В уголовном суде Ташкентской области начаты слушания по делу об убийстве Музаффара Туйчиева, умершего от пыток в милиции. Пытки в Узбекистане давно уже стали обычным следственным действием, поскольку признание собственной вины является сегодня и главным доказательством этой вины. Корреспондент «Ферганы.Ру» попросил известного адвоката Рухиддина Камилова, который представляет в суде интересы матери убитого Туйчиева, рассказать об узбекских методах дознания и допроса.

Рухиддин Камилов родился в 1966 году в городе Паркент. Окончил в 1991 году юридический факультет ТашГУ. Работал в Ташгорколлегии адвокатов, в 2007 году открыл частную акционерную адвокатскую контору «Адолат Рахмон» («Справедливость во имя Бога»). Имеет 17 лет адвокатской практики. Среди его подзащитных были: Муйдун Курбанов, джизакский правозащитник, «Бирлик», 2004 год; Мамадали Карабаев, наманганское областное отделение «Бирлик», 2004 год; партия «Бирлик», которой Минюст безосновательно отказал в регистрации в 2004 году, дело было оставлено без рассмотрения; правозащитники, представители оппозиции, судимые в 2005 году после андижанских событий: Саиджахон Зайнабиддинов, председатель андижанского правозащитного общества «Апелляция» (сейчас находится на свободе); Дилмурод Мухиддинов (навоинская колония № 64\29 ), Акбар-Али Орипов (на свободе), Хамдам Сулаймонов (на свободе), Нурмухаммад Азизов (на свободе), Мусажон Бабажанов (на свободе), Мухаммад Кодир Отаханов (отпущен на следствии, не судим); председатель Эзгулик Абдугафур Дадабаев (2005 год, Андижан, сейчас на свободе); Носыр Закиров, наманганский корреспондент радио «Свобода» (2005 год, Андижан); Халикназар Ганиев, самаркандское отделение «Бирлик», 2005 год; председатель областного отделения партии «Эрк» Исраилжон Халдаров (2006 год, навоийская колония); Мухтабар Таджибаева (с 2006 года до освобождения); Юсуф Джума, поэт-диссидент (2008 год, сейчас не является подзащитным Камилова).

Музаффар Туйчиев, 1978 года рождения, два последних года был гастарбайтером в Казахстане, но иногда приезжал домой, в город Ангрен, чтобы навестить жену и двоих детей. По словам матери убитого, Зулхумор Туйчиевой, 13 марта ее сын вернулся домой, а вечером 24 марта к нему в машину сели работники милиции, которые обвинили Музаффара в разбое и воровстве. В ответ Музаффар сказал, что никогда не воровал и не признается в этом, даже если его будут убивать.

Тогда милиционеры, по данным обвинения, сковали руки Музаффара наручниками, голову просунули в открытое окно машины и, насколько возможно, подняли оконное стекло. Зафиксировав таким образом положение тела Туйчиева, четверо милиционеров начали его бить и избивали ночь напролет. Затем в тяжелом состоянии Музаффара привезли в районное отделение внутренних дел (РОВД), где пытки продолжились, поскольку Туйчиев ни в чем не признался. «Сначала его, голого, избивали, - рассказывает адвокат Рухиддин Камилов, - потом надели на него противогаз и ограничили доступ воздуха. 25 марта Музаффар Туйчиев скончался от пыток».

После осмотра тела Туйчиева судебно-медицинская экспертная комиссия установила диагноз: закрытая травма органов брюшной полости, разрыв брыжейки тонкого кишечника с кровоизлияниями в брюшную полость, в мягкие ткани и подкожно-жировую клетчатку шеи, груди, крестца, ягодиц, стоп, мягких тканей головы: жидкая кровь в количестве до 4 литров. Также было установлено малокровие внутренних органов, множественные ссадины и кровоподтеки на различных частях тела: лице, шее, верхних отделах груди, животе, ягодицах, руках и ногах. «Повреждения могли образоваться от действия тупыми твердыми предметами в пределах от 1 часа до 12 часов до наступления смерти», - говорится в заключении комиссии, составленном на 14 листах.

- Если верить обвинительному заключению, Музаффар находился в розыске за «кражу и разбой», - говорит адвокат Рухиддин Камилов. - Но по свидетельству его матери Зулхумор, которая уже перенесла три инсульта и один инфаркт, никакого розыска не было объявлено. В настоящее время по делу об убийстве Музаффара Туйчиева вынесено обвинение в отношении четверых сотрудников ангренского РОВД: Ахмедова Азиза, Ганиева Жахонгира, Пейсенова Дилмурада и Исмаилова Абдукасима. Им предъявлено обвинение по следующим статьям: статья 206: «Превышение власти или должностных полномочий», предусматривает до 5 лет лишения свободы; статья 104, часть 4, пункт д: «Умышленное тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть потерпевшего», - 8-10 лет лишения свободы; статья 205, часть 2 «Злоупотребление властью или должностными полномочиями» - до 5 лет; статья 208: «Бездействие власти», до 3 лет; статья 235, часть 2: «Принуждение к даче показаний, повлекшее тяжкие последствия» - 5-8 лет лишения свободы.

Жена и мать Музаффара Туйчиева

Мать убитого Зулхумор Туйчиева сказала корреспонденту «Ферганы.Ру»: «К убийству причастны и другие милиционеры, но им обвинение еще не предъявили. Один из них уже вышел на пенсию, а другой после смерти Музаффара попытался свести счеты с жизнью, выбросившись из окна второго этажа, получил перелом позвоночника, но остался жив. Однако самые высокопоставленные «чины» вряд ли понесут ответственность, ведь обычно перед судом предстает «мелкая сошка». Чтобы остаться безнаказанными убийцы предложили нашей семье 150 миллионов сумов (чуть больше 100 000 долларов), лишь бы мы молчали. Но как мы можем молчать, если у сына остались двое детей и беременная жена?»

Нагромождение статей

То, что обвинение предъявлено по множеству статей, - не редкость для Узбекистана, кого бы обвинение ни касалось: милиционеров, правозащитников или рядовых граждан республики. Чем больше статей – тем больше вероятность, что человек признается хотя бы в одном преступлении. «Следователи никогда не несут ответственность за «передозировку» статей, - говорит Рухиддин Камилов. – Часто вместо одной статьи обвиняют человека по десяти-пятнадцати статьям. И на следствии людям предлагают или откупиться, или признаться в чем-то одном: мол, остальные обвинения мы за это с тебя снимем и отпустим. Например, на человека «навешивают» 15 статей, а он ни в чем не признается. Тогда ему обещают снять 14 статей, но при условии, что с последним – пятнадцатым – обвинением он согласится на суде. И человек идет на это, потому что другого выхода нет. В моей адвокатской практике был такой случай. В 2004 году после взрывов в Ташкенте было арестовано множество людей. Двух моих подзащитных подозревали в подготовке терактов, экстремизме, хотя они были невиновны. В результате моей работы с одного из них сняли 15 обвинительных статей, но оставили одну, 241-ю: «Недонесение о подготовке к преступлению». Его отпустили из зала суда по амнистии, а второго отпустили еще до суда, так и не возбудив против него дело.

То же было и в дни после андижанских событий, когда шли массовые аресты подозреваемых и суды над ними. Например, шесть человек были арестованы летом 2005 года, помещены в следственный изолятор №1 Ташкентской тюрьмы и подвергнуты тяжелым пыткам. Их родственники долгое время не могли узнать, где находятся заключенные. Мы с другими адвокатами общими усилиями вытащили большинство из этих заключенных на свободу: в декабре 2005 года их наказали «условно» и отпустили, а одно дело вообще было закрыто во время следствия. Единственным «преступлением» всех этих людей было распространение листовок, в которых лидер партии «Бирлик» Абдурахим Пулатов призывал граждан нашей страны к миру после андижанских событий.

По многим пунктам были осуждены и 14 человек из города Шахрисабза Кашкадарьинской области. Им предъявили обвинения по статье 159 «Посягательство на конституционный строй Республики Узбекистан», статье 161 «Диверсия», статье 97 «Убийство», статье 244 «Массовые беспорядки». Каждого обвиняли по семи-восьми статьям Уголовного кодекса. И несмотря на все усилия адвокатов, в том числе и мои, на свободу по амнистии вышел только один обвиняемый - ему предъявили статью 241 «Недонесение о преступлении». Остальным дали от 16 до 18 лет. Я уверен, что можно было подавать апелляцию и на другом суде доказать невиновность этих людей. Но ребят во время следствия пытали, эти пытки их душевно надломили, и они отказались подавать жалобы, не веря в правосудие».

