпакстане. Кроме того, UGF задокументировал запредельный уровень вымогательства у граждан для оплаты услуг сборщиков хлопка. Деньги вымогались в том числе и у тех бюджетников, которые должны были быть освобождены от принудительного труда.
Правительство и принудительный труд
Среди сборщиков хлопка хватает тех, кто делает это добровольно – чтобы заработать деньги. Однако в целом производство хлопка в Узбекистане построено на принудительном труде. Местные и региональные власти обязаны выполнять план, который им спускает центральный аппарат правительства. Денег за сбор хлопка платят мало, условия труда очень тяжелые, поэтому обеспечить нужное количество сборщиков трудно. Но необходимо, поскольку за выполнение плана отвечают лично хокимы (главы администраций). Не желая подвергнуться взысканиям, они требуют от бюджетных учреждений любыми путями найти рабочую силу для сбора урожая.
Из стенограмм и отчетов, а также инструкций правительства видно, что основным источником рабочей силы оно считает учреждения бюджетной сферы и их работников, в том числе из системы образования и здравоохранения. Однако мобилизовать их не так-то просто. И здесь важную роль играют советы махаллей, профсоюзы, налоговые и правоохранительные органы.
Некоторые узбекские чиновники настаивают на том, что проблема принудительного труда хоть и существует, но не является системной, общегосударственной. Перекосы, по их мнению, случаются только на региональном или местном уровнях. Международная организация труда (МОТ) говорит о «неравномерном исполнении [законодательства]», а также случаях запугивания или давления на людей и организации со стороны региональных и местных должностных лиц. Всемирный банк полагает, что от региона к региону ситуация меняется. Чем ниже плотность населения в регионе, а, значит, меньше добровольных сборщиков, тем выше риск принудительного труда – и наоборот.
Сложившаяся система не может обеспечить полную уборку урожая и выполнение всех планов по сбору хлопка. Это становится особенно очевидным во второй половине октября и в ноябре. Хлопка к этому моменту остается мало, и возможность заработка для сборщиков значительно снижается. Повысить плату нанятым сборщикам районы и области сами не могут, так что единственным способом выполнить план остается принудительный труд.
В 2017 году удалось тайно записать некоторые встречи между государственными чиновниками, работниками бюджетной сферы, бизнесменами и местными активистами. На встречах этих были зафиксированы оскорбления и угрозы со стороны должностных лиц. Стенограммы некоторых из этих встреч, а также их аудио– и видеозаписи были опубликованы в СМИ (в том числе в узбекских) и в материалах неправительственных организаций.
Возмутительное поведение чиновников, играющих ключевую роль в системе принудительного труда, оказалось в центре внимания общественности. Записи ясно свидетельствуют, что региональные и местные чиновники приказывают руководителям организаций мобилизовывать своих работников на сбор хлопка. Руководители же организаций, в свою очередь, приказывают своим сотрудникам и людям, получающим государственные пособия, собирать хлопок или платить за наемных сборщиков.
Школьник на сборе хлопка. Фото Сида Янышева, «Фергана»
Как вымогают деньги на хлопок
Согласно опросам Узбекско-германского форума, подавляющее большинство работников бюджетной сферы, студентов и предпринимателей предпочитают оставаться на своих рабочих местах, а не идти собирать хлопок. Если человек сопротивляется, ему оставляют «лазейку» – можно нанять сборщика вместо себя. Однако, как замечают некоторые опрошенные, «если нет приказа сверху, [кто] будет платить миллион сумов (приблизительно 125 долларов США) за сборщика из своего кармана?» Таким образом, в случае с нанятым сборщиком принуждение просто меняет свои формы: не хочешь работать – плати, чтобы за тебя работал другой.
Преподавательница одного из колледжей сообщила, что администрация потребовала от нее нанять сборщика хлопка вместо себя. В то же самое время директор детского сада, куда ходил ее сын, заявил, что ей нужно собрать хлопок для детского сада или заплатить за сборщика. Выполнить сразу оба требования она не могла, так что ей пришлось взять деньги в долг, чтобы покрыть все расходы.
Другой случай – безработная женщина, которая собирала хлопок добровольно. Однако и это не избавило ее семью от принуждения. Ее мужа-бюджетника направили на сбор хлопка. Женщине пришлось отдать часть своего заработка, что нанять ему замену и таким образом «выкупить» из хлопковой повинности.
