АНДИЖАН: ГОРОД ПОД АРЕСТОМ

Город тих и спокоен, жители заняты своими повседневными заботами. Однако, после нескольких часов здесь, вы начинаете понимать, что это всего лишь иллюзия. Здесь много милиции и СНБ, многие из них в штатском, и все в городе чувствуют их неусыпное наблюдение. В реальности, Андижан - это город под арестом.

Почти невозможно найти людей, которые согласились бы говорить с вами о том, что произошло здесь 13 Мая. Первый раз я приехала в город через несколько дней после кровавых событий. В то время было легко найти очевидцев, желающих рассказать, что они видели. Люди не боялись рассказывать как были убиты члены их семей - мужья, жены, дети.

Сегодня все совершенно иначе. Таксисты, обычно разговорчивые и желающие помочь, отказываются возить нас по городу как только узнают, что мы журналисты. Отказывают с чисто узбекской вежливостью, приводя причины - "нужно ехать к сестре в больницу", "опаздываю на молитву". Но ясно, что для них журналисты будут означать серьёзные неприятности.

Площадь Бабура, которая была в центре событий 13 мая, уже открыта для доступа и тщательно вычищена. Здания на проспекте Навои выкрашены заново. Но хокимият (областная администрация) до сих пор закрыт, и по соседству сносится кинотеатр "Чулпон". Тем не менее, власти не были в состоянии удалить все следы того, что произошло в тот день. До сих пор большие, незаделанные выбоины от пуль на некоторых домах, множество разбитых и иногда полностью отсутствующих окон свидетельствуют о происшедшем.

Вокруг здания УВД выстроена новая ограда. Сейчас здание милиции - это главный следственный центр в городе. С раннего утра можно насчитать до сотни людей, собирающихся у ворот главного входа. Это родственники заключенных. Многие стоят здесь день и ночь в надежде узнать новости о своих близких, в надежде, что солдаты по ту сторону ограды их заметят и вызовут. Стоит нестерпимая жара, многие, как веерами, обмахиваются своими зелеными узбекскими паспортами. Эти паспорта им нужно предъявить на входе, если повезёт, и они получат разрешение на свидание со своими родственниками внутри. Некоторые даже не знают, есть ли их близкие там - они просто надеются.

Управление внутренних дел сейчас - центральная точка, вокруг которой вращается жизнь в Андижане. Невозможно произвести точные оценки, но ясно, что очень много людей было доставлено сюда со времени восстания. Это было сделано в рамках массовой операции по задержанию не только прямых участников демонстраций, предшествовавших 13 мая, но также и тех кто был просто очевидцем событий. Пострадавшие при стрельбе и попавшие в больницы, после оказания помощи были переданы в следственный центр для допросов. Даже те пострадавшие, кто не обращался в больницы, были забраны милицией из своих домов. Трудно найти кого-нибудь в районе Боги-Шамол или в Старом Городе у кого бы не был арестован родственник.

Для контроля местного населения правительство мобилизовало махаллинские комитеты в каждом районе Андижана. Махаллинские комитеты собрали для властей каждую бирку из морга, которые родственники сняли с тел убитых членов семей перед захоронением. Всякая письменная документация, выписанная медиками относительно причин смерти, исчезла подобным же образом. Родственники убитых, интервьюированные мной, говорили, что им было указано сдать бирки с тел, и что взамен им было обещано "социальное вспомоществование". До сих пор ничего еще не поступило.

В настоящий момент главное, что заботит людей, это два вопроса: "Как произошло, что погибли их близкие?" и "Кто несет за это ответственность?"

Но эти два вопроса это именно те вопросы, которые правительство не хочет слышать.

Многие продолжают искать родственников, пропавших два месяца назад. Я встретила человека, который до сих пор ищет своего 25-летнего сына, не пришедшего домой вечером 13 мая. "Он не в лагере беженцев", - сказал мужчина. - "И не в следственном центре, я проверял. Куда мне идти спрашивать? Я не знаю. Мы все еще надеемся, что он жив."

В городе нигде нет никаких списков пропавших людей. Я попробовала поискать что-нибудь вроде списка в отделении милиции, но единственный список, который я нашла, был с заголовком "РАЗЫСКИВАЕТСЯ ПО ОБВИНЕНИЮ В ТЕРРОРИЗМЕ". В первом ряду была фотография Лутфулло Шамсутдинова, правозащитника, который первым передал западным радиостанциям изложение того, что происходило в городе 13 мая.

Одна 59-летняя женщина, бабушка тринадцати внуков, все еще ищет своих двух зятьев. Её единственный сын, 28 лет, отец пятерых из её внуков, был ранен при стрельбе во время подавления восстания и скончался четыре дня спустя. Две её дочери бежали после кровавых событий и сейчас находятся в лагере беженцев в Киргизии. Местонахождение их мужей неизвестно. Пожилая женщина не нашла их ни в больнице, ни в морге. Она полагает, что они в следственном центре. Но охранники там не дают ей никакой информации. Так что сейчас она присматривает за всеми тринадцатью внуками и переживает - "Они спрашивают меня о своих отцах. Что я могу сказать? Я бы не пожелала такой жизни никому."

Врач в областной больнице не согласился говорить с нами напрямую. Тем не менее, через местное доверенное лицо, он нам сообщил, что в больнице не осталось ни одного раненого и, что все врачебные ведомости были изъяты СНБ. Он отказался дать какую-либо информацию о количестве потерпевших, но сказал, что с 13 мая работал с ранеными в больнице четыре ночи подряд.

Узбекская милиция и служба национальной безопасности в настоящий момент полностью держат Андижан под контролем. Они последовательно работают над задачей - уничтожить все физические доказательства бойни 13 мая и захватить всех оставшихся свидетелей. Они также принимают меры для того, чтобы заставить молчать все семьи, понесшие потери в тот день - большинство в городе. В каждой семье, в которой я разговаривала, мне сказали, что они были предупреждены милицией не говорить ни с кем под угрозой ареста. Несмотря на эту угрозу, многие говорили все равно, этой малой акцией выражая свои ненависть и сопротивление режиму.

Проходя по Старому Городу, я столкнулась с местным активистом из махаллинского комитета. Он узнал во мне приезжую и спросил, встречалась ли я с председателем комитета, прежде чем разговаривать с людьми. На мой достаточно наивный вопрос, для чего это нужно, он ответил, что город полон террористов и, что махаллинский комитет возьмет на себя мою защиту. Я провела в Андижане пять дней и не видела ни одного террориста - только оперативников. Мне стало любопытно, сможет ли махаллинский комитет защитить меня от них?..

Шахида Тулаганова, независимый журналист