Царица доказательств

Освобождение по амнистии или прекращение дела еще во время следствия – случаи, исключительные для узбекского правосудия. Рухиддин Камилов считает, что почти полное отсутствие оправдательных приговоров в республике гарантирует безнаказанность судьям, прокурорам и следователям. «Почти все решения суда приговаривают людей к тюремным заключениям, - говорит адвокат Камилов. -

Люди под пытками признают свою вину – к сожалению, практика пыток привычна для нашего государства. Ситуация с пытками в современном Узбекистане сравнима только со сталинскими временами, когда применялась печально известная формула «признание – царица доказательств». Под пытками люди признавались в несовершенных преступлениях, и на основании этого выносился приговор. Я ставлю вопрос о пытках, примененных к моим подзащитным, на каждом суде, но судьи никогда не обращают внимания на мои заявления».

Людей избивают дубинками, железными палками, душат целлофановыми пакетами или противогазом. И если человек не «ломается» от этих пыток, следователи начинают угрожать его семье. Например, мужчине могут сказать, что «сейчас мы привезем твою жену и оставим ее в камере-общаке, где сидят пятеро мужчин». Услышав такое, человек подписывает что угодно.

«Приведу еще один случай применения пыток, причем само преступление еще не раскрыто, - продолжает адвокат Камилов. - В Верхнечирчикском районе, в селе Кавардан в апреле 2007 года произошло убийство мужчины. Всех знакомых ему мужчин – человек тридцать в возрасте 20-30 лет – посадили на 15 суток, после чего большинство из них было отпущено. Одного из подозреваемых, Нишанова Сардора, 1987 года рождения, в течение двух недель пытали и милиционеры, и уголовники следственного изолятора ташкентского городского управления внутренних дел (ГУВД).

«Каждый день милиционеры надевали каждому из нас на руки наручники и душили целлофановым пакетом, чтобы мы признались в «содеянном», - рассказывает Сардор. – Мне кричали: «Признавайся, ты убийца! Все равно не выйдешь отсюда, если и не признаешься!». Меня били, и в правом ухе лопнула слуховая перепонка, появилась грыжа. Мне потом пришлось сделать две операции, но ухо так и не слышит. Две недели у меня не было нормального адвоката. Пришла женщина-адвокат, взяла у моих родственников деньги за услуги, но вместо помощи склоняла меня дать признательные показания». Появление так называемого «дежурного» адвоката – явление типичное для следственного процесса. Адвокат уговаривает клиента признаться в несовершенном преступлении, взамен обещает свободу. Но как правило, после признания обвиняемый получает тюремный срок.

«Я находился в одной камере с уголовниками, хотя они не имели никакого отношения к нашему делу об убийстве, - продолжает Сардор Нишанов. – Они оказывали на меня моральное давление. В камерах нет никаких постельных принадлежностей, спать приходилось на голых досках. Через две недели моим адвокатом стал Рухиддин Камилов, который вытащил меня из изолятора всего за два дня, спасибо ему большое! А в отношении тех, кто пытал меня, не было возбуждено дело или применена иная мера взыскания, хотя мы подали заявления во все возможные инстанции», - мрачно говорит Сардор Нишанов.

Сардор Нишанов

Пытки: сразу и следствие, и наказание

В 2006 году Рухиддин Камилов защищал Камилжона Усманова, 1973 года рождения, обвиняемого по нескольким статьям, в том числе и в причастности к «Хизб-ут Тахрир». Отец Камилжона – Улугбек Усманов – подтверждает, что его сына пытали электрошоком.