Как известно, правительство Узбекистана потребовало отозвать с полей работников образования и здравоохранения. Однако руководители соответствующих учреждений все равно принуждали учителей, школьный персонал и медицинских работников собирать хлопок или платить за сборщиков. Утверждалось, что приказы поступают от районных и региональных чиновников или даже напрямую от хокима. Говорилось, что, если люди откажутся выполнять эти приказы, их руководители будут наказаны. Один из опрошенных учителей заявил по этому поводу: «Я бы не пришел [на хлопковые поля], если бы они меня не заставили. Говорят, мы больше не обязаны это делать. Они даже повесили плакаты, в которых говорится, что запрещено принуждать кого-либо работать. Но сбор хлопка не является добровольным. Если бы это было так, ни один учитель не собирал бы хлопок». Врач одной из больниц сказал, что «ни один человек в здравом уме» не собирает хлопок добровольно, потому что условия просто ужасные. «Люди собирают хлопок из страха и от безвыходности положения», – заметил он.
Однако жертвой крепостнической системы стали не только госпредприятия и бюджетники.
Представители частного бизнеса, индивидуальные предприниматели, крупные государственные и совместные предприятия жаловались UGF на то, что налоговые органы требовали от них отправлять сотрудников собирать хлопок. Кто не хотел этого делать, тот мог нанять сборщиков хлопка или заплатить деньги непосредственно властям – якобы для найма сборщиков. Количество сборщиков, которое приходилось отправлять или нанимать, а также деньги, которые предприятия должны были заплатить, зависели от размера их бизнеса и общего числа сотрудников.
Не пойдешь – накажут
Люди, которые пытались отказаться от сбора хлопка, столкнулись с различными видами наказания. Использовались меры дисциплинарного воздействия и вычеты из заработной платы, отказавшимся переставали выплачивать пособия по уходу за ребенком или по социальному обеспечению. Дело доходило и до увольнения с работы. Понятно, что люди часто просто не решались отказываться, боясь тяжелых последствий для себя.
И действительно, перед лицом возможной безработицы и нищеты мало кто хочет рисковать своей работой. Чиновникам удалось создать атмосферу страха в обществе, обратная связь с органами власти почти не действует, механизмы отчетности не работают. Как следствие, сотрудников бюджетной сферы регулярно используют для выполнения неоплачиваемых «общественных» работ. Такого рода деятельность включает уборку улиц и квартир, покупку и высадку цветов, покраску заборов, строительство, благоустройство города, посадку и прополку хлопка, выращивание коконов шелкопряда и другие сельскохозяйственные работы.
Да, номинально общественная работа является добровольной. Однако она считается негласным условием трудоустройства и, значит, отказаться от нее нельзя. Неудивительно, что от людей выполнения такого рода работ требуют постоянно. Не всегда эти требования сопровождаются прямыми угрозами, но ясно, что отказываться не стоит: начальник всегда найдет повод уволить строптивца. Есть и другие способы воздействовать на «отказников». Так, в число наказаний для непослушных учителей входит, например, сокращение учебных часов, что приводит к уменьшению их заработной платы. Не лучше дело обстоит и в области здравоохранения. Одна из опрошенных медсестер заявила: «Единственный способ освободиться от сбора хлопка – это уволиться. [Если вы откажетесь], они найдут повод, чтобы подвергнуть вас дисциплинарному взысканию или уволить». Если же люди не зависят напрямую от бюджета, до них можно добраться, например, через детей. Так, если родители отказались собирать хлопок для детского сада, их ребенку могут просто не разрешить посещать дошкольное заведение.
Девочка на сборе хлопка. Фото с сайта Hrw.org
В принуждении участвуют и советы махаллей. Они набирают людей для хлопковых работ, угрожая в случае отказа не выплачивать социальные пособия, в том числе и пособие на ребенка. Владельцы бизнеса считают, что стоит им отказаться, и они столкнутся с санкциями, начиная от фиктивных проверок и штрафов и заканчивая закрытием бизнеса. Так, в объявлении, вывешенном в одном из наманганских магазинов, прямо говорилось: «Магазин закрыт за то, что не отправил сотрудников на сбор хлопка. Не может возобновить работу без разрешения директора рынка».
Но это все, если можно так выразиться, «цивилизованные» методы. Иной раз люди сталкиваются с еще более травмирующими ситуациями. Одним из самых распространенных видов давления стали унижения, оскорбления или «разносы» на местах – вплоть до избиений людей за то, что они недостаточно усердно работали или не выполнили план по сбору хлопка.