Улугбек Усманов

«12 мая 2006 года Камилжон исчез, и мы его разыскивали в течение 20 дней. Правоохранительные органы и Служба национальной безопасности нам не помогли, и мы нашли сына только при помощи правозащитных организаций. Оказалось, что Камилжон находится в ГУВД. Но у нас не было никакой возможности попасть туда, адвокат же попал к Камилжону только через несколько дней. Все это время Камилжон был вынужден давать показания, подвергаясь жестоким пыткам. Его били дубинкой по голове. Сковав «ласточкой» руки за спиной, заставляли сидеть на корточках и дубинкой били по пяткам. По рассказам свидетелей, видевших Камилжона в подвале ГУВД, его пытали электрошоком: подвешивали за ноги вниз головой, присоединив к мочкам ушей электропровода…

В суде я потребовал провести расследование по факту применения пыток, но судья полностью проигнорировал мои слова. Камилжон находился в этом подвале пять месяцев, после чего его приговорили к десяти годам лишения свободы в навоинской колонии У\Я 66\46. А ведь он лишь мирно молился в мечети, не сделал ничего плохого. Его осудили совершенно безвинно уже во второй раз. Первый раз – в 2002 году – его «взяли» вместе с другими верующими, тоже пытали, посадили на 10 лет. Но в 2004-ом выпустили, хотя за ним следили, а после андижанских событий снова хотели арестовать. Камилжон очень грамотный, знает четыре языка. Обо всех провокациях он писал открытые письма генеральному прокурору, министру внутренних дел, президенту. Как видите, это не помогло: мой сын повторно сидит в тюрьме, а его трое детей вновь остались без отца», - горестно рассказывает Улугбек Усманов.

Пытки детей

«Пытки на следствии применяются не только ко взрослым, но и к несовершеннолетним детям, - рассказывает Рухиддин Камилов. - Например, 11 сентября этого года из зала суда Мирзо-Улугбекского уголовного суда города Ташкента по амнистии был освобожден 14-ти летний Шерзод Хайтметов. Он пять месяцев находился в заключении в следственном изоляторе ГУВД города Ташкента и в Ташкентской тюрьме, его подозревали в краже по сговору с двумя другими подростками. В этом надолго затянувшемся судебном процессе рассматривались несколько эпизодов краж, в некоторых из них вина Шерзода была доказана.

Шерзод Хайтметов

«Когда я приходил к нему в изолятор, он мне говорил, что он голоден, - говорит адвокат Камилов. - Но когда я купил и принес ему продукты, то охранники не приняли у меня передачу. Шерзод, 14-летний сирота, которого я защищал бесплатно, жаловался, что на него оказывается физическое давление».

Сам Шерзод подтверждает слова адвоката: «Милиционеры и помощники следователя в ГУВД меня сильно избивали дубинками по всему телу и по ногам. Каждый день били, и заставляли признаться в краже денег, в разбое, взять вину на себя. Однажды сказали: «Мы сейчас привезем твою 16-летнюю сестру Ферузу, разденем ее догола и будем ее бить и насиловать». В тюрьме нас избивали воспитатели – они всех детей бьют дубинками. Нас очень плохо кормили, в еде иногда попадались черви. Милиционер со звездочкой на погонах выводил нас из нашей камеры и заводил ко взрослым уголовникам. Те меня били, а милиционер спокойно смотрел, как меня бьют, и только ждал, когда я признаюсь в том, чего не совершал. Он хотел мое признание записать».

По узбекским законам, человека могут задерживать только на три дня, дальше для задержания нужна санкция. Раньше эту санкцию давал прокурор, теперь судья. Но само дело должно рассматриваться другим судом, который должен беспристрастно подтвердить – или опровергнуть – необходимость задержания. «Но это правило не соблюдается в нашей стране, и в деле Шерзода тоже, - говорит Рухиддин Камилов. – У нас судит тот же судья, что и выдавал санкцию на задержание человека, и естественно, что в интересах судьи подтвердить справедливость собственного решения. И о каком беспристрастии может идти речь?» - задает адвокат риторический вопрос.

Случайное исключение

- Мне известен один случай, когда пытки не применялись, - говорит Рухиддин Камилов. – Правозащитника и адвоката Саиджахона Зайнабиддинова обвиняли по статье 159 «Посягательство на конституционный строй Республики Узбекистан», статье 139 «Клевета», статье 244 (1), часть 3 «Изготовление или распространение материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественного порядка», статье 244 (2), часть 1 «Создание, руководство, участие в религиозных, экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских и иных запрещенных организациях». 14 декабря 2005 года я поехал к нему в колонию У\Я 64\1, которая находится в поселке Урта Аул. По его словам, условия содержания были нормальными, пыток не было. Ему дали 7 лет лишения свободы, но через два года вдруг освободили.