Силовики заставят
Важные данные относительно использования принудительного и детского труда удалось получить в Южном Каракалпакстане, в районах Турткуль, Беруни и Элликкала. Здесь реализуется проект Всемирного банка по улучшению управления водными ресурсами и есть возможность документировать нарушения прав рабочих непосредственно в проектной зоне.
Выяснилось, что здесь, как и в других регионах, работников бюджетной сферы принуждали собирать хлопок или платить за сборщиков.
Правда, некоторые работники образования и медицины были освобождены от сбора хлопка после сообщения премьер-министра от 22 сентября об их отзыве. Однако это оказалось лишь кратковременной передышкой перед тем, как их снова отправили на поля. Обратно на поля были отправлены и студенты Нукусского государственного университета. Один из них рассказывал, что весь его второй курс возобновил сбор хлопка в Кумбосгане 6 октября, несмотря на то, что хлопка осталось немного и им пришлось самим платить за еду и жилье. Другой же студент, уже третьего курса, заявил, что он и его однокурсники 1 ноября были отправлены на ночные смены в Карузяке.
Хлопковый сезон 2017 года в Каракалпакстане оказался особенно сложным: урожай был плохим, и хлопка выросло немного. Тем не менее, чиновники продолжали отправлять людей на поля до конца ноября. Период с 15 октября по 15 ноября был даже объявлен ударным месяцем интенсивной работы. Затем «ударный месяц» продлили до 20 ноября и регулярно передавали о нем сообщения по радио. От лица Комитета женщин Узбекистана, фонда «Нуроний», фонда «Махалла» и Совета федерации профсоюзов людей призывали выполнить свой долг перед родиной и собрать хлопок весь «до последнего грамма».
Логично было бы предположить, что если хлопка нет, собирать его бесполезно: сколько ни собирай, больше не станет. Но у чиновников логика другая. Поэтому многие работники бюджетной сферы продолжали оставаться на полях или платить за сборщиков даже в ноябре. Один из работавших на сборе медиков заявил, что к этому моменту не осталось уже ни хлопка, ни добровольных сборщиков. Фермер, рядом с полями которого трудились 70 сотрудников сельскохозяйственного института, рассказал, что регулярно приносил им хлеб. Они собирали хлопок в течение 45 дней и часто не получали вообще никакой еды. Фермер заявил, что люди были истощены физически и психологически. Сотрудник института позже подтвердил, что 1000 работников, отправленных институтом, вернулись с полей только 18 ноября. Они работали 50 дней, а еды в это время получали совсем немного.
Несколько человек рассказывали о противоправных действиях сотрудников махалли. Ее представители в сопровождении полицейских делали поквартирный обход, мобилизуя людей на сбор хлопка. В случае же отказа они угрожали жителям отключить электроэнергию и задержать выплату пособий. Говорили, что в начале сентября чиновники махалли, полицейский и имам посетили все 200 домов в махалле и потребовали от жителей отправляться на уборку. Имам заявил, что любой, кто отказывается собирать хлопок или платить за сборщиков, будет отрезан от сообщества и не допущен к участию в свадьбах или похоронах (хотя едва ли от похорон собирались отлучать и проштрафившихся покойников – прим. «Ферганы»). Были случаи, когда местный электрик отрезал электрические кабели. Жителям он объяснил, что это им за то, что они «не помогли махалле с урожаем».
Наблюдатель Узбекско-германского форума связался с председателем махалли, чтобы прояснить ситуацию. Председатель заявил, что наблюдатель «идет против государственной политики», потребовал выдать человека, который ему пожаловался и вызвал полицию для расследования деятельности самого наблюдателя.
Отдельного рассказа заслуживает деятельность налоговой инспекции и силовиков.
Представители Узбекско-германского форума стали очевидцами того, как налоговые инспекторы входят в каждый магазин, предлагая продавцам заплатить 15000 сумов (около $1,9) за сборщика или «садиться в автобус» и ехать на поля собирать хлопок самостоятельно. Владелец одной аптеки рассказывал, что чиновники собирали по 100000 сумов (приблизительно $12,5) в неделю. «Три или четыре человека приходят сразу, чтобы собрать деньги: налоговый инспектор, полицейский и представитель рынка. Они требуют таким образом, что отказать невозможно. Отказ означает, что вы против правительства».
Люди, садившиеся в автобус, который ехал на хлопковые поля с центрального рынка в Турткуле, рассказывали, что они были сменными сборщиками. Владельцы магазинов и ларьков на рынке платили им от 15 до 20 тысяч сумов в день (примерно $1,9-2,5). Другие сборщики – 25-30 человек – оказались наняты сотрудниками банка.
Дети – не исключение
Имели место и случаи использования детского труда – в том числе на сборе хлопка для махаллей. Так, одна женщина собирала в Кумбосгане хлопок со своей 12-летней дочерью. Выяснилось, что чиновник махалли пригрозил приостановить предназначенные для женщины социальные выплаты, если она откажется работать. Махалля требовала, чтобы каждый дом отправил кого-то на хлопковые поля. В результате некоторые школьники вынуждены были собирать хлопок для махалли после уроков.
Одна из опрошенных, медсестра, сказала, что не могла поехать работать на поля. Она заплатила сборщику 100000 сумов (приблизительно $12,5) за сбор хлопка в течение 10 дней. Заведующий отделением угрожал ее уволить, если она этого не сделает.
Однако через пять дней сборщик вернул половину оплаты, потому что на полях было мало хлопка. В результате медсестре пришлось послать вместо себя своего 17-летнего сына, и он 20 дней собирал хлопок в Пахтабаде.
Фото с сайта Antislavery.org
Работа себе в убыток
Как уже говорилось, многие сборщики добровольно собирают хлопок, чтобы заработать деньги. Однако число добровольцев значительно сокращается к концу хлопкового сезона, когда количество хлопка уменьшается, а условия труда ухудшаются.
В 2017 году правительство начало увеличивать заработную плату сборщиков. В 2016 году она составляла 280 сумов за килограмм (приблизительно $0,035 по сегодняшнему курсу). Зарплаты сборщиков увеличивались в течение всего сезона. На первом этапе они получали 450 сумов за килограмм, с 1 октября эта сумма увеличилась до 500 сумов. С 17 октября выплачивалось уже 700 сумов, а кое-где к концу сбора урожая – и 800 сумов. МОТ расценивает это как рост заработной платы на 61-150% по сравнению с 2016 годом, однако при этом не учитывается инфляция.
Безусловно, рост заработной платы приносит явную выгоду для узбекских рабочих. Однако его фактическое влияние на количество сборщиков-добровольцев до сих пор остается неясным. К середине октября на полях оставалось мало хлопка, то есть набрать тот же расчетный килограмм стало гораздо сложнее. Однако региональные и районные чиновники продолжали требовать от учреждений мобилизации людей или внесения оплаты за сбор. При этом многим работникам приходилось самостоятельно оплачивать расходы на еду, транспорт, жилье и личную гигиену.
Бывало, что некоторые сборщики сами закупали у кого-то хлопок по завышенным ценам, чтобы выполнить план или восполнить недостачу и таким образом избежать штрафов. Случалось, что расходы сборщиков даже превышали их заработок – особенно к концу сезона. В лучшем случае сборщик заканчивал сезон без убытка для себя, то есть ничего не зарабатывал в итоге. Например, студентка колледжа из Коканда рассказывала, что директор колледжа приказал им собирать хлопок в Багдадском районе начиная с 3 ноября. Студентка, у которой получалось собирать всего 3-5 килограммов в день, даже не стала забирать свой заработок, составивший 2700-3700 сумов в день (приблизительно 0,33 – 0,46 доллара США). И это при том, что дорога до поля обходилась ей в 12 000 сумов в день (приблизительно 1,5 доллара США), к тому же ей нужно было приносить собственную еду. Студентка заявила, что она работала в поле принудительно, потому что опасалась последствий своего отказа. Однако, если бы заработная плата была выше, она бы собирала хлопок добровольно.
Многие жаловались на то, что вынуждены были работать на полях в конце сезона, несмотря на то, что там практически не остается хлопка. Люди собирали пустые цветоножки, чтобы ощипать оставшееся волокно или разбивали закрытые хлопковые коробочки камнями, чтобы извлечь оттуда хлопок. Работники бюджетных организаций ходили по домам, собирая хлопок из стеблей, собранных на растопку, и даже распарывали матрацы в поисках хлопка.
Кто сосчитает сборщиков?
Добровольные сборщики – это рабочие, которые замещают население, принудительно мобилизованное для сбора хлопка. Их обычно нанимают те, кто сами не могут или не хотят работать на полях. В этом случае добровольцы получают гарантированную поденную оплату в дополнение к тому, что им платит за собранный хлопок государство. В 2017 году общая сумма обычно составляла от 10 до 30 тысяч сумов день (приблизительно $1,25-3,75) в зависимости от региона и месяца. Большинству таких сборщиков также оплачивается питание и транспортные расходы.