В дни после андижанских событий все люди были напуганы, и никто из адвокатов не хотел браться за дела, подобные делу Зайнабиддинова. После того, как я занялся его делом, меня преследовали, угрожали. Однажды, когда я захотел войти к одному из андижанских прокуроров, охранник приставил к моей груди автомат и сказал: «Ни шагу вперед». За мной шла открытая слежка: люди в штатском постоянно дежурили в нескольких машинах возле моего подъезда. Они ездили за мной по пятам, даже в Самарканд, где я вел одно дело. Но в сентябре 2007 года по неизвестным причинам слежка прекратилась, а в марте нынешнего года я даже получил выездную визу, которую мне не давали три года.

Вне закона и вне контроля

Произвол милиционеров и силовиков не имеет предела. «Я сейчас защищаю Дилмурада Юсупвалиева, 1981 года рождения. Он уроженец Бегаватского района села Хас, они с братьями арендовали магазин. Летом 2008 года сотрудник Службы национальной безопасности, который даже не представился, захотел отобрать у братьев сахарный песок. Понятно, что Дилмурад был против. Сначала СНБ-шник и Дилмурад просто ругались, а потом СНБ-шник начал Дилмурада избивать. Незадолго до этого Дилмурад перенес операцию, ему удалили пупочную грыжу. После одного из ударов рана открылась, Дилмурада госпитализировали. И хотя есть заключение медицинской экспертизы, подтверждающее факт избиения, на Дилмурада завели уголовное дело по статье 219, часть 2 «Сопротивление сотрудникам милиции», и статье 277, часть 3 «Хулиганство», а на сотрудника СНБ дело не заведено. Сейчас судебный процесс продолжается, а наши письма, написанные начальнику Республиканского СНБ и областному прокурору, пока не принесли результата».

Дилмурад Юсупвалиев

Пытки происходят повсеместно в Узбекистане, почти каждый раз Рухиддин сталкивается с применением пыток к своим подзащитным. «Я был адвокатом Юсуфа Джумы, - говорит Камилов. – Я разговаривал с Юсуфом 7 февраля этого года в Бухарском следственном изоляторе №3. По закону мы имели право остаться наедине, но охранник не уходил и слушал все наши разговоры. Юсуф показал мне следы пыток на теле: замазанные йодом пятки. Он ранее писал жалобы главному прокурору, что его пытают, но эти жалобы оседали в канцелярии изолятора. При мне он написал еще одну жалобу прокурору, но охранник сразу предупредил меня, что и эту бумагу я не смогу вынести из изолятора. Я также поговорил с сыном Юсуфа – Машрабом, который тоже говорил, что его пытают.

Когда после встречи с Юсуфом я собрался уходить, охранники насильно завели меня в кабинет начальника следственного изолятора. Заблокировав входную дверь, они вырвали у меня из рук мои личные документы. Заявление Джумы, как и ожидалось, осталось у них, как и фотография, служившая вещественным доказательством по другому делу, и мой ежедневник. Остальные вещи мне вернули. В тот момент я занимался оформлением документов ОВИР, и в изоляторе меня спросили: «Ты ездил хоть раз в Америку?» - «Нет». – «Вот и поедешь туда на том свете». Я расцениваю это только как угрозу убийства. Позже я добивался, чтобы мне вернули мои вещи, - но безрезультатно».

- Изменить ситуацию с пытками в Узбекистане невозможно, пока нет политического плюрализма, пока нет оппозиции, которая бы требовала соблюдения закона и прав человека. Но пока оппозиция лишь уничтожается, и яркие тому примеры – приговор Солижону Абдурахманову, пытки Агзама Тургунова. Сейчас, когда вся судебная система зависит от воли одного человека, абсурдно требовать соблюдать права человека во время следствия, - считает адвокат Рухиддин Камилов.

Пока же можно только пытаться наказать конкретных садистов, как это происходит в начавшихся слушаниях по делу об убийстве Музаффара Туйчиева. Попытка – не пытка.

Д.Драйзер