Люди, которые собирают хлопок добровольно, предпочитают делать это в качестве заменяющих работников. В этом случае они заработают ощутимо больше денег. Однако ни МОТ, ни национальные программы мониторинга не фиксируют количество добровольных сборщиков, нанятых принудительно мобилизованным населением. Таким образом, имеющиеся данные не дают полной картины принудительного труда, а также масштаба вымогательств для оплаты сборщиков.
Жаловаться страшно
В рамках соглашения узбекского правительства со Всемирным банком были созданы определенные механизмы обратной связи. В 2017 году узбекские чиновники призывали людей, которые работают принудительно, или у которых вымогают деньги на замещающих работников, использовать эти механизмы, чтобы добиться возмещения ущерба.
Так, заместитель премьер-министра Танзила Нарбаева заявила, что работники системы здравоохранения и образования должны противостоять вымогательству за отказ от сбора хлопка и сообщать о таких случаях властям. Представители МОТ и Всемирного банка считают, что механизм обратной связи – это ключевое средство, с помощью которого люди могут защитить свое право на свободный труд. В 2016 году Президент Мирзиёев запустил виртуальную приемную, через которую граждане могут подать жалобы на действия государственных органов. «Приемная» также стал частью механизма обратной связи для защиты от принудительного труда.
Тем не менее, многие не доверяют механизмам обратной свя0зи и боятся противостоять сложившейся практике. Так, заявление Нарбаевой пользователи соцсетей в Узбекистане встретили с насмешливым недоверием.
«Так смешно, аж до слез. О чем вы говорите? Сегодня я пришел на работу, а они говорят мне: «Хлопок или деньги!» Если я откажусь, меня уволят! Сейчас [сезон] хлопка – отправляйтесь в города и районы и проверьте, где находятся учителя и врачи! Вам не нужно делать заявления, вам просто нужно поднять голову и посмотреть, а затем лично приказать хокимам и директорам [не вымогать деньги].
«Неужели они ничего не видят и не слышат, или они думают, что мы идиоты? Лучше бы они сидели тихо и ничего не говорили, чтобы не злить людей. Они сами себе лгут».
«Черт, эта чушь убивает меня. Скажите региональным хокимам не давить на директоров [чтобы принуждать своих сотрудников собирать хлопок], вот и все. [А] это просто пустая болтовня. «Противостоять [вымогательству]» и т.д. – это бред».
«Кабинет министров и этот депутат, наверное, не живут в Узбекистане. Когда они уже проснутся?»
«Я работаю в детском саду, и они [руководство] уже собрали с нас деньги [чтобы заплатить за заменяющих сборщиков] и заставляют нас собирать хлопок во время дневных смен».
Так или иначе, в случае со сбором хлопка механизмы обратной связи используются мало. В 2017 году к ним стали обращаться ненамного чаще по сравнению с предыдущими двумя годами.
В 2017 году Совет Федерации профсоюзов Узбекистана (СФПУз) зарегистрировал 121 заявление, касающееся нарушения трудовых прав при сборе хлопка, из которых 36 были связаны с использованием принудительного труда. В 2016 году таких заявлений было 85, а в 2015 – 68. Механизм обратной связи Министерства труда зарегистрировал 152 заявки, относящиеся к сбору хлопка, из которых только одна связана с использованием принудительного труда. При этом остается неясным, сколько из них были признаны жалобами или привели к последующим действиям (по сравнению с 2 случаями, признанными жалобами в 2015 году, и 30 случаями, приведшими к последующим действиям в 2016 году).
Даже с учетом собственных оценок МОТ, согласно которым собирать хлопок были вынуждены около 336 000 человек, число обращений через механизмы обратной связи составляет менее одного процента. Так или иначе, эти механизмы имеют крайне низкие показатели обращений. Это означает в первую очередь, что общественность мало о них знает (только 25% населения известно об этих механизмах), несмотря на то, что в них инвестируются значительные средства.
Кроме того, эффективности таких механизмов по-прежнему препятствует слабая вера людей в их действенность, недостаточная осведомленность и страх репрессий. Продолжаются угрозы и оскорбления со стороны местных чиновников, натаскивающих людей на «правильные» ответы относительно добровольности их труда. По-прежнему очень многие работники бюджетной сферы заняты на разных неоплачиваемых «общественных» работах. И это при том, что, согласно заявлениям властей, работа по сбору хлопка должна быть добровольной, а люди могут отказаться от участия в ней без каких-либо последствий для себя. СФПУз же и местные профсоюзы, используя патриотические лозунги, занимаются мобилизацией людей на сбор хлопка, вместо того, чтобы защищать их от эксплуатации.
Радио «Озодлик» в рубрике «Пахтаграмма» («Хлопкограмма») регулярно публиковало сведения о нарушениях, связанных с уборкой хлопка. «Озодлик» получило в Telegram сотни сообщений от граждан Узбекистана, которые жалуются на принудительный труд, вымогательство, тяжелые условия работы, злоупотребления властью со стороны местных чиновников. И хотя сами публикации не могут восстановить нарушенные права граждан, они помогают сделать ситуацию достоянием гласности. Кроме того, граждане получают возможность публиковать жалобы, сохраняя анонимность. Это делает возможным поступление информации из ранее закрытых страт общества. Так, полицейский из Ташкента написал жалобу о том, что собирать хлопок, а, значит, подвергаться незаконному давлению были вынуждены даже сотрудники полиции.
Чиновники против правозащитников
Подводя итоги, можно сказать, что меры по контролю за использованием принудительного труда даже в 2017 году были единичными и произвольными. Правительство выявило лишь 14 случаев нарушений, связанных со сбором хлопка: пять случаев использования детского труда и девять случаев использования принудительного труда. К трем директорам школ, двум директорам колледжей, двум фермерам и директору медицинской клиники применено наказание в виде штрафа за принуждение к сбору хлопка. Однако настоящее расследование по этим делам не состоялось. В частности, не было выявлено, чьи приказы стали причиной для мобилизации людей на сбор хлопка, а также почему руководители отправляли на поля сотрудников и учеников.
Среди положительных итогов можно отметить тот факт, что суд наложил штраф на хокима Андижана за оскорбительные выражения, которые он использовал на координационном совещании по хлопку. Однако суд не принял никаких мер в отношении хокима, за то, что он принуждал бюджетные учреждения к сбору хлопка, используя угрозы и запугивание.
В 2017 году активисты, наблюдатели и журналисты по-прежнему сообщали о случаях принудительного труда в Узбекистане. И хотя в их работу продолжали вмешиваться местные правоохранительные органы, но в 2017 году это вмешательство значительно снизилось по сравнению с предыдущими годами.
Однако именно преследование силовиков стало причиной того, что наблюдатели Узбекско-германского форума не раскрывают подробности своей деятельности. Так, глава Правозащитного альянса Узбекистана Елена Урлаева и независимый журналист и правозащитник Малохат Эшонкулова – единственные активисты, которые открыто проводили мониторинг, вследствие чего подвергались незаконному задержанию или вмешательству в свою работу со стороны полиции и других органов власти в нескольких регионах. Так, полиция в Буке, Андижанская область, задержала Урлаеву вместе с фотографом и немецким журналистом, когда они попытались посетить хлопковое поле. Продолжающееся преследование активистов подчеркивает необходимость обеспечения большей прозрачности и подотчетности должностных лиц всех уровней при производстве хлопка.
Представительство Международной организации труда в Ташкенте во время сбора урожая регулярно встречалось с небольшой группой правозащитников. Представители МОТ также организовали две встречи активистов с заместителем министра труда. По словам участников, встречи были открытыми, конструктивными, обсуждались сведения, добытые активистами и конкретные случаи нарушений. Необходимо отметить, что эти встречи являются важным позитивным шагом со стороны правительства, которое ранее относилось к активистам враждебно.
Показательно, однако, что МОТ не отразила в своем отчете сведения, добытые гражданскими активистами, и лишь отметила, что существенных различий между выводами МОТ и выводами независимых общественных наблюдателей нет. В своих рекомендациях правительству Узбекистана МОТ также не упомянула о случаях преследования наблюдателей. (Кое-что о тактике МОТ можно прочитать здесь).
Кроме того, правительство до сих пор не предприняло серьезных шагов для улучшения социального климата в гражданском обществе. Удушающие правовые ограничения и постоянные преследования угрожают подорвать начавшееся взаимодействие власти и гражданских активистов. Некоторые из активистов по-прежнему сталкиваются с серьезными ограничениями их прав. Ограничения эти де-факто налагаются властью в ответ на законную правозащитную деятельность. В ряде случаев это приводит к невозможности наблюдателей продолжать их работу, что серьезно дискредитирует любые заявления властей в этой области.
Международное информационное агентство «Фергана